Зинаида Дубинина

Зинаида Дубинина

Золотое сечение № 34 (310) от 1 декабря 2014 года

Пусть льётся над зыбкой карельский язык

 

Родная земля

 

Прекрасен край родной: спокойный тихий лес –

не знаю ничего, что в мире лучше есть.

Карельская земля, мне не нужны палаты

дворцов, когда бегут речные перекаты.

Я с детства влюблена в озёрные туманы,

когда волна шуршит. Пусть есть другие страны,

 

но нет тебя щедрей! Чего здесь только нет!

Глупец, кто в города купил себе билет.

Сберечь тебя хочу другому поколенью!

И только для того, чтоб знало свою землю

и чтобы на века запомнил стар и млад:

все силы отдавай своей земле назад!

 

Карелия всегда останется собой

и в мире будет плыть частицей неделимой.

Она для всех, как мать, она навек с тобой

и нет другой земли, и нет её любимей.

 

Слово карелам, которые не верят в родной язык

 

…и не говори на родном языке,

живи без него – он и так уже в проседь.

Не надо ему пустозвонства. Ты где

мог видеть язык, что на паперти просит?

 

Кого обмануть ты сумеешь? Себя.

Кого ты боишься? Других поколений.

Ты землю свою разбазарил и для

тебя остаётся лишь встать на колени.

 

Да будь ты, кем хочешь. Меняй каждый день,

подобно рубашкам, свои точки зрений.

Но помни, что ты на земле только тень

и время придёт для других поколений.

 

А если б ты верил в родимый язык,

он в жизнь твою силы прибавил бы смело.

Что сеешь, то жнёшь. Так иди напрямик

дорогой, где жив сладкий говор карела.

 

Живи всегда!

 

Зима пусть дальше прячется в снегах,

не замечая ничего на свете.

Но день настанет, и тугой размах

блестящих крыл снега растопит эти.

 

И полетит над синею водой,

как белый луч, сверкающая птица

с весенней звонкой радостью благой:

«Земля моя, и я твоя частица!

 

Так здравствуй же! Будь счастлива в веках!

Живи, земля, где я росла ребёнком!

Ты подарила крыльев мне размах

и голос мне дала для песен звонких».

 

Мы ищем счастье, а оно в руках.

И нет его на свете бесконечней.

И птица прячет крылья в облаках,

и края нет моей земле извечной.

 

Как ты живёшь, карел?

 

Как ты живёшь, карел? Где ты живёшь, карел?

В осенней темноте пуста твоя деревня:

калитка не скрипит, забор окоченел,

берёзы старой стан скрипит у дома гневно.

 

Здесь больше не горит по вечерам окно,

в пустых домах живёт остылый ветер вольный,

а бани на задах осыпалась давно,

и брёвен жжёт гнильё один закат свекольный.

 

Покосы полегли. Укроет скоро снег

всё, что не сберегли рачительные люди.

Не жаль тебе, карел, в железный этот век

своей земли родной, что более не будет?

 

И не болит душа? И ты спокойно спишь?

Иль, может, ни за что не хочешь верить: просто

Карелия умрёт без деревенских крыш,

без языка народ покроется коростой,

 

исчезнет без следа… Так, где же ты, карел?

И как тебе сберечь земли любимой имя?

И больно мне, что ты до срока онемел,

и там, где дом твой был, теперь лежит пустыня.

 

Родимая Карелия

 

Карелия моя! Леса, болота, реки,

озёра, валуны, дома на берегу…

Спасибо, что ты есть, Карелия, навеки!

С отчизною своей я всё превозмогу.

 

Порой я далеко от милого порога,

но мысль моя с тобой, и именем твоим

уберегусь от зла, и ты – моя дорога,

мой милый край родной под небом голубым.

 

Я знаю, есть у нас ещё в озёрах рыба,

в лесах деревья ждут осеннего «ау»…

Карелия, ещё хочу сказать спасибо

за то, что есть земля, с которой я живу,

 

что есть родимый дом, берёза у крылечка…

Ты слышишь: шелестит несмелая листва…

Я здесь росла, мой край, где озеро и речка,

где мир дрожит во мне до боли естества.

 

Мне радостно внимать твоим прекрасным песням,

когда зовёт гармонь на праздник и волна

бежит, и чаек крик волнует поднебесье,

и далеко звучит кукушка допоздна.

