Вартан Бабиян

Я хочу увидеть всех.

Не всех сразу,

потому что я этого не выдержу.

Но я хочу увидеть всех, кого я любил.

Хотя «любил» не имеет у меня

прошедшего времени:

Тех, кого я любил,

я продолжаю любить всю жизнь.

Совсем неслышно падал снег

На заметённые карнизы,

И тихо-тихо робкий свет

На небосвод струился снизу.

И, в заоконной тишине

Сплетаясь из бесплотных бликов,

Обозначалась на окне

Твоя улыбка.

Гудела печка в тишине.

Я полуспал, и в полусне

Мне мнилось, будто кто-то бьётся

В стекло оконное с мороза.

Я просыпался и смотрел

На тихий свет, живущий в окнах.

Потом под сиплый вой гудка

В ночь поезда меня умчали.

И тихий край твоей печали

Неслышно заняли снега.

Как много снега намело

За нескончаемую зиму!

Твоё село невозвратимо,

Как прошлогоднее тепло;

Как отгоревшие цветы

С февральской, вьюжной высоты

Не разглядеть в сухих былинках,

Не поднести уже любимой,

Не уберечь и не спасти…

Лишь память долгою репризой

Несёт сквозь оголтелый век:

Совсем неслышно падал снег

На заметённые карнизы.

В эту ночь будут плакать шальные ветра,

Обивая пороги зашторенных окон,

Голоногие девочки станут с утра

Наводить макияж на обвислые щёки,

На дворе запоёт запоздалый петух,

И ещё до того, как подымется солнце,

Повторяя движенья оборванных туч,

По равнине покатятся синие волны.

Раскрывая объятья навстречу заре,

Закурлычут крылатыми стаями ветви,

И с танцующих танец покорства дерев

Оборвутся, как дань, золотые монеты.

У трюмо зазвонит смоляной телефон

(Я замечу, как он отражается в утре),

и твой голос, немного охрипший как будто,

мне прикажет негромко: «Смотри, за окном…»

Плоды обвалятся с деревьев

В глухие, жухлые бурьяны,

И тонкой паутиной тлена

Неслышимо охватит память.

Поговори со мной.

Не знаю,

К кому я обращаюсь.

Звёзды

Не ведают тоски томленья,

Что, как поветрие, знакомо

Сиротской сути человека.

Не приходи ко мне с разлукой,

Как осень захватившей сердце, –

Я пил из этого сосуда

Все сроки дней.

И мне довольно

Невидимых слезоточений,

Как океан разъевших сердце.

Я так боюсь в своём стакане

(Бокалы пенятся шампанским,

Стаканы – горечью отравы

Полны), я так боюсь в стакане

Вновь обнаружить, как цикуту,

Чужой беды гнилые стоки.

Как вероломны и жестоки

Чужие, на пороге сердца

Дерущиеся за возможность

В него вселиться. Как бессильны

Родные, гаснущие тихо

У входа в занятое сердце... 

Не тяни на себя – разорвёшь.

Не толкай от себя – раздавишь.

Этот майский, напыщенный дождь –

Он пришёл и уйдёт, понимаешь…

В грустном доме твоём

(Представляется грустным он мне,

Когда нет меня в нём),

В нероскошном жилище твоём,

Вы живёте втроём,

Выпекаете торт полосатый,

Получаете «Пионерскую правду»,

Из колодца несёте студёную воду

И, устав, обмываетесь после работы,

После пыльной работы на огороде…

Нагадай мне на картах судьбу,

от которой уйти не сумею и не пожелаю,

Утекает сквозь пальцы

что положено, и – на века!..

И мягка твоя кожа.

И столь нерастрачены в мае

Камыши на лугах,

журавли в облаках…

Судьбы наших младенцев не в наших ежовых руках!..