ниочёмное
что сегодня
понедельник вторник
впрочем я не против и среды
у подъезда яркогрудый дворник
заметает яростно следы
чьи не важно
тех кто был и нет уж
и не нужно ни о ком жалеть
и зарплату чёрную за это
он получит что от белой треть
ковыряет он асфальт ли
мозг ли
снег вчерашний
судьбы или лёд
кем-то выброшенный из окна половник
больше суп уже не разольёт
пего-сине-разжиревший голубь
наблюдает нагло за котом
что увы уже давно не молод
и совсем к атаке не готов
мусор впрочем словно те же кошки
были стервы а теперь вот нет
и летают над ахмедом мошки
(это так кота зовут – ахмед)
дворник ему тёзка так бывает
он кота ахмедом и прозвал
правда сам давно он просто алик
и сегодня у него завал
он возможно вспоминает горы
и глаза сиреневой овцы
и сердца огромных помидоров
и полет тянь-шаньской стрекозы
что на свете нынче
снег ли дождь ли
вторник ли четверг
и есть ли свет
точно знает только алик дворник
и ещё похоже кот ахмед
изнанка
я чай твой выпью снова испитой
меня испытывала им не раз ты
наш вечный бой и странный наш покой
не виноваты
мы в том что столько серых длинных дней
пути не знали
нас просто выгнали с тобой нагих взашей
за стены рая
с корзиной яблок
сколько лет и бед
и нет прощенья
а мщенье
вот оно – дано нам в ощущеньях
он точно знал он читал
коварный бес всё
мы не любили никогда
отдельным местом
была всего лишь злая власть дурного тела
но ни заботы ни тепла
а так хотелось
летели прочь года и дни
века летели
не научились мы любви
мы не сумели
лишь яблоки в корзине той
всё источали
мы пили чай свой испитой
забыв о рае
и кайн поэтому – и всё по той же схеме
а авель кроток был душой
не то что все мы
за этот грех или за тот
да кто же знает
нет нас карает не господь
нас нрав карает
о гриппе
то ли я заболеваю гриппом
то ли он заболевает мной
оба мы осипли и охрипли
и облипли жизни беленой
у меня с утра температура
у него на завтрак грустный я
видимо его губа не дура
не глупа надеюсь и моя
мы друзья сегодня с ним и завтра
может нам неделю может две
оставаться вместе
что же брат мой
расскажи мне правду о себе
как застряв меж сциллой и бациллой
так и не найдя свой лучший штамм
в детстве притворялся скарлатиной
вичем зваться в юности мечтал
всё прошло
мы оба не добрали
кто больных
кто счастья и любви
не сумели
недозаражали
просто жили-были как могли
друг мой
хочешь я тебя не стану
всякими таблетками глушить
отворю и двери все и ставни
а уж ты решай как лучше быть
если нужно умереть за дружбу
пусть умру
тебе подкинув фарт
избегая домыслов досужих
водка
кокаин
инсульт
инфаркт
не дождётесь
вот умру от гриппа
не привитый
не завит и пьян
македонским
цезарем
агриппой
ваш пижон
гордец
смутьян
буян
февральское
я тебя не пойму в телефоне
и в онлайне тебя не пойму
в самолёте на танке на пони
догоню
оберну
обниму
никуда никогда ниоткуда
не вернусь и не отвернусь
от болезней страстей и искуса
пропаду
упаду
поднимусь
припаду к невозможности вместе
украду вседозволенность взять
и в удачном неправильном месте
обладать
побеждать
осязать
не устану
не стану послушным
не согреюсь ни верой ни сном
и февральской завьюженной стужей
нарисуюсь на стёклах окон
и растаю конечно растаю
стану первым весенним ручьём
и не стану
уж точно не стану
и не стану жалеть ни о чём
пра любофф
я ничего на свете не боюсь
ни змей ни тараканов ни лягушек
я чёрный гусь
я нипочёмный гусь
я тот ещё
но ты меня не слушай
я буду говорить
что всё ещё лечу
что под крылом семь пятниц на неделе
что всё могу умею и хочу
что не грущу не пью и не пьянею
что тренер
донор
рейдер
космонавт
ловец акул и престидижитатор
что раскопал всемирный артефакт
открыл пургу цингу тайгу и атом
что стоит снять
нажать и повернуть
и подсветить чуть обойдя по галсу
преодолеть
познать
проникнуть в суть
великих замыслов
и в ветреность пространства
в серьёзность нежности
в умышленности ложь
в безвыходность надежд и тайны рая
остаться
перейти и не свернуть
дойдя до края
не верь
закрой глаза и уходи
