Подборка стихов, участвующая в конкурсе «45-й калибр – 2017»

Олег Сешко

Беларусь, Витебск


Настя

Газета «Красная звезда», страница восемь:
На двадцать танков – пистолет и десять ружей.
Сегодня Настя снова чёрта ждёт на ужин,
Бюстгальтер с летнего плеча сползает в осень.
Знобит, коробится внутри, дождит слезливо,
Нашла от прошлого ключи, взглянув под коврик. 
Жених - безусый лейтенант, не подполковник.
Сменить коньяк с Алиготе на спирт и пиво,
Гулять от взгляда до любви, и душу – в клочья,
Сегодня тело – шоколад, кипеть в экстазе.
Пускай заблудший старый лес поёт Настасье,
И чёрный город, приобняв, целует сочно.
Пускай державные кресты гудят молитвой,
Горячей кровью над свечой густеет пламя.
Судьба поджала куцый хвост, объевшись днями.
Так что наивно распыляться, друг мой ситный.
В беде всесильны, как всегда, одни лишь черти,
В беде глухие небеса помочь не смогут.
Всё, что просила, расцвело полночным смогом,
Не достучаться до небес мне бабьим сердцем.
Там наверху жируют, пьют, гуляют, спят ли?
Для них одиннадцать ребят – пустая строчка…
Нет больше в тексте запятых, поставим точку.
Всё, что зовётся пустотой, живёт навряд ли.
Почто, скажи ты мне, живых людей - под танки?
Любых богов мой подполковник стоил дюжин!

Сегодня Настя снова чёрта ждёт на ужин,
А к ней опять, в который раз, приходит ангел.


Он - любовь

Бог не терпит валяться весной в снегу,
До рассвета он снег языком слизал.
Я убит, я плыву по людским слезам
Вроде старой кастрюли с мясным рагу.
Мимо совести нации в кислых щах,
Мимо школы приветствия «Хайль и ко»,
Мимо скромного кербера - Ха-Ти-Ко,
Мимо старого страха в свой новый страх.
Я ломлюсь в городскую людскую грусть,
Я кричу в неё: «Зажило. Мне не лги».
Разлетаются пули во тьме легки,
Будто бабочки, каждая в чью-то грудь.
Под растерянной памятью тень в окне.
Разбиваются мысли о взгляд: «Забыт?»
Я давлюсь, запивая капелью спирт,
Я домой прорываюсь к тебе - жене.
В белой роще, у нашей с тобой ольхи,
Где слетают куплеты на струны строк,
Ловит совесть на истину хитрый бог,
Просто так отпуская на свет грехи.
У него каламбурами полон рот,
Он любого заварит в обед и съест,
Что земля для него? Шестипалый крест
На одной из пробитых насквозь аорт.
Он - любовь, он забрал спелый дождь из …бря,
И последнюю ночь - соловьиный пух,
Мы теперь существуем в одном из двух,
Мне случилось начаться внутри тебя.
Он - любовь, по судьбе полоснул ножом,
Чтобы снова свести нас. Кольцо надень.
По Арбату в развалку шагает день,
День отдельный от вечности, день - пижон.

За тобой! Не отдам никому. Держись!
«Мы, приходим из праха, уходим в прах».
Бог – любовь, он слепой неразрывный страх
За мгновение смерти, в которой жизнь.


Конячее

На заборе человечество
Расписало кто есть кто.
На воротах конь повесился,
Сняв калоши и пальто.
Там, где ёлки держат лапами
Мир с залапанной луной,
Там, где в землю звёзды капают,
Будто слёзы, по одной,
Где не сеяно, не пахано,
Ни кобыл, ни жеребят,
Он висел, а люди ахали:
Здесь, мол, кони не висят.
Здесь, мол, место не конячее,
Шёл бы, вон, за огород,
А конина на горячее
Хороша в холодный год.
Под огурчик да под водочку,
Да под шумный разговор…
Кто смелее, полз на корточках
Под покойником во двор.
Собирал (обмыть покойного)
Дождевую воду с крыш.
«Хорошо бы в лёд зимой его,
Нынче вряд ли сохранишь».
День клонился да откланялся,
Следом выйдешь – не найдёшь,
Понесли коня на кладбище,
Без пальто и без калош.
Песни пели, кровью харкали,
Пили чай за упокой.
Кто есть кто писали ангелы
Красной тушью над рекой.


Византия

Он готовит чертовски смачно,
Ароматами плавит ноздри,
Шутит он о хазарах остро,
Головой задевая мачты.
Пьёт горячий (покрепче) кофе,
Смотрит, будто стреляет в тире.
Он зовёт тебя Византией:
Утону мол в твоей «любофи».
Мол, сорвусь со стены и - мордой,
Красотой обожгусь вовеки.
«Раньше видел ты свет сквозь веки,
Свет, по нашему, третьесортный.
Да куда нам с эдемским садом? 
(Отбивные вон, с пылу с жару)
Это, брат, тебе не хазары,
Сдохнешь заживо, ляжем рядом.
Жизнь ясна, если смерти густо,
Идеально чиста у гроба!
Не любил так и, слышь, не пробуй,
Есть мужские похлеще чувства.
Не за то мы судьбой платили,
День за днём проходя сквозь сито.
Жаль из дома тебя, паразита,
Отпускать к твоей Византии.
Не спасу, не осудишь строго
Апосля, как сойдёшь в граните?
От земного я, брат, хранитель,
Византия, она - от бога.
Бог же вертит и так, и эдак,
Режиссирует, морда рыбья…»

Он плюёт, поправляя крылья,
Мой далёкий славянский предок.
Он взлетает, упёртый рогом,
Вечный бой для него - порядок,
И сверкают двенадцать радуг
Над ведущей к тебе дорогой.


Капитан

По слухам, он сразу родился военным,
Из пены морской проявился на суше,
Сражал наповал королев и простушек
Могучей фигурой, натурой степенной.
Посмотрит, бывало, и вышибет душу…
Визжали девицы, прошитые взглядом,
Теряли рассудок, текли виноградом.
Хотя он совсем не стремился на сушу.
Стихия сидела в его подреберье,
Ломала, крушила года о форштевень.
Шептались: «Фортуне он брат или деверь?
Красиво беду оставляет за дверью».
Роптали пираты обеих Америк:
«Отважная сволочь, везучий, зараза!»
Но старость пришла, высочайшим указом
Начальником штаба списала на берег.
Расставила стулья в раю кабинетном,
Углы затянула седой паутиной,
Посыпались будни овсянкой рутинной.
Скрывая глаза золочёным лорнетом,
Он как-то крепился. Дожив до заката, 
Ночами разбрасывал пьяную пену…
Однажды его пригласили в геенну,
Где приняли в штат капитаном фрегата.


Перейти к странице конкурса «45-й калибр – 2017»