 

Здесь в детстве я росла на бабушкиных былях,

и ветер завывал по осени в трубе…

Мы, сохранив слова, о слове позабыли

и неужель его не сохраним в себе?

 

Я вижу земляков-карелов труд упорный:

вот выкошенный луг, где спит красивый стог…

О, как ты мой народ, мог нянчить животворно

Карелию свою и в ней искать исток

 

всего, что есть в тебе. Теперь земля карелов

ждёт помощи. Добудь ей Сампо и прими

грядущее, где день под ветром можжевелов,

где вижу новый свет своей родной земли!

 

Карелия, тебе мой труд, моя работа!

Хочу достойной быть тебе всегда, земля!

Нет в мире ничего дороже, чем забота

о береге родном, Карелия моя!

 

Осень

 

Лето прошло, опускается вечер

тёмный, холодный, густой.

Красные листья осина навстречу

стелет дрожащей рукой.

 

Полною горстью срывает с берёзы

ветер студёный листву.

И разбивается временем оземь

лето моё наяву.

 

Озера ровная гладь опустела,

ветер шумит над водой.

Бьётся о берег волна то и дело,

камни шлифуя собой.

 

Ветер почти что срывает одежду,

трудно стоять на ногах.

И искупаться осталась надежда

только лишь в солнечных снах.

 

Длинными крыльями небо взмахнуло,

и закурлыкал простор.

Прячась среди журавлиного гула,

лето покинуло двор.

 

Знаю, что птицы вернут наше лето,

мы их дождёмся домой.

Что принесут дни грядущие эти

в край мой карельский весной?

 

Будут ли живы родные деревни,

лодка у берега плыть?

И мой народ на земле этой древней

будет ли, будет ли жить?

 

Колыбельная

 

Тёмный вечер осенний укрыл деревеньку.

Сыплет дождь над берёзой за тёплым окном.

Вслед за ветром листву осень рвёт помаленьку.

Колыбельную слушает замерший дом.

 

Дождик брызжет тоской, сеет скучные мысли,

только грусти не слышно в напеве простом.

Вечность нежит слова, и чуть слышится чисто

песня мамы карельская в доме родном.

 

В ней и берег весёлый, и ветреность лета,

пролетевшего времени память моя…

Я словами родными с рожденья согрета,

и они во мне живы огнём бытия.

 

Пусть добавится сил у ребёнка от песни,

чтоб по трудным дорогам он шёл напрямик,

и пусть песня любить учит родину честно,

и пусть льётся над зыбкой карельский язык.

 

Когда поднимается ветер

 

Я так люблю, когда сминает ветер

край озера и в гон идёт волна.

Я слита с ветром, и на целом свете

я с волнами и озером одна.

 

Сильнее, ветер, дуй, вплетайся в сосны!

Стирай барашков с вышивки волны!

В молчании распластанного плёса

покорность и смиренье глубины.

 

Здесь лицемеров нет, что горлопанят,

здесь не предаст никто и никогда,

здесь ветер будит новостями память

и окликает пенье птиц вода.

 

Здесь всё лежит. Всё мне даёт природа.

Что надо нам ещё от жизни той?

Тот счастлив, в ком под сенью небосвода

жива любовь к своей земле родной.

 

* * *

 

Низкое небо ложится на плечи.

Ветер срывает с деревьев листву.

И почему, я себе не отвечу,

грусть разъедает душу мою?

 

Ветер осенний, кого ты оплачешь?

Тех, кто ушёл раньше срока от нас?

Или в бреду загадаешь, незрячий,

тяжкого часа чёрную пасть?..

 

Журавли

 

Дрожат берёзовые дали.

Остылый ветер землю бьёт.

Цветы последние опали,

и встала осень у ворот.

 

Высоко журавли над нами

курлычут жалобно земле.

И долгий путь в чужие страны

очерчен солнцем на крыле.

 

Лети, печальный клин, далёко,

но невредимыми весной

пусть сядут журавли отлого

на берег, дышащий волной.

 

Я знаю, как нас тянет к дому –

тоску разделим пополам.

Живой всегда придёт к родному

порогу, словно птичий стан.

 

* * *

 

Над тихим озером, как встарь, –

ауканье озябших чаек.