не жди опасности а попросту спасайся
опять придут неверные дожди
в мотивах вальса
замутят
заполощут
заберут
заставят сжиться
как жаль что гусь всегда летит на юг
и нам не тридцать
не
я увы не законопослушен
в незаконопослушной стране
и слегка покопавшись в минувшем
понимаю с чем связано «не»
нелюбимый
непонятый
лишний
позабывший зачем и при чём
просыпаясь под выцветшей вишней
даже не сознавая о чём
накануне весь день с облаками
обсуждая куда и к чему
исчезали дождей оригами
в темноту
пустоту
на луну
я увы не законопослушен
потому что
всегда на краю
ощущал как лукавили лужи
прославляя отчизну мою
не приняв чьих-то мнений стократных
не поняв кто кого оболгал
мне шептали деревья-сократы
будто прав я
а я был не прав
и врезаясь в неверий пространства
ощущая их гарь на щеках
превращая то в радость
то в пьянство
невозможность стоять на ногах
вновь садился в ту самую лужу
и за холкой
ну прям как кота
щекотал её тёмную душу
узнавая что это «не та»
пусть простится мне
всё что простится
остального я сам не хочу
милый дом мой а что тебе снится
не могу
воздержусь
промолчу
я не умею на суоми
я не умею на суоми
и на английском кое-как
растёт народов поголовье
и ты зачем-то здесь чувак
вчера дышал весь день на бронной
сегодня на тверской топтал
побойся бога
там голодный
приезжий ной три дня не спал
там на неведомых дорожках
один другому прямо в пах
суёт своей пустою ложкой
и ты опять не прав чувак
твердит с упорством клерикала
заезжий галл из ближних стран
для тех кто жить не хочет так
что на земле де места мало
горит и кружится планета
где дым отечества так мил
там лотерейные билеты
всегда на счастье продадим
другим небесную карету
из тыквы строит алладин
а ты один бредёшь по свету
и радуешься что один
непатриотичное
боюсь весны
болит живот
похоже я не патриот
мне снятся смоги и дожди
и ты мне говоришь не жди
не верь не думай не желай
здесь никому тебя не жаль
поскольку ты не патриот
и у тебя болит живот
кругом голодные врачи
бросаются на каждый чих
и каждый твой неловкий вздох
пока ты платишь и не сдох
а в небе уж летят грачи
и ты тоскуешь и ворчишь
как сноб и лох
другое дело патриот
ему плевать на свой живот
была бы родина сильна
он лозунг «ты или страна»
развесит скоро здесь и там
и все расставит по местам
как было собственно давно
в твоей стране не знавшей снов
где так же ходят поезда
туда где человек-никто
сидит под розовым кустом
и как всегда не нужен ей
могучей родине моей
заткнись работай не болей
не плюй в колодец
верь в кино
где ангел твой гиперборей
уже летает над тобой
и смотрит косо сам не свой
гордись страною
вот кайло
считай ещё что повезло
смотри вот осень вот весна
и родина твоя сильна
зима чума весна
когда никто не виноват
виновны все
пускай не в том что дождь
так в том что снег
а может быть и в том что кажется во сне
что ты живёшь и счастлив человек
тогда как это вовсе и не так
и это знак что ты не прав чувак
когда никто не виноват виновен ты
глаза пусты дороги и мосты
всё заполняет предрассветный мрак
и ты идёшь и думаешь всё так
как ты хотел
тогда как всё не так
не то чтоб глубь не слишком глубока
даль далека а близость не близка
рассвет не розов а закат не ал
и ты устал
ты попросту устал
банк супермаркет столб фонарь тюрьма
твой дом том чехова
вино вина война
в чужой стране а кажется в твоей
(с бокалом и в тепле ещё больней)
что там на улице
зима чума весна
голубизна как бездна
жизнь без дна
с причалом опрокинутых корыт
твой двор разрыт
и что-то в нём горит
куда-то тянут трубы
чтоб по ним
пустить остаток жизни дня и сна
в тебя
в другого ли
зима чума весна
и лето когда страшно умереть
опять не спать
вдыхать остаток недр
и силой духа всех на свете герд
срывать тугую счастья пелену
идя ко сну
в чуму
вину
весну
я есмь
наверняка я мог бы плавать в маске
или вообще к примеру рыбой быть
служить майором где-то на аляске
или америку в тайге открыть
водить козлов в чужие огороды
и утверждать что все они мои
любить их всех
и даже хороводы
