Подборка стихов, участвующая в конкурсе «45-й калибр – 2018»

Ольга Левская

Россия, Красноярск


***

«...как мушка в янтаре» (с)
 

Меня сегодня разбудил  хруст снега под окном –

Там кто-то тихо проходил.  И старый слышал дом,

Как в предвоскресной тишине  шаги крушили снег.

И на мгновенье снилось мне,  что вновь двадцатый век,

 

И за окном другой январь,  в котором живы те,

Кто в эту зиму не попал.  В уютной суете

За книгой, завтраком, столом,  за чашкой бытия

Я избегаю грустных тем,  себя жалею я.

 

И только утром снега хруст  напомнит о поре,

Когда застыли все дела,  как мухи в январе.

И можно, лежа, слушать, как  в печи гудят дрова,

И как шаги скрипят, ворчат –  и пропускать слова,

 

И видеть мысленно кино  про пироги и печь,

И отгонять остатки снов,  и чувство сна беречь,

И ждать, когда придут позвать  на завтрак с молоком.

Меня сегодня разбудил  хруст снега под окном.
 


Сон на субботу

/как оказалось, в трактовке Йосефа Альбо/
 

Авель, где брат твой, Каин?
Отец, не знаю. 
Я тут немного пьян, и дыру латаю.
Есть на плаще пара прорех в кровище.
Каин ушёл, видимо, правды ищет.
Он тут кричал, что убивать не надо 
Коз и ягнят, господу, мол отрада
Те же цветы, те же плоды, травы – 

Не заплатить, жить захотел лукаво.
Я же плачу кровью овец честно.
В мире для нас, разных, теперь тесно.
Вот и ушёл брат собирать, видно,
Травы в горах. Или ему стыдно,
Что не сумел эту нести ношу – 

Право отдать лучшего, не поплоше.
Каину что овца, что дитя – равно.
Я ж отличу, это моё право.
И если овн господу мил, значит,
С маткой его вместе господь плачет –

Падает дождь, кормит луга соком.
Бродят овны, думая о высоком,
Кормятся, ждут, чтобы занять место
Жертвы. Они сами идут, честно.


***

Ты лежишь, раздавлен, в темноте.

Времени – полшага до погоста.

Всё вокруг не то, и все не те.

– Это рост, мой друг. Болезни роста.

 

Ты не можешь слово подобрать,

Чтобы мир освоить и оформить.

Мир тебя съедает. – Пубертат.

Просто пубертат, мой друг, всё в норме.

 

Ты бежишь от стаи, захватив

Самое бесценное в охапку.

Ты не смог. Ты умер. – Нервный срыв.

Вот рецепт. Пижама, кружка, тапки.

 

Ты без сил, размазан, как пюре.

Встал. Упал, как шут в плохой репризе.

К чёрту. Виски, диско, кабаре.

– Всё проходит. Средний возраст. Кризис.

 

Ты считаешь, взвешивая, жизнь.

Ценишь всё, что в ней тебе досталось.

Каждый миг – как облетевший лист.

– Это старость, друг мой. Просто старость.

 

Ты впадаешь в свет. Летишь на свет.

Кто там встретит? Дед? Бабуля? Мама?

Скрип ворот.

– Привет, мой друг, привет.

Вот рецепт. Вот тапки. Вот пижама.


***

Бродячий театр душонки моей
Всё тащится вдаль в обнищалой кибитке,
Роняя огрызки, и пепел, и свитки,
И крылышки снов, и осколки страстей.
 

Лошадка бесцветная мерно трусит,
И гривка топорщится стриженой щёткой.
Большой перегон, перегон ли короткий – 

Едино. Вот солнце слегка моросит,
 

Роняя желтки, вот оплавился дождь, 
Вот снежные ангелы манну случайно
Просыпали, вот им упрёк проворчали
Бесснежные ангелы. Зритель – хорош:
 

Встречает хлопками, всегда подаёт
За мятый билетик простую монетку.
Бродячий театр, как старушка-левретка,
Дрожит, и печален, и служит, и ждёт:
 

А вдруг из господня кувшина – в ответ –

Не солнца желтки, не крупа ангелячья –

Кибитка-кибитища, занавес, свет
И сцена как площадь – за честного плача,
 

И честного смеха, и честной игры
Недели и месяцы годы и годы –

Достанутся? Вдруг неизбежны дары?
А он не готов ни к чему, кроме свода
 

Небесного, поля, степной суеты,
Комариков, оводов, яростной пыли,
И блеска пайеток поверх нищеты,
И лёгкости, прячущей годы усилий.


***

Весна подползает

тянет на тряпочки и каблучки

любимый всё занят

какие-то пустяки

вроде работы денег насущного хлеба детям

а от горизонта неба угол в рассвете светел

а от горизонта серым тянет февраль и белым

а был любимый в лете солнечным загорелым

были дети как дети а не по центру мира

было рядом бессмертье в каждом углу квартиры

тянет от горизонта тихо сквозит

почти

неразличимо тянет на тряпочки-каблучки.


Перейти к странице конкурса «45-й калибр – 2018»