Заката тянется пожар,

вода студеная качает

 

смиренный берег. Осень ждёт

зимы: я им спокойно внемлю.

И стужи не страшит приход,

коль ты влюблён в родную землю.

 

Когда придёт конец пути,

я с гордостью скажу усталой,

что я в Карелию вплести

себя смогла частицей малой.

 

Осенние богатства

 

Холодное лето дожди заелозили,

но кроткая осень вступила в права,

и золотом лес загорелся, и в озере

вода стала тихой и чёрной едва.

 

Легко по воде катит стройная лодочка:

не слышно уключин и вёсел в воде.

За лодочкой тянется длинная тропочка,

и берег далёкий всё ближе ко мне.

 

Деревня в трудах не затихнет минутою.

Брусника и клюква зарделись в лесу,

и к дому корзины, от ягод раздутые,

по зорьке вечерней ребята несут.

 

Яви нам, природа, красоты осенние!

Волшебным богатством любуюсь опять.

Пусть золотом дышит твоё вознесение,

прошу, погости, не спеши исчезать.

 

Зима

 

Как холодно теперь и как темно,

и снегом всё кругом занесено.

Глаза свои упрятал день погожий:

из рукавов зимы сугроба ложе

насыпано, и не поймёт прохожий,

где небо, где земля, а где окно.

 

Как хорошо, что в комнате тепло

и злость зимы бессильно бьёт стекло.

Я свет зажгу, когда наступит вечер,

чтоб дом нашёл тот, кто сейчас далече,

тот, кто в пути, кого сегодня встречу

всем зимам, вьюгам всем её назло.

 

Как воет ветер, рвётся к проводам…

Не видно ничего по сторонам:

окно хрустит морозной коркой ломкой.

Бог в помощь тем, кто следом за позёмкой

спешит домой, кто молится негромко

и встречи ждёт с тоскою по домам.

 

Прошу Тебя, всем помоги. И тем,

кому помочь уже нельзя ничем,

кто стол накрыл у очага напрасно.

Но над любовью ты, зима, не властна

и огонёк в моём окне не гаснет:

я жду и разгоняю светом темь.

 

Дороги

 

Каждый вечер до поздних потёмок

сиротливо сидишь у окна.

Спит деревня. Без птичьего звона

до утра ждёшь спокойного сна

 

и всё смотришь в далёкие дали,

не отводишь глаза от дорог …

Что в душе за тоска и печали?

И кого ты всё ждёшь на порог?

 

Молодая берёза у яра

не звенит долгожданной листвой.

Вечер кончился, ночь засияла,

так склонись на кровать головой.

 

За окном льют весенние тени

тишину. Одиноко слеза

покатилась. Ты смотришь сквозь темень,

и дорога пустая в глазах.

 

Ах, пути и широкие логи,

тропы узкие и большаки…

Как далёко уводят дороги,

и как мысли горчат от тоски.

 

Ласточка

 

Разносит ветер голоса весны,

и, скинув лёд, гладь озера трепещет.

К нам ласточка из тёплой стороны

летит весенней лёгкой птицей вещей.

 

Мы рады птицам. Здравствуйте, друзья!

Ждём возвращенья вашего к гнездовью.

Увидев ласточку, умоюсь я,

чтобы летать всё лето по присловью.

 

Пусть ноги будут по земле шагать

легко и прибавляться будут силы,

и пусть в работе будет только лад,

любое дело чтоб по сердцу было.

 

Ещё, певунья милая, прошу,

дай думы легче ласточкиной песни.

Пусть ветра нас ласкает нежный шум,

как стрекот твой, летящий в поднебесье.

 

Черёмуха

 

Снег в лесу растаял, и весенней птицей

зазвенело небо, радуя простор.

Облака черёмух вьются вереницей,

но студёный ветер рвёт их разговор.

 

Ах, весна-подруга, в чём твоя обида?

Нет вины в соцветьях, белых, словно снег.

Всё дожди сминают, и черёмух выдох

падает на землю, усмирив разбег.

 

Вздрагивают ветви и роняют слёзы,

и струится мягко непорочный цвет.

Лепестки неслышно опадают оземь,

и весна ступает тихо им вослед.

 

Для тебя желаю быть одной лишь только

и своей любовью всё превозмогу.

