Вениамин Ленский

Поздравь меня... я прибыл в эмпиреи!
Здесь тоже ждут Мошиаха евреи,
А мусульмане – Ису и Махди.
И по Христу скучают христиане.
Я, словно пёс, обнюхал все герани,
Но не нашёл тебя. Ко мне приди!

...И будем снова ждать с тобой и верить,
Что люди мы, а звери – это звери,
А сердце – это сердце, там – в груди.

О, что ещё? Могу ли заблудиться?
Иль заблудился, думая, что вот
Со мной навечно милые мне лица
Пребудут в ожидании щедрот?..

Мне тягостно, когда тебя нет рядом.
И я стою сейчас под листопадом
Воспоминаний, – все они, шурша,
Проходят сквозь меня; я, верно, тоже
Одно из них... И вновь моя душа
Уносит их туда, где жизнь моложе...

Я стоял на твоей могиле,
А всё думал, что на бугре,
На котором траву косили
В сентябре.

Впереди шелестели ивы;
И тропинка вела быка
На закланье, и он – мычливый,
Употелый – сушил бока…

Над землёй нависали тучи,
Ветер сил набирался, дул
На меня и в бурьян колючий,
Теребя позвонки акул.

Здесь когда-то плескалось море,
Утопало в самом себе.
А потом никаких историй
Не случалось в твоей судьбе.

Твоя лодка уснула в ряске,
И тебя первородный ил
Облепил, голубой и вязкий,
На исходе ночных светил.

Бычелобый скиталец древний,
Вопиющий в пучине прах,
Что возник из утробных терний
И мочой божества пропах.

Извиваясь душой могучей
И густую объемля тьму,
Ты ведь тоже, на всякий случай,
Произнёс, погибая, «му!»

Это слово подобно шару.
И, представил я, где-то в нём
Ты навеки воздвиг хибару
И в оконный глядишь проём.

Разминаешь ладони, плечи...
Но тебе не дано – забудь –
Переплыть горизонты речи,
Воплотившись хотя бы в путь.

***
В чёрном-пречёрном городе жил чёрный-пречёрный раввин.
Куда пейсы его качнутся, туда и идёт один.

Из темноты в темноту, со ступеньки на жёрдочку, вниз.
Если надо, подпрыгнет резко, ухватится за карниз.

Ни разу не видел солнца, лишь зловещие фонари...
На правой руке два пальца, а на левой, костлявой, – три.

Приподнимет широкую шляпу – из-под неё, грустна,
Выходит и светит в небе чёрно-белый кружок – луна.

Но светит совсем недолго: ведь раввин её в шляпу – хвать.
Там, в чёрном-пречёрном городе, в чулане была кровать.

Раввин в ту кровать ложился, головой – на квадрат газет.
И спал; и в груди его тлела страница земных сует.

***
Деревья сбрасывают вес,
Теряют жидкость облака,
Душа – под сводами телес –
Покинуть хочет старика.

Христос воистину воскрес,
Пусть не обходит нас тоска,
Когда раздвинется навес
И плоть нам станет не близка.

Лишь об одном сейчас грущу –
О том, что к телу я привык.
Ловлю губами солнца блик,

А ухом – фьють и чик-чирик,
И прибегаю вновь к плащу,
Грозы заслышав мощный рык.

Ляссе из памяти не выпало, могу
Вот и сейчас тебя проведать. Здравствуй!
Не изменила мне и постоянству.
Снег – тень твоя. Я снова на снегу.

Иду вперёд. Мои черствеют щёки,
Как, впрочем, воздух... Но своей рукой
Взмахнула ты над пропастью мирской.
И это жест воистину широкий.

И рыхлый снег, в котором жизни след
Оставил я, быть может, ненадолго,
В душе пребудет, вечностью согрет,
Чтоб напитать пространство, словно Волга.