Оксана Благодатова

Почему ты весною уходишь в отрыв
и слагаешь костры из дубовой коры,
и вскрываешь, как банку, меня без ножа,
и садишься на облачный свой дирижабль?

Сердце трогаешь часто тупою иглой,
заполняешь мне вены холодною мглой,
забиваешь мне лёгкие битым стеклом,
проецируя свет на небесный тефлон?

Из-за леса какой-то мне слышится гул, -
это травы растут на весеннем лугу.
Я считаю их долго, как стадо овец:

подорожник, ромашка, шалфей и чабрец,
мать-и-мачеха, донник, кипрей, девясил, -
колдовское сырьё, хоть святых выноси.
Дай мне в руки инструкции или скрижаль,
как построить похожий на твой дирижабль,
как мне выйти из сна за барьер световой,
как стать равной тебе и быть рядом с тобой.

Твой леденцовый домик путников ждёт на чай,
солнечно пахнут донник, спелая алыча.
Хлопают птичьи крылья, щёлкает на лету  
чёрная эскадрилья клювами пустоту.
Мёртвой воды кристаллы колются красотой.
Путник придёт усталый: «Можно ли на постой?"
Ты ему скажешь: «Можно рядом со мной прилечь.
Брачное стынет ложе. К чёрту – живая речь!
Побоку - разговоры, Ванечка-дурачок!
А притворишься хворым – ночью придёт волчок.
Здесь, за полярным кругом, стылой зимы жнивьё,
волки, услышав ругань, могут сожрать живьём.
Если полюбишь север, будет тебе досуг,
и береги наш сервер - праздники на носу.
Сделаю сисадмином, мужем и королём,
ты на амфетаминах? – не пропусти приём».
В тереме снежной Анны скользко паркет натёрт,
строишь большие планы – выброси их в костёр.
Дом завернуло время в саван из монпансье,
только пугливый лемминг нервно строчит досье.

Что станет проклятьем страны мастеров:
вода или кремний?
Во тьме просыпается город Зеро,
мужает и крепнет.

Ощерилось время в плену сорняков,
задушены злаки,
в нескучном саду местечковых царьков -
оккультные знаки.

Настанет момент (коренной перелом
всё ближе и ближе):
поставят тела горожан на крыло
летучие мыши.

Меняют  реальность, как цепкая сныть,
миры Миядзаки,
и в городе будут транслировать сны
парящие замки.

Жизнь – вовсе не шахматный дивертисмент,
где каждый - гроссмейстер, –
а только способность усваивать свет,
ведущая к смерти.

Эта осень не клеится,
хоть и стелет постель,
вот сырая поленница,
в ней жильцы всех мастей.

Что-то осень не вяжется,
хоть и вяжет во рту,
ловкая шифровальщица,
лучшее паспарту.

Что-то осень не катит и
не спешит никуда,
и шаги не раскатисты,
и маршрут разудал.

Эту осень не выстоять,
настоять - может быть –
на химерах из Припяти
и по-чёрному пить.

Заварить осень в чайнике
дождевым кипятком,
кто мы? - просто молчальники
с чайным золотником.

Листопадная ария
с перерывом на сон,
место действия – Нарния,
время – мёртвый сезон.

Словно два заговорщика,
мы с тобой сентябрим.
Эра призрачных гонщиков
нам подарит Гран-при.

Машет жёлтыми флагами
зачарованный лес,
лица - под балаклавами,
гонка - на интерес.

Мы на круге прогревочном,
всё у нас впереди,
кто не верит, тот - стрелочник,
из игры - выходи.

Мойра длинными пальцами
расплетёт кружева,
осень, аннигиляция,
ты не переживай.

С овчинку - диск луны шагреневой
готов обречь на прозябание,
идут сражённые мигренями
за чёрной кровью Трансильвании.

Сверкают горные навершия
алмазной пылью звёздных россыпей,
полны железом соки вешние
и человеческие особи.

И если ты истерзан голодом,
горяч, здоров и плохо целишься,
тебя доставит свита Воланда
на званый ужин Влада Цепеша.