* * *
Мерцала звезда и моргала
Над чёрною бездной земли,
И ты, словно фата-моргана,
Прошла от небес невдали –
Сквозь слёзы представшая взгляду,
Казалось, светясь в вышине,
Ты вымолить сможешь пощаду,
Как ангелу падшему, мне.
* * *
В танце бабочек, вьющихся снова,
Вижу бабу на том берегу,
Где средь божьих коровок корова
На привольном пасётся лугу.
Как люблю я созвучья словечек,
Что окрест первозданны ещё.
Возле кузни зелёный кузнечик
Кузнецу залетел на плечо.
В вечернем небе
В морозном небе на закате
Летит военный самолёт
И оставляет след инверсионный,
След воспалённый,
Что на Млечный Путь
Обманчиво походит в вышине.
Когда бы это в пушкинскую пору
Над головой увидела столица,
Решила бы она, что появилась
Неведомая на небе комета,
Чей шлейф багров.
Недобрая примета.
И царь перекрестился б,
И мужик.
Мнение французского посла
Посол Палеолог
Имел такое мнение:
В России нет дорог,
А есть лишь направления.
Не внёс бы изменения,
Когда б воскреснуть смог,
В былое убеждение
Морис Палеолог.
* * *
Не знает командир мой полковой
С майорскою звездою на погонах,
Кто из солдат есть нации какой
В его на смерть ходивших батальонах.
А пятый пункт? В полку такого нет.
Как нету, впрочем, и самих анкет.
В того, кто предложил бы их майору.
Клянусь, он разрядил бы пистолет.
А недруг наш превозносить горазд
Германской крови избранность, но скоро
В бою столицу собственную сдаст,
Безумье окупив ценой позора.
* * *
Ты меня расспросами не мучай,
Быть могла ль моя судьба иной?
Как у всех – она лишь частный случай,
Предопределённый под луной.
Мне твоей не разрешить задачи,
Самому понять превыше сил,
Почему вот так, а не иначе
Поступал я, думал, говорил.
* * *
Душа, чело и вечность…
Прислушайтесь к словам,
В них слово человечность
Не слышится ли вам?
Душа, душа, душевность,
Напевность слов простых,
И чувств неповседневность,
И вся волшебность их.
Чело, чело, очелье,
Ученье, а не тьма,
Жестокое значенье
Высокого ума.
Года, столетья, вечность…
Сквозь эту млечность лет
Я вижу твой, сердечность,
Неразличимый след.
Баллада о преодолении земного притяжения
День на смену полумраку
Занялся, кровоточа.
Лейтенант хрипит:
– В атаку! –
Автомат сорвав с плеча.
Он недавно прибыл в роту:
Прежние в земле лежат,
На смертельную работу
Поднимавшие солдат.
Должен,
превратясь в мишень, я
Встать, как жизнь ни прекословь.
Мы земное притяженье
Преодолеваем вновь.
Жив останешься – две меры
Выдаст водки старшина.
А убитым –
из фанеры
Всем на круг – звезда одна.
* * *
…И заснул я, охваченный дрёмой,
Снилась нива,
светясь как луна,
Потому что подушку соломой
Мне в санбате набила война.
А вернулся живым –
и над ухом
Пел петух сквозь видения сна,
Потому что подушку мне пухом
Сладко дева набила одна.
А когда с неземными руками
Кто-то в белом явился ко мне,
Он подушку набил облаками,
Чтоб по небу летал я во сне.
Волей вспоминанья своего
Всякий раз, бывая на кладбище,
Убеждаться рок мне положил,
Что душа возвышенней и чище
У родных становится могил.
Тесен стал погост,
где с мамой рядом
Мой отец и ненаглядный сын.
Что со мной они,
поведать рад им,
Видя их наперекор годин.
И молюсь я призрачной надежде
Волей вспоминанья своего:
– Воскреси их, Господи, но прежде
Воспроси – желают ли того?
* * *
Кружатся листья над шляхом,
Каждый как чья-то ладонь,
Словно их ветреным прахом
Сделал антонов огонь.
