Анастасия Кочарян

Мне бы вырастить в поле цветочную букву
И весну посадить на колено, как куклу,
Не замешивать тесто бессмертного снега,
Будто Альфа он есмь, будто есмь он Омега.
Скат бульвара разлюбят бездомные ноги:
От метро до подъезда — длина нашей Волги.
И ни зги впереди, и ни зги перед носом:
Я живу под ошибочным мраморным скосом,
Лишь снежинки пудами ложатся на ворот —
Год который? Который, который, который...

На сером похмельном листе
Автобус, метро
На белом и ясном холсте
Всё то же, всё то:
Весну подождать и уйти
Поспешно куда-то,
Не зная, по сути, пути,
Пойти по канату,
Потом опрокинуть за власть,
Которой не будет,
За слово, в котором я князь
И гадость в сосуде,
За письма и этот сургуч
Дешёвый и рыхлый,
За прошлый и будущий луч,
Чтоб небо — утихло.
И выпить бы мне ещё раз
За силу застолий,
За то, что не лучше Шираз
Московских раздолий

В.Д
А.Т

За но́гу ночь меня
держала, как младенца,
И в эту тьму нельзя
ни вникнуть, не вглядеться.
Костёр над головой
кудрявится, дымится,
И небо под ногой —
и небо, и зарница.
Огонь и небеса
меняются местами,
А мы ещё вчера
сидели за столами,
Работали, бухали,
до дембеля считали
Недели, месяца,
писали о печали.
Тогда лилось вино
и по краям стекало,
Ни плач, ни поезда —
Ничто не умолкало,
Как птицы под окном
в три ночи без рассудка
Кричали и безмолвного
не знали промежутка

Я простоты в стихе сыщу,
Когда побуду у забора —
В Москве я только и хрущу,
Как сухарём, своей заботой,
Воспоминаньем дней прошедших,
Диет-печеньем с геркулесом —
Осознаю: ничуть не меньше,
Хотя и так, под гидропрессом
Я жизнь люблю, и под нагайкой,
И так и сяк, и под копытом,
Когда пою я с балалайкой
О том, какой я даровитый,
Довольно славный и печальный,
И даже азбуки я проще
И ни на грош не гениальный,
Своих грустинок гардеробщик:
Себя держу в одной темнице,
Но из окошечка мне светит
Сентябрь, чтобы извиниться,
Как будто он за всё в ответе

М. И.

Простое облако сусанит над осокой,
И день стоит несгорбленный,
высокий,
С предлога начинается, кончается созвучьем
Чего-то с чем-то, мертвого с живучим,
Не прекращаю всё мечтать о доме,
Обугленном, степном аэродроме,
О крыше со знакомой черепицей
И о глазах в поло́тне смуглолицем;
Как жаль, что в ожидание юлою
Вкручусь я мигом, тем побеспокою
Мирское счастье, яблочный огрызок,
Доесть его — кошмар, как был я близок,
Другого яблока теперь я жду удара
Иль в голову, иль в окна будуара;
Иной махает мне, уже не синеокий —
А день такой же явственный, несгорбленный, высокий