и при луне
и в злую непогоду
с послушной челядью водить вполне
не быть подонком карликом и скрягой
в одном ответственном своём лице
и не хранить свой гендер под корягой
в незнамо чьём зарвавшемся яйце
не быть нелепым пользуя эффекты
и с берсолини дружбу не водить
вносить свою изменчивую лепту
в то кем бы я на свете мог бы быть
или не быть
какая впрочем радость
ведь всё равно потомки обосрут
и вся моя всамделишная малость
проявится когда придёт мой брут
а он придёт
они всегда приходят
они такие
тут закон один
я тоже цезаря убил в походе
когда он стал так глупо уязвим
с последней рюмкой яд в ней мой глотая
а как он таял
как он славно таял
я есмь
и я всегда у вас один
не можется любить
не можется любить
так хоть полайкай
или хотя бы уж тогда облай
между тобой венерой и ямайкой
ушёл в депо обманутый трамвай
иду по рельсам оббивая ноги
а млечный путь торжественен и крут
похоже в этой сказочной дороге
мне нужен был не пряник всё же кнут
пойдёшь направо – там в итоге лево
пойдёшь налево – можешь не дойти
и ломишь прямо
гнёшь через колено
и понимаешь
там уже не ты
внутри лишь то
чего там быть не может
снаружи то что дОлжно быть внутри
и ты бредёшь уже почти без кожи
и глаза у тебя не два а три
и нет того чему и негде взяться
а воздух – растворившийся песок
ни языка чтоб рассказать всё вкратце
и ни курка чтоб выстрелить в висок
твой млечный путь – ухабы и позёмка
воспетая с луною вязь и грязь
и толк лишь в том
что никакого толка
а смелость в том
что лишь одна боязнь
и знаешь точно что не доберёшься
а от того ещё сильней спешишь
и веришь в ложь которой не спасёшься
и смотришь как стекает правда с крыш
завтра
и всяк сюда входящий всё забудет
а если вспомнит то не оживёт
и проходящие впотьмах чужие люди
другой дорогой
через огород
пойдут туда
куда идти боялись
и те и эти в прошлом и окрест
неся свой крест бездельников и пьяниц
сквозь самый главный и последний крест
и напролом
сшибая светофоры
вытаптывая минные поля
полезут вверх на солнечные горы
куда летают жажду утоля
все крикатамы из соседних селищ
и воластоты из морских глубин
и мы однажды
навсегда повздорив
туда же вслед за ними улетим
все важное
всё важное давно не важно
всё прочное давно не прочно
всё точное давно не точно
и не обязано им быть
живёшь как будто между прочим
без запятых и многоточий
как слышишь или пишешь впрочем
похоже не умея жить…
и в этой лености привычной
всё что в кавычках раскавычив
ты чувствуешь себя отлично
так словно пьян и двуеглав
и только в небе подлый кто-то
зудит как будто из окопа
нет ты не прав старик
постой же
в который раз опять не прав
чем больше лет
чем больше лет
тем больше тянешься
и к красоте и к простоте
не к той что хуже воровства
а к той что выше башен каменных
не нужно больше
просто жить
пить чай с вареньем не ходить
через бульвар без светофора
пускай машины за версту
и женщину любить не ту
и отдыхать не за босфором
а там где яблони в цвету
и пахнет сеном и навозом
когда-нибудь не важно где
в москве в раю караганде
заняться садом и извозом
опять войти в былую воду
назло философам и стать
тем самым кем хотел когда-то
поэтом лётчиком пиратом
забыть о смерти и клише
сложить стишок на вираже
не есть не пить жить много лет
прослыть смешным и простоватым
и тихо-тихо умереть
нет не сейчас не скоро нет
а лишь потом когда-нибудь
под спелым яблоком не снятым
здесь
здесь больше нет ни бога ни трамваев
жестокий век
проклятый неудел
и ветер постоянно завывает
так будто он ветрянкой заболел
нет он не плачет у него нет мочи
разверзнуть туч слезливые глаза
он лишь поёт когда так сильно хочет
чтобы под небом пролилась гроза
здесь гамлет жив и клавдий не замешан
а королева – трепетная мать
тут ласков хам и грамотен невежда
и недругов не нужно забавлять
здесь все честны красивы и свободны
и нет нужды и прочие бла-бла
тут о заре опять прихлынут волны
и тридцать витязей уладят все дела
а что я мог
а что бы ты смогла
© Зиновий Антонов, 2016–2017.
© 45 параллель, 2017.