Александр Товберг

***

Вот отрывок из речи, которой нет

Натекают мысли на дно души

И невнятен почерк, и глуп рецепт

И тюльпанов глохнут карандаши

Вот отрывок из речи, аппендицит –

Воспалённым оловом по листве

Аз есмь память – сиреневый гиацинт

Распустившийся вдруг поверх –

Вдруг поверх всех окон, поверх картин –

Так нахлынет – кажется – не жилец

Наша речь – только то, что мы все едим –

Отмирание клеток, запас солей

Скажешь тоже – не может быть, чтобы так

Было просто и ясно движенье вниз –

Над землёй склониться и тень достать

Превратившуюся в нарцисс

Говоришь – не может быть, не затем

Ты сирени утренней пил росу

Чтоб закрыть глаза среди рыхлых тел

Растеряв, стерев ножевую суть

Соглашусь, наверное, не таясь –

Я – заложник звука, живущий вне

И чем дальше голос – тем крепче связь

С тем нарывом речи, которой нет

11.11.11.11.11

Время распределяется в единицы –

В толпы выстреливает градом стрел.

Настоящее с прошлым соединится

В точках соприкосновения тел.

Соприкосновения ведут к разрывам

Мягких тканей и крепких лбов.

Незаметно, без льгот и без перерывов

Единицы времени рвутся в бой.

Не уворачивайся – попадание

Расписано для каждой из верных стрел.

Неопровержимы секретные данные

С мест разворачивающихся стрельб.

Так и поляжем на поле брани –

Утыканные стрелками от часов,

Минут и секунд. И не будет раненых,

Но будут – кости, вода, песок…

Перелётные рыбы

мы здесь рыбы перелётные

из отсюда в Потудань

осушить бы слёзы водкою

да забыться б навсегда

ах болезненная ссадина

так и саднит и болит

будто бы заноза всажена

злая как аппендицит

а река течёт из памяти

из промоины в груди

и от детства не избавиться

прошлое разбередив

будто бы с другого берега

голос дружеский зовёт

и какою мерой смеряешь

гибнущее бытиё

там в тумане ходят призраки

всё привычное ‒ пройдёт

с нами ‒ ушлыми и пришлыми

заточёнными под лёд

ни себя ни речь сберечь никак

невозможно что ни строй

все плотины смоет речками

в запланированный срок

подойдёшь увидишь ‒ лодка вот

плещет волнами вода

в небе ‒ рыбы перелётные

через реку Потудань

ПОДЗЕМНЫЙ ДОМ

Город без имени и без отчества.

Зыбкие зимние миражи.

Надо бы выжить, но жить не хочется.

Длится безликая недожизнь.

Температура среды за бортом,

Согласно Планку, ‒ всегда одна.

На месте, где раньше стоял забор, там ‒

Непробиваемая стена.

Из окружения жёстких будней

Попытка вырваться на простор

Ненастояща, слаба, как будто

В стремлении к воле отключен ток.

И ты остываешь, теряя свет свой,

В безумие призраками ведом.

И некто в белом тебя приветствует,

И вводит в светлый подземный дом.

Ю.РОДИНА

Вдоль по нашей бывшей родине,

По огромной стороне

Путешествовал юродивый ‒

Молчалив был или нем.

С ликом форменно уродливым

Он просил по сёлам хлеб,

Поминал святых угодников,

То ли зряч был, то ли слеп.

Ничего, кроме исподнего, ‒

Дождь там хлещет или снег ‒

Бóсый по любой погоде он,

Словно Господа гонец.

Несуразицу городит он,

И слова его тихи,

И не выяснить доподлинно ‒

Проза то или стихи.

Что бормочешь ты, юродивый,

Отвечай же, наконец.

‒Плачу я по бывшей родине,

Той, которой нынче нет.

Но она под сердцем родинкой,

Божией коровкой вот, ‒

Прикоснусь рукой, и вроде как

Под ладонью оживёт.

Отпущу её на небо я,

Прямо к Боженьке в полёт,

На земле покоя нету ей,

Может, там его найдёт.

Может, там отыщет родину

Без убийства да без зла…

И опять побрёл юродивый

От деревни до села.