Было,
когда привечали
В рощах меня соловьи,
Быстрым ты, время печали,
Долгим ты, время любви.
Схлынули вешние воды,
Падает лист на порог.
Скрытно печатают годы
Шаг семимильных сапог.
Счастью цены мы не знали
В лучшие годы свои,
Времени быстрой печали,
Времени долгой любви.
Иегуда Галеви
Явилась мысль к Галеви Иегуде,
Когда в Толедо мальчиком был он:
«С какой заботой,
если выйду в люди,
Молиться буду на грядущий сон?»
«Хоть богословом станешь, хоть пиитом, –
Спустя пять лет сказал ему раввин, –
Усердно на ночь
ты молись, мой сын,
Чтоб завтра не проснуться знаменитым».
Он внял совету,
но свершилось чудо,
Решил, наверно, всемогущий Бог,
Что был раввин в Толедо слишком строг,
И славен стал Галеви Иегуда.
* * *
Облако ли, тело,
Неизвестно мне,
Чуть светясь, летело
В тёмной вышине.
Подошёл прохожий,
Вознеся чело.
И сказал: «Похоже,
Это НЛО».
А дурак Евтихий,
Слышу, говорит:
«Это ангел тихий
По небу летит».
Из книги
«О словах разнообразных – одинаковых, но разных»
* * *
Тили-бом, тили-бом,
Загорелся кошкин дом.
По такому поводу
Кот помчался по воду!
Просьба
– Отведи нас к Вере.
– Где она?
– На сквере.
* * *
На медведицу сосна,
Шишку сбросила со сна.
А на нас, а на нас
Уронила ананас!
Вот такую щуку!
Во льду окошко проруби
И, удочку взяв в руку,
Ты вылови из проруби
Вот такую щуку!
На турнире зверей
Начиналась проба сил,
Вышел слон и пробасил:
– Я готов по чину
Приступить к почину!
Волк шепнул волчице серой:
– Чую я, запахло серой,
И чтоб не было нам худо,
Скрыться было бы не худо!
Ни бельмеса
Раз в театре детском пьесу
Довелось смотреть балбесу.
Он сидел, ушами хлопал,
Он смотрел, конфеты лопал,
А в антрактах, говорят,
Пил шипучий лимонад.
Кто-то ради интереса
Через день спросил балбеса:
– Ты в театре был, не так ли?
Что понравилось в спектакле?
И сказал балбес в ответ:
– Мне понравился буфет!
Хороша была ли пьеса,
Зря расспрашивать балбеса,
Что узнаешь от него:
Он не понял ни бельмеса,
Это значит – ничего!
Угорь
Сижу над речкой и ужу,
И угорь вдруг,
под стать ужу,
Гляжу, плывёт,
змеясь к тому же,
Ужа длиннее он уже
И стал уже
ужа не уже.
* * *
Нёс медведь, шагая к рынку,
На продажу мёду крынку.
Вдруг на мишку – вот напасть –
Осы вздумали напасть!
Мишка с армией осиной
Дрался вырванной осиной.
Мог ли в ярость он не впасть,
Если осы лезли в пасть,
Жалили куда попало,
Им за это и попало.
* * *
Это кто стрелой из лука
Прострелил головку лука?!
Я ни слова, как немой,
Словно выстрел был не мой.
* * *
Вместо рубахи не носите брюк вы,
Вместо арбуза не просите брюквы,
Цифру всегда отличите от буквы,
И различите ли ясень и бук вы?
* * *
Говорили тиграм львы:
– Эй, друзья, слыхали ль вы,
Что не может носорог
Почесать свой нос о рог?
* * *
Косит косец, а зайчишка косит,
Трусит трусишка, а ослик трусит.
* * *
Сев в такси
Спросила такса:
– За проезд
какая такса?
А водитель:
– Денег с такс
Не берём совсем,
вот так-с.
Тексты песен и стихов Расула Гамзатова
в переводе Якова Козловского
Матери
Мы вновь одни сегодня в доме,
Я боли в сердце не таю
И на твои клоню ладони
Седую голову свою.