Если нет – исчезну, как черёмух горьких

дым прозрачный, что я в сердце сберегу.

 

Весна кричит, весна зовёт

 

Весна кричит, весна зовёт:

– Освободись от шубы!

Пусть снег идёт, иль дождик льёт –

весна спешит повсюду.

 

У лужиц днём в глазах светло:

в них отразилось небо.

Проём сарая пьёт тепло,

качелей слышен щебет.

 

Летят качели в небеса,

и ловят воздух двое.

Им скоро лето чудеса

весёлые откроет.

 

Пусть лето одарит теплом,

добром грибов и ягод

мой милый край!

Весна кругом

звенит, и воздух сладок!

 

Весна

 

Счастливые птицы распелись в лесу:

– Весна наступает! Весна на носу!

А лес одет снегом и озеро – льдом…

Не видно весны долгожданной кругом.

 

Из тёплых краёв к нам доносят ветра

слова, что весенняя будет пора.

И день покатился за лес колобком:

там, видно, весна свой упрятала дом.

 

Пойдёмте же, дети, в разбуженный лес,

найдём там весну среди вешних чудес:

быть может, она у огромного пня

на тёплой проталине спит среди дня,

а может, упряталась в ломкой траве,

где поросль зелёная льнёт к синеве.

 

Мы рады, что время зимы истекло,

что снег будет таять и станет тепло,

и средь голосистого звона вот-вот

любимое лето шагнёт на порог.

 

Кукушка

 

Лес большой, стволы огромны.

Слышно, как кукует птица.

Но не слышно песен в кронах.

Так кого зовёт сестрица?

 

Вот черёмуха красиво

распустилась белым цветом.

Почему грустна на диво

ты, кукушка, этим летом?

 

Но проснутся птицы скоро,

зазвенит весна в природе.

И роса, слезинке вторя,

по листве скользнёт в исходе…

 

Летняя ночь

 

Вечер опускается тихонько.

Солнце укрывается за лес.

Спит туман, сопит вода негромко,

люди спят, и спит земля окрест.

 

Летом ночь короче птичьей трели:

от зари до зорьки – взмах крыла.

Вновь расцвет. Лучи поля согрели.

День шагнул, проснувшись, со двора.

 

Здравствуй, лес

 

Так здравствуй же, прекрасный добрый лес!

Ты вне времён и вечно будешь юным.

Ты всех нас ждёшь и всех нас встретишь здесь

в уборе вешнем. Помнишь, накануне

 

ещё ты шубу зимнюю носил

и был непроходимым, белоснежным?

Сейчас летишь к пригорку из всех сил

мальчишкой лёгкокрылым, как и прежде.

 

Ты – наша жизнь. Ты даришь нам дома,

где бьёт огонь и нет дороги стыни.

Сердечности и счастья закрома

ты открываешь нам под небом синим.

 

В тебя вхожу, как в сказочный чертог

не только брать и собирать, но слушать,

как дышит сказкой каждый бугорок

и были дремлют около опушек.

 

Я слышу голоса твоих ручьёв –

журчанье их сродни девичьим песням.

По янтарю прозрачному стволов

скользнула тень чешуйкою древесной.

 

Кого тут прячут ели у корней?

Тропинка вьётся средь зелёных веток,

я ей внимаю и душою всей

с тобой сливаюсь, лес, в круженье света.

 

Так здравствуй же, берёзовый разбег!

Ликуйте, ели, у ручья крутого!

И струны сосен пусть звучат вовек

в тебе, мой лес, куда вернусь я снова!

 

Красные кони

 

Красное солнце тихонько садится.

Лес высоченный, густой, как стена.

А на закате, в томленье живицы,

красных коней подозвала трава.

 

Сердцу спокойно и радостно стало,

словно забот никаких больше нет:

надо же, лошади цвета коралла,

зелень покоса и солнечный свет…

 

Если иссякнут когда-нибудь силы,

вспомню удачу подаренных дней:

землю, закатных лучей переливы,

тихий покос и багряных коней.

 

И ничего нет прекрасней на свете,

как ни ищи и ни перебирай:

кони, деревня в распахнутом лете,

изгородь в поле, отеческий край…

 

Речка-Люба

 

Там, где ветер бьёт покосы,

где теряются следы,

речка-Люба свои косы

заплетает из воды.

