Юлия Пикалова

Юлия Пикалова

Четвёртое измерение № 30 (378) от 21 октября 2016 года

Лирика

Две пьеты Микеланджело

 

И высочайший гений не прибавит

Единой мысли к той, что мрамор сам

Таит в себе.

Из стихов Микеланджело

 

Перед её пьетою мир немеет
И замирает. Неизбывен миг.
Такая скорбь названья не имеет,
Но мрамора светлей пресветлый лик.

 

Она, скорбя, тебя в веках прославит.
Юна, как ты. В величии простом.
«И высочайший гений не прибавит
Единой мысли...» – ты поймёшь потом,

 

Пройдя всю жизнь в её красе и муке.
Уходит всё. Уходу нет конца.
Т в о я пьета. Ты отпускаешь руки.
Никто не видит твоего лица.

 

Но тем из нас, кто утерял надежду,
Готовясь руки, как и ты, разжать,
Ты скажешь: Тот незримо мир удержит,
Кого никто не в силах удержать.

_____

Две пьеты Микеланджело:

ранняя (1496 –1501) и поздняя, незавершённая,

он работал над ней до последних дней

своей жизни (1550 –1564). Очень много говорит

о его творческом пути.

 

Маргарита

 

1

Налетело,

Жарким ветром накрыло,

Понесло

И волосы растрепало,

Взгляд зажгло,

Расправило крылья

И забросило в самую гущу бала!

 

Там пылал Шопен, рокотал Бетховен.

Там Прокофьев щурил глаза с сарказмом.

Там – детектор правды: и тот греховен,

Кто на свой порыв отвечал отказом.

 

Там гулял и Пушкин: не вреден север,

Если жаркий ветер не знает меры

На балу

В квартире

В ионосфере

В XXI веке не нашей эры.

 

А всего-то было: в руке мимоза.

А всего-то жизнь изнутри стучала…

 

– Получай! Не сдохни от передоза.

Распишись! – Вот счастье: живи сначала.

Не молчи – взорвёшься! Когда отхлынет –

Вот тогда и переведёшь дыханье.

 

На скамье рассохшейся – Старший Плиний…*

 

– Как? Уже? Но я начала стихами

Лишь сейчас! Я ветер люблю горячий!

Я – могу! Верните его обратно!

 

– Нет. Сумей сама. Научись иначе.

Ты сама есть ветер, упрямству кратный.

 

2

Сдвинув брови, думает Маргарита:

Был ли Мастер? или сама я Мастер?

Третий час под локтем тетрадь открыта.

Ветра не замечает, что ей подвластен.

La diritta via era smarrita.**

 

_______

*   В финальных двух четверостишиях

     «Писем римскому другу» лирический герой

     исчезает. Он умер.

** Дословно: «Прямой путь был утрачен».

     Из «Божественной комедии».

     Nel mezzo del cammin di nostra vita

     mi ritrovai per una selva oscura

     che’ la diritta via era smarrita.

 

Неслыханное слово

 

А. В.

 

Когда иду со стайкою подруг,

Щебечущих, как соловьи весною,

Когда перестаю их слышать вдруг

И тяжелеет воздух надо мною –

 

Ищу среди опасной густоты

Одно несуществующее слово:

Оно манит, как белые цветы

Дурманящих фантазий Гумилёва,

 

Оно зовёт: «Забудь про ремесло,

Про дом, ведь там, где я – иные сферы,

И знаешь ты: Вначале Было Сло…

И будешь ты блаженствовать без меры!»

 

Я слышу, слышу дерзкий аромат,

Что дразнит ум, но не даётся взгляду,

И простираю руки наугад

В надежде на внезапную награду.

 

Нет, слово не даётся без труда;

Чем дольше ищешь, тем туман бездонней.

Но я его добуду! и тогда

Вам поднесу, как розу, на ладони.

 

Лирика

 

Лирика. Песнопевец

С музой в саду кудрявом…

А не хотите ль перца?

Лирика… соловья вам?!

Лирику перед сном бы

Милой, напевной песней?..

 

Лирика – катакомбы!

Лирика – бездна в бездне!

Лирика – рокот крови,

Рвущейся вон по венам,

Требующей: откройте!

Топящей в откровенном,

Лирика – крик! Зовущий,

Требующий: поэта!

(Где там райские кущи?

Млечные тропы – где там?)

Лирика: верх свободы.

Лирика: гнёт тетради.

Рвущие чрево роды.

Яд без противоядий.

 

Истончена до атома,

Но спину держу я гордо:

Слово найду, что спрятано

В сердце породы горной.

Ну, потаскайте гири-ка?

Не вижу в глазах отваги!

А вы говорите – лирика,

Пёрышком по бумаге…

 

Синдром

 

Поэт с похмелья в тапки не попал

И босиком плетётся к водопою.

