Татьяна Тоток

И - все короче наши письма.
И я - твоих все меньше жду.
И паузы все чаще виснут,
Когда звонишь, как на беду.

Разлука чувствам не поможет, -
Сгорят, как искры на лету.
И куча смайликов не сможет
Заполнить эту пустоту.

И те на Скайпе наши "встречи",
Где так близки, так далеки,
Нам не заменят в летний вечер
Тепла касания руки.

Уже маячит дальним светом
День отрезвленья моего,
Где, между утренним "Приветом"
И "Доброй ночи" - ничего.

А ты, в коктейльном платье от Диора,
Смотрелась лучше всех у барной стойки.
Во взгляде колком не было укора.
Была обида, сильная настолько,
Что все вокруг сидящие мужчины,
Заранее смиряясь с пораженьем,
И не желали выяснять причины,
А просто избегали униженья.

Но кто, скажи посмел тебя обидеть?
И чем? Бармен молчал, в недоуменьи.
Как можно, гладя на тебя, не видеть,
Предчувствуя все мысли и движенья,
Что ты одна достойна поклоненья. 

Не ожидая от тебя заказа, 
Он сам налил в бокал со льдом ликера,
Поставил, не взглянув в глаза ни разу,
Но это ты заметила не скоро,
Погружена в свои о чем-то мысли,
С уже давно потухшей сигаретой...
А звуки джаза в сумраке повисли
И саксофон тихонько плачет где-то.

Лицо, как маска. Ни слезы, ни вздоха.
Ещё немного и отпустит сердце.
Закончилась твоей любви эпоха,
Теперь лишь дымом и ликером греться...
А бармен все ликера подливает:
Он утоляет жажду и печали.
И, улыбаясь, молча наблюдает - 
Твой взгляд уже не тот, что был вначале.

Глаза теплеют, руки обретают
Уверенность в движениях, даже плавность.
И лёд на дне бокала тоже тает,
А люди с жарким сердцем и подавно.

Светает. Все заметили едва ли,
Но, будто бы из сумрака на свет,
Ушла, им всем оставив на бокале,
Как поцелуй, помады красной след.

Пропишите мне добрых слов,
Нежных рук и восходов ярких,
Платьям в тон - кружевных зонтов,
Кавалеров, цветов, подарков,

Пропишите грозы, весны,
Сочной зелени на деревьях,
Добрых фей, что приходят в сны,
Белых шляп, страусиных перьев,

Кринолинов, корсетов, глаз,
Провожающих нежным взглядом...
Не скупитесь, прошу я вас,
Тем лекарствам я буду рада.

Оседлайте мне скакуна,
Полечу на нем невесомо...
     Не хочу смотреть из окна:
     Не карета стоит у дома.

     Завтра ждет не прием, не бал,
     Даже не кавалькада в парке...
     Пыльный офис. Бумаг завал.
     Не вздохнуть - целый день в запарке.

     Время мчится. Простой процесс
     Появленья морщин. Как трещин. 
     Так бывает. Мы из принцесс
     Вырастаем в обычных женщин.

Я на далеком острове под пальмой
Улягусь на коралловый песок.
Не буду ни веселой ни печальной.
Так, просто полежу. Хотя б часок.

Попозже на обед слетаю в Ниццу:
Там есть кафе приличное одно...
Да, я бываю часто за границей:
Во Францию летаю пить вино,

В Милан - послушать оперу в Ла Скала,
В Испанию - фламенко посмотреть,
В Богемию - купить себе бокалы...
Повсюду - стоит только захотеть.

Обходятся мне даром абсолютно
Все эти путешествия мои:
Глаза закрою просто на минуту, -
И мне поют на Кипре соловьи.

Уходит время, как песок сквозь пальцы
И, оглянувшись на былые дни,
Жалеем, что нельзя было остаться 
Навеки беззаботными детьми.

Гонять по крышам кошек и пернатых,
На великах носиться по двору,
Напялив майки и штаны в заплатах,
Чтоб волосы – как флаги на ветру.

Любить – бездумно. Жертвовать – последним.
Усталость, боль и лень – все пустяки.
Пусть в вечных гонках содраны колени,
В боях «за правду» сбиты кулаки...

Нам время – враг. И маятник, качаясь,
Крадет у нас минуты, ночи, дни,
А корабли ржавеют у причалов.
Ржавеют люди так же, как они.

Ведь птицы вроде те же в поднебесье,
И рыбы в море, и зверьё в лесу,
И снег хрустит все так же, ветер хлещет,
Но выбивает не из нас слезу.

Нас стало сложно выманить из дома,
Стащить с дивана, вытянуть во двор,
Чтоб до утра с приятелем-знакомым
Вести на тесной кухне разговор.

Рабы комфорта. Пленники иллюзий,
Потерянные в мировой сети.
Нам плохо без контактов. Но диффузий
Двух душ в сети, увы, не обрести.

Все точно так же. Просто мы другие.
Другие мысли, планы и мечты.
И не всегда намеренья благие.
И можем не заметить красоты.

Мы видим, слышим, чувствуем иначе,
Мы стали слишком взрослыми людьми.
И только души наши тихо плачут
О том, что перестали быть детьми.