 

Синих глаз своё сиянье

прячет в узких берегах.

Кто назначит ей свиданье?

Кто найдёт её в лугах?

 

От кого ты убежала?

От кого ты встречи ждёшь?

Речка-Люба, как же мало

ты теперь для нас поёшь.

 

Время всё сотрёт рукою:

и следы, и имена.

Только чистою водою

отзвенятся берега.

 

А ведь помнишь, время было,

как плескались у воды

дети стайками игриво,

отдыхая от страды.

 

Как отбрасывал рубаху

и, качнув тебя в руках,

воду пил усталый пахарь –

слаще не было в лугах!

 

А теперь ты одиноко

всё бежишь среди полей:

за протокою – протока

между островками дней…

 

Белая ночь Карелии

 

Откуда пришла и куда исчезаешь?

Вдоль берега, рыжего, словно бы рысь,

ты чудом земли этой северной таешь

и белыми крыльями радуешь высь.

 

И сна нет как нет, и я глаз не смыкаю.

Ты скоро оставишь мои берега,

где облако вслед соловьиному раю

дрожит у воды на кустах ивняка.

 

Проснувшись, земля ожидает заботы.

И, землю сжимая в объятьях своих,

осыпались лаской небесные своды,

и в мире нет краше ночей никаких.

 

Родник

 

Воды, почаёвничать, в доме – глоток.

Возьму в руки чистые вёдра,

накину на голову белый платок,

пойду к роднику с ними бодро.

Не близко родник мой: у леса почти,

за полем, что дышит в покосах.

Отсюда деревня – как будто в горсти,

тропинка упряталась в росах.

 

Когда-то ты шире, дорожка, была.

Деревня к воде приходила.

Родник за года истончится едва,

но дом потеряет стропила.

Ни дыма далече. Трава зелена.

Ивняк объедает тропинку.

Другие знавал ты, родник, времена,

и не было солнце с крупинку.

 

Спокоен родник. Лишь травинка на дне

качнётся едва на мгновенье.

Живая вода, что лежит в полусне,

чуть дышит под ивовой тенью.

В зеркальной воде отражаюсь с ведром,

и мысль бьётся жаркою птицей:

пусть будет звенеть мой родник серебром

и чистая речь пусть струится.

 

Возьми свои песни, прими все слова

родные – без них нету жизни.

И разве кто требует цену родства

с твоей неизбывной отчизны?

Не можешь помочь – не мешай никогда.

Не делай плохого для мира.

Родник и язык пусть живут на века

с землёй, что карела вскормила.

 

Для тебя

 

Я для тебя, земля моя родная,

всё сделаю, насколько хватит сил.

Хотя бы букву принесу, сжимая

в руках, к словам, что мой язык родил.

 

О, если б каждый приносил полено

к поленнице родного языка,

то золотом дышали б, несомненно,

карельские слова издалека.

 

Пусть слушали бы дети на просторе

среди спокойных волн, в родных полях,

слова любви, что, нашим песням вторя,

Карелия качает на ветвях.

 

Тогда бы мы ценили наши корни

и были бы к самим себе добрей.

Карельский жив язык. Ты это помни.

И нет на свете языка родней.

 

Весна идёт

 

Уходит мгла, и ярче свет дневной.

Весна идёт. Услышь её повсюду.

За тучами, что катятся волной

сияет солнца шар, подобный чуду.

 

Прогонит тучи и растопит снег

огромная, незыблемая сила.

Над бесталанной родиной разбег

начнёт заря. И кто сказал: могила

 

Карелию, мол, ждёт? Клеветники,

мы здесь живём, и это наша воля,

и будем жить, пусть даже вопреки

тому, кто видит нам другую долю.

 

Здесь шёл карел болотами, тайгой,

рубил подсеки и зимой и летом,

возделывал поля своей рукой

и верен был отеческим заветам.

 

Теперь карел оторван от земли.

Он вдаль бредёт, как нищий по дороге,

навеселе, и падают вдали

деревни на рассохшиеся дроги.

 

Карел, стой твердо на земле своей,

родные берега не отпуская!

Горит звезда Полярная. Под ней

лежат поля завещанного рая.

 

Перевёл с карельского Георгий Чернобровкин