В скорёженном мозгу не то напалм,

Не то цыгане шумною толпою.

 

В углу узрев хихикавших химер,

С опаской пробормочет: нихуясе!..,

Споткнётся о гуляющий размер

И побредёт по строчкам восвояси.

 

Они

 

Я будто вышла в сумрачный сад.

Одна, но не одинока:

ОНИ то бабочками кружат,

То птицами Хичкока.

 

Они налетают: лови! беги!

Рассматривай всех и сразу!

Они нападают, сужая круги,

И вот уже в небе не видно ни зги –

Ох, выклюют оба глаза!

 

Клокочут: смотри на меня! смотри!

Меня выбирай, дорогая! –

Теряя обрывки ритмов и рифм,

Пыльцу и перья теряя.

 

Все – на одну: теребя, губя.

Кто теперь – чья награда?

И ты их или они тебя –

Живой не выйти из сада.

 

Хватаю! – падаю! – наугад!

Не выдам, раз мной украден!..

Но вдруг стихает безумный сад –

И стих у меня в тетради.

 

Пальцы

 

Искать во тьме. Искать и оступаться.

Искать во сне. Искать среди стихий:

Рассветами, бледнея, просыпаться,

И листьями безмолвно осыпаться,

Осунуться, искать, не отступаться –

Иди, я объясню тебе на пальцах,

Как в самом деле пишутся стихи.

 

Из глуби тьмы, из трепета пространства

Прядёшь, прядёшь невидимую нить,

Вытягивая с тонки постоянством,

А дрогни – срыв. Нельзя соединить.

 

И пальцы похудевшие устанут,

И потемнеет напряжённый взгляд –

Нет, не выходит ровная, простая.

Нет, не даётся. И виски болят,

 

И веки от неверия прохладны,

И видится во всём моя вина:

Что понесут тезеям ариадны?

Мне выпустить нельзя веретена!

 

Но я себе прощу усталость эту,

Когда в давно загаданном часу

Всю нашу сумасшедшую планету

Тебе клубочком в пальцах поднесу.

 

Поэзия

 

Взгляд хмелён или болен.

В голове белый гул.

Ты поэзии, что ли,

Не на шутку хлебнул?

 

Эти вольные воды

Вознесли на волну…

Ты теперь у свободы

В невозвратном плену!

 

Так не жди отступного

И себя не жалей

В вечных поисках слова:

Из малейших щелей

Хлещет неудержимо –

Эх, была – не была!..

 

Зря ты этого джинна

Выпустил из горлá.

 

Слова и звуки. Триптих

 

1

…И снова не найти мне слов.

(Они нежны, но ты нежнее.)

Оплавить до первооснов –

До слов и звуков – не сумею.

 

Слова, бессильные слова,

Не мы (мы немы) – тень подобий.

Возьмёшь ли строчек кружева

На память из моих ладоней?

 

2

Склонюсь над зеркалом пруда –

И не увижу в нём лица я.

Мир замирает –

                     весь, когда

На дне пруда лежит, мерцая,

 

Небесный свод.

Недвижен пруд.

Весло ослабло и повисло.

И – сами, сами поплывут

Те звуки, что важнее смысла!

 

3

Их не дано запечатлеть

(Печальны буквы алфавита),

Но можно слушать и хмелеть,

И упиваться –

                  всласть, открыто,

 

И ощущать во вдохе жар,

И видеть: небо всё бездонней!

Возьми же звуков звонкий дар

На счастье из моих ладоней!

 

Свободный полёт

 

Проще простого

Моё ремесло:

Перья готовы –

И понесло!

 

Нам в эмпиреях

Летать хорошо!... –

Пробуй скорее,

Взлети на вершок!

 

Праведным потом

Плавься в жару.

Мускул полёта

Качай, тренируй.

 

Рви их до звона

(Ноша тяжка) –

Мускул разгона,

Мускул прыжка.

 

В мыле и пене.

В хрипе. В грязи.

Белые перья

До скрипа сгрызи!

 

Клочьями кожа

С мозолей сойдёт…

Господи боже,

Вот он – полёт!

 

Шиповник

 

Этот мир предрассветный
пока ещё мглою окутан;
дремлют даже влюбленные,
свет своих глаз погасив.
Я же снова в бессменном дозоре:
в иные минуты
лишь поэты бессонные ведают, как он красив!

 

А когда я уйду
и останется утро слепое –
все слова на стихи израсходовав до одного,
я хочу стать пчелой, залетающей в белый шиповник,
залетающей в самую глубь,
в сердцевину его.

 

Найдётся никогда

 

Душа моя, устанешь ли однажды
Скреплять мои худые позвонки?
Я рассыхаюсь каждый день от жажды,
От тихой, немигающей тоски.

 

Но каждый день ты поднимаешь снова
Меня для незаметного труда
На поиски единственного слова,
Которое найдётся никогда.