Александр Степанов

Остается представить среди ледяного покоя,
что с равнин истощенных на свой недоступный Парнас
птицы певчие, ангелы леса, небесной рекою
улетели-уплыли вдруг все от безрадостных нас.

В те минуты, когда еще части тревожных видений
в неокрепшем рассудке мелькали обрывками сна,
над землею ее постояльцев последние тени
осветила заря, разбросала и прочь унесла.

Как понравится вам неожиданный окрик вороний,
лягушачьего хора рулады, былая вражда
океана и суши? Настойчивый стук в подоконник...
Как понравится вам монотонная тема дождя?

Бусы янтаря в земле унылой,
никому не нужная краса, –
в огороде опадает слива,
стынут лужи, отошла гроза.
По дороге, облачной и вязкой,
ухожу с опущенным лицом,
поправляя на глазах повязку
темноты, свернувшейся кольцом.

Прохладный пар висит над Сен-Бернаром,
в испарине Шпицберген и Монблан,
в порту своем, нагруженный товаром,
Архангельск опрокинулся в туман.

И первую неделю и вторую
смеются чайки в спины рыбакам.
Я выучил и скоро зарифмую
прогноз погоды этот по слогам.

В спасение от приступов мигрени
не верится, когда до самых звезд
белым-бело; и вымокли колени,
и город весь – селедки скользкий хвост.

Не будь моя губерния беспечной,
дремучей, толоконной и печной,
не стал бы я корить ее за млечный
тумана след над впадиной речной;

за сумрачность почти неразличимых
торосами покрытых берегов
с притопленным буксиром «Федор Грымов» –
последним внуком Алых парусов.

Одним косым лучом январь отметил
снег вотчины своей, перебирая
картинки на лубке со снеговыми
над ними покровами облаков.

Средь них, всегда гонимых восвояси,
и я мечтал, бывало, оказаться,
но лень у нас в роду превыше страсти
иных, способных запросто взлетать.

Где был бы я теперь с моей приязнью
к деревне с завалившимся забором
и, может быть, навеки ослепленный
безлюдным алюминием равнин?

Забыл бы, для чего на самом деле
глядел через оттаявшие окна,
как Арктика над долгими холмами
заносит узкий месяца клинок.

М.М.

Буду зажат прицепными
пустыми вагонами
в тамбуре скользком, где только
сквозняк и пепельница,
т.е. консервная банка
со стружкой лимонною
возле окурков, лежащих
костром и поленницей.

Буду жевать семафоров
разлуку щемящую,
в будущем и настоящем
индеец из прошлого.
Если ты ищешь такого
(сама некурящая),
я буду ждать на платформе
«Тупик Нехорошево».

– Это не там ли, – ты спросишь,
где ссылка острожная?
– Там, дорогая, – отвечу,
где колокол лагерный
бешеным рельсом гремит
над дорогой нехоженой –
там, где летают над нами
беззвучные ангелы.