Галина Самусенко

Не дождёшься, что б я до полуночи пялилась в книгу,

упиваясь твоими стихами, как горьким вином.

Мне бы лёгкий романчик с понятной несложной интригой –

и заснуть, как младенец, спокойным и радостным сном.

А творенья твои – буря, шторм, ураган – не приемлю.

Каждый образ замешан на боли и ею повит.

Ты вгрызаешься в мозг, словно бур в ошалевшую землю, 

от прорыва эмоций имея законный профит.

Не дождёшься… не стану… Но руки движеньем невольным

раскрывают обложку, страниц уголки теребят…

Затоскует душа, строк надрывных омытая болью.

И опять не уснуть… Чёрт возьми, ненавижу тебя!                     

Я видела сегодня лёд на луже.

Да иней на траве лежал с утра.

Зеркально-тихий плёс речной остужен

туманом утренним. Осенняя пора

вступила в завершающую фазу.

Полощет ветром одинокий лист.

Прозрачный воздух холоден и чист.

И пустота полей привычна глазу.

Мы подружились с осенью уже.

Для нас обеих отгорело лето.

Весна и юность затерялись где-то.

Стоит зима на ближнем рубеже,

грозя сердечный погасить огонь.

А он взметнётся, разгорится снова, –

калиново-рябиново-кленовый –

лишь струны потаённые затронь.

Вечерние часы теперь тихи.

Сопят себе в подушку сладко внуки.

В конце концов, не избежать разлуки.

Но стопки книг коснутся чьи-то руки,

и жизнь легко уложится в стихи.

Каждый выбирает для себя

женщину, религию, дорогу.

Юрий Левитанский

Мы выбираем дороги? А может, они

нас выбирают, бросаясь скатёркой под ноги?

Россыпи звёздной призывно мерцают огни,

Млечным Путём продолжая земные дороги.

Парус наполнит надеждой попутный зюйд-вест…

Ветер восточный нам тоже сулит перемены.

Вирус заразен – «охота к познанию мест».

Только родные места не приемлют измены.

И потому возвращаемся мы каждый раз

к отчему дому, как вечные блудные дети.

Нет в этой жизни причала надёжней для нас.

Впрочем, есть множество мнений различных на свете:

кто-то и душу продаст за устроенный быт –

пусть на чужбине, в довольстве зато и в достатке,

кто-то с рождения самого космополит:

жить одинаково просто в Париже и Вятке.

Ну а дороги мои – все к родному порогу бегут,

и удержать их не в силах заморские дали.

Да, норовисты дороги мои, их характер капризен и крут.

Только ведь именно мне они в ноги когда-то кидались.

«…где в поле мятный запах,

И гуляют маки в красных шляпах,

И течет московская река…»

А.А.Ахматова «Под Коломной»

«По той дороге, где Донской

Вёл рать великую когда-то…»

А.А.Ахматова «По той дороге, где Донской…»

Ты видел маки в шляпах алых

там, где московская река,

там, где Ахматова гуляла?

Двурогий месяц в облаках

то прятался, то появлялся снова,

дремучий озаряя сад.

Там рать великая Донского

шагала семь веков назад.

Там колокольня греет, нежась

на солнце, звонкие бока.

Там странник ветер мяты свежесть

приносит нам издалека.

Тогда дощато было, гнуто.

Сегодня в добрую минуту

сияет солнца древний свет.

Вот только маков нынче нет.

Бродит май по весеннему городу.   

Этот город со мною знаком.

В память накрепко врезались смолоду

двор тенистый, дорога и дом.

У подъезда сирень заполошная

тень метёт на ступени крыльца.

Но знакомого, словно нарочно, я

не встречаю сегодня лица.

Отчуждённые взгляды на улицах.

Пустота средь людской кутерьмы.

А на лавочке нашей целуются…

Попросить бы у Бога взаймы

каплю юности, стать бы похожею                 

на себя много вёсен назад…

Жаль, сегодня я только прохожая.

Отвожу понимающий взгляд.

Улыбаюсь без всякого повода,

о прошедших годах не скорбя.

Всё прошло. Уезжаю из города,

где когда-то любила тебя.