Подборка стихов, участвующая в конкурсе «45-й калибр – 2017»
Россия, Кингисепп
Как будто я горошина
внутри большого шара,
негаданно-непрошенно,
за просто так, на шару.
Повсюду тьма кромешная,
повсюду мрак шершавый.
И кто, скажи не мешкая,
во тьме тебя нашарил?
Волнами новолуния
плыву, как в батискафе.
Она, такая юная,
пойдёт меня искати
в полях июньских ласковых,
во взмахах синих крыльев,
на полках среди классиков –
а я внутри укрылась.
Но знаю я, что вскорости
она меня отыщет.
Пускай мелькают новости,
а я – одна на тыщу!
Пыльцою припорошены
природные процессы,
и зрею я, горошина,
внутри самой принцессы.
По лабиринтам древоточцев
и по тоннелям короедов
за металлический жетончик
я в утлом коробчонке еду.
Я в утлом коробчонке еду,
не прыгаю с сучка на ветку,
а между мною и соседом
сидит соседка, как наседка.
Сидит соседка, как наседка,
и развлекается дизайном.
У них там, не иначе, секта,
они молчат, как партизаны.
Они молчат, как партизаны,
они молчат, как на допросе,
исходят потом и слезами
и молча курят папиросы.
И молча курят папиросы,
и на папирусе выводят
один ответ на все вопросы,
маршрут к обещанной свободе.
Маршрут к обещанной свободе,
что нас прочнее пут связала.
При том на выходе и входе
они молчат, как партизаны.
У герра Дроссельмейера
манеры как у фраера,
замашки как у фермера
и безобразный друг.
Они сидят на лоджии,
они пускают файеры
и на детей под ёлочкой
наводят страх-испуг.
А друг с железной челюстью,
сентиментальной повестью
и исходящим завистью
крысиным королём
сражается за нравственность,
советуется с совестью
и в цейсовскую оптику
глядит за окоём.
Там, на далёком острове,
в подлеске алебастровом,
оснащено апострофом,
витально, как бамбук,
произрастает дерево
с колоннами, пилястрами.
Оно скрывает в ящике
орешек Кракатук.
Он твёрд, орешек знания,
его за неимением
погружены в уныние
великие умы.
Он – тайна мироздания,
не более, не менее,
но это во внимание
не принимаем мы.
Страшитесь Дроссельмейера
и друга с мощной челюстью:
дорвутся до заветного –
наступит всем каюк.
Скорлупки брызнут весело,
и ядрышко затеплится,
и воссияет истиной
орешек Кракатук.
Когда мы были молодыми
И чушь прекрасную несли…
Юнна Мориц
Чушь, которую мы несли,
облетела, как шелуха.
Что ж, напяливай джинсы-слим,
заводи чихуахуа.
Запирай под замок в сарай
свой былой залихватский прайд,
из грядущего забирай
ветер ретро, лишённый прав.
Но пойми, что гламура муть
беспросветней, чем ретро-чушь,
что несли мы – и в этом суть! –
от избытка страстей и чувств.
В горстях у сказки – вода, вода,
в одной – живая, в другой – не очень.
И если в гости пришла беда,
то кто-то ж это вам напророчил.
А с этой мёртвой - живой воды
на час веселья, на год похмелья.
«Водись со сказкой, с такой водись!» –
старухи шепчут и крылья мельниц.
И всё ж к ней в гости идём-бредём,
кто с частым бреднем, кто с частным бредом,
собрав котомки, покинув дом,
идём-бредём или едем-едем.
А сказка та, хоть проста на вид,
сорвёт в душе вентиля и краны:
водой живою вас оживит,
водою мёртвой залечит раны.
Перейти к странице конкурса «45-й калибр – 2017»