Ольга Флярковская-Левкина

Они поднялись вожжой,**
до здешних полей охочи,
над первой седой межой,
над Вьюлкой, Сестрой и Хотчей.
Растягом в широкий клин,
смешались с огромной стаей –
аминь, журавли, аминь!
Навеки ли мы расстались?..
В холодный поток ветров 
вплетая тела и клёкот,
летят вожаки на зов
египетских рощ далёких.
Летят… и разлуки грусть 
оскоминой сводит сердце…
Родные, счастливый путь!
Глядеть бы, не наглядеться…

Зато как ударит рань
лучом по низине топкой,
как выпустит цвет герань
в горшке на оконной полке –
как – вздохом одним! – весна
попятит снега к оврагам –
чу, звуков дрожит волна,
чу, в небе гонцов ватага!
Живём, журавли, живём
и что-то на свете можем!
Пусть горло слезами жжёт
и бродит озноб по коже – 
такая сквозь душу синь
капелью стекает в вечер…
Аминь, журавли, аминь!
И – талой воды – за встречу!

*в Талдомском районе находится заказник «Журавлиная Родина» – единственное место в центре Европейской России, где на осеннем перелёте собираются серые журавли, редчайшие птицы Подмосковья. Это имя дал краю М.М. Пришвин.
**лететь вожжой (о журавлях) – лететь цепочкой (народное выражение).

***

Едем на маршрутке до леска,
Не скули, что н'а сердце тоска!
Там церквушки белые бока
Дотемна видны издалека.
Льётся свет над церковкою той,
Как над сельской бабушкой простой,
Что кутью варила и компот,
Что ходила в храм из года в год –
Палочка в морщинистой руке,
Чёрная кошёлка налегке...

Люстры понапрасну там не жгут,
Помощи от города не ждут,
Но стоит живая тишина,
Словно изнутри озарена.

Знаешь, эта церковка свята
Тишиной присутствия Христа...

***
                 Алле Шараповой

Звезда моя цикорий* –
Платочек голубой.
Октябрь на Чёрном море.
Приморский день рябой.
Отброшена подушка,
Исписана тетрадь.
Остаток чая в кружке
Нет силы допивать,
Да голубь по перилам
Гули-гули-гули...
Да брызги, как бериллы,
Да в море корабли.
И синенький цветочек –
Святая простота.
И сызмальства у дочки
Горчинка возле рта.
Виной всему окраска
Неяркого цветка,
Да съёмная терраска,
Да взрослая тоска.
И год идёт за годом,
И всё не рвётся нить,
И чтобы быть с народом –
Народом надо быть.
И ночи на терраске,
Где мухи и мячи,
И верно для острастки
Ночной гудок звучит.
И синенький цикорий
Подмешан в лунный свет.
А море… море… море
Шумит – и горя нет.


*«Звезда моя цикорий» – слова из стихотворения А.В.Шараповой «Длинная командировка».

                         Тень моя, тень на холодной стене...
                                                          Б. Окуджава


На той высоте, где приходят стихи, 
Пустынные комнаты странно тихи,
Как в необитаемом доме...
И только скитается тень по ночам,
Не зная, с чего нам общенье начать,
Раз нет собеседницы кроме. 
Из комнаты в комнату заперт проход,
Но тени ночные – настырный народ, 
Бесплотный и юркий к тому же.
Безмолвная, мечется тень за спиной... 
За что ей судьба так метаться одной,
По стенам плясать неуклюже? 
Послушай, бедняга, есть средство одно –
Раскрыть на столе пожелтевший блокнот 
И в слух, не дыша, обратиться,
И кто-то, и, может быть, даже душа
Заводит диктовку свою не спеша, 
И странная тает граница... 
И ты подходи без стеснения, тень!
Часы прозвенели, что кончился день, 
Но мне в предвкушенье не спится.
Без всяких метаний приемлю одно – 
Настольная лампа, немецкий блокнот, 
Перо и живая страница...
 
И всё, чем за жизнь переполнилась грудь,
Что светом вдали освещает мой путь,
Сейчас воплощается в слове.
А тень на стене – не изнанка добра,
А давняя боль,  что кольнула вчера, 
Пред совестью встав наготове.

Прекрасно, что комнаты нынче тихи –
Честнее и ярче приходят стихи.
 

 Господи, помилуй и спаси
Терпеливых жителей Руси!
Кто с рожденья ранен на века
Тем, как в дымку прячется река,
Тем, как бродят аисты в росе,
Как на землю льётся тихий свет.
Сердцу свет откликнуться велит
На вечерний колокол вдали,
Где темнеют псковские леса,
Где собор крылится в небеса,
Где погоста замерли кресты,
Где люпины дикие густы...
Там чиста становится душа,
Там покосы песнями шуршат.
Всё в сравненье с этим – миражи!

– Отчего же плачешь ты, скажи?..