Мне горько, мама, грустно, мама,
Я пленник глупой суеты,
И моего так в жизни мало
Вниманья чувствовала ты.
Кружусь на шумной карусели,
Куда-то мчусь, но вдруг опять
Сожмётся сердце – неужели
Я начал маму забывать?
А ты с любовью, не с упреком,
Взглянув тревожно на меня,
Вздохнешь как будто ненароком,
Слезинку тайно оброня.
Звезда, сверкнув на небосклоне,
Летит в конечный свой полёт...
Тебе твой мальчик на ладони
Седую голову кладёт.
Боюсь
Я снова сам себе перечу,
Как будто сам с собой борюсь.
Боюсь, что я тебя не встречу
И встретиться с тобой боюсь.
Тобой протянутую руку
Боюсь в ладонях удержать,
Боюсь, испытывая муку,
И слишком быстро отпускать.
И снова я из странствий дальних
К тебе единственной стремлюсь,
Боюсь я глаз твоих печальных,
Но и весёлых глаз боюсь.
Боюсь – не всё во мне ты видишь,
Боюсь, что видишь без труда,
Боюсь, что скоро замуж выйдешь,
Боюсь – не выйдешь никогда.
Какие ждут меня событья?
Предвидеть это не берусь.
И о тебе боюсь забыть я,
И вспоминать тебя боюсь.
А вдруг, как многие когда-то,
С тобой прославимся, любя...
И за тебя мне страшновато,
И за тебя, и за себя.
Только тот мужчина!
Кто бездумно и беспечно
Хохотать способен вечно, –
Разве тот мужчина?
Кто прошёл земные дали,
Но всю жизнь не знал печали, –
Разве тот мужчина?
Кто в заздравном даже слове
Умудрялся хмурить брови, –
Разве тот мужчина?
Кто смертельно не влюблялся,
Ни с одной не целовался, –
Разве тот мужчина?
Кто любую звал «голубкой»
И за каждой бегал юбкой, –
Разве тот мужчина?
Кто готов подать нам стремя
И продать нас в то же время*, –
Разве тот мужчина?
Кто, в местах, где многолюдно,
Пьёт из рога беспробудно, –
Разве тот мужчина?
Кто, хоть век в дороге будет,
Дом отцовский позабудет, –
Разве тот мужчина?
Кто, исполненный усердья,
Судит нас без милосердья, –
Разве тот мужчина?
Кто даст слово, что булатно, –
Но возьмёт его обратно, –
Разве тот мужчина?
Тот мужчина, кто отважен
И душою не продажен, –
Только тот мужчина!
У кого во имя чести
Голова всегда на месте, –
Только тот мужчина!
---
*Вариант: И предать нас в то же время…
* * *
Впервые провинившись пред тобою, –
«Прости меня», – я прошептал с мольбою.
Когда второй я провинился раз,
Пришёл к тебе, не поднимая глаз.
Ты посмотрела на меня с упрёком,
Напоминая, словно ненароком,
Что есть у милосердия предел.
И в третий раз я провинился вскоре
И сам признался в собственном позоре
И ни на что надеяться не смел.
Я видел взгляд, наполненный тоскою
Над пересудом ветреной молвы.
И вдруг великодушною рукою
Коснулась ты повинной головы.
* * *
– Скажи, каким огнём был рад
Гореть ты в молодости, брат?
– Любовью к женщине!
– Каким, не избежав потерь,
Горишь огнём ты и теперь?
– Любовью к женщине!
– Каким, ответь, желаешь впредь
Огнём пожизненно гореть?
– Любовью к женщине!
– Чем дорожишь ты во сто крат
Превыше славы и наград?
– Любовью женщины!
– Чем был низвергнут, как поток,
И вознесён ты, как клинок?
– Любовью женщины!
– С чем вновь,
как рок ни прекословь,
Разделишь не на срок любовь?
– С любовью женщины!
– А с чем, безумный человек,
Тогда окончится твой век?
– С любовью женщины!
© Яков Козловский, 1941–2001.
© 45-я параллель, 2010.
Подборку подготовили Александр Балтин (Москва) и Сергей Сутулов-Катеринич (Ставрополь)