* * *
Сам от себя в духовной ссылке.
Как дело жизни довершить?
Копаюсь в прошлом, как в копилке
Бесценной памяти души.
Позеленевшие монеты
Счастливых неразменных дней –
Остаток неразумной сметы
Растраченной судьбы моей.
Но даже если нумизмата
Найду среди своих врагов,
Не будет равноценной плата
За медь душевных пятаков.
Грядущий день мечтой не ранит.
Сегодняшний ничем не злит.
Так бомж в залатанном кармане
Последней мелочью звенит.
06.10.2009
* * *
Поэт не совладает с вечной мукой.
Но без боязни принимает смерть.
Возможно ли, как в микроскоп, наукой
Поэзию мельчайше рассмотреть?
Как формулы выводит математик,
Которым даже объясненья нет,
Так и поэт мистично, как лунатик,
Проводит в мир потусторонний свет.
Всё разберёт до пёрышка филолог.
Но не найти в материи стиха
Скрепляющих Поэзию иголок.
А в сердце колет каждая строка.
30 октября 2009
* * *
Горят вечерние огни.
Домой с работы провожают,
Как будто тихо вопрошают:
«А ждут ли вас? Вы не одни?»
Спешим уставшие домой.
Сладка семейная истома.
А у кого-то пусто дома.
Бредёт объятый темнотой.
И счастье в том уже, что кот
Урча, трусит из полумрака,
Иль кубарем летит собака
И выставляет вверх живот.
А нет, – безвыходно, тоска.
Что телевизор или книги!
Взгляд отведёшь – повсюду лики
С холодной сталью у виска.
Да минут вас такие дни!
Пусть каждый день для всех прохожих
Надеждой вечеров погожих
Горят вечерние огни!
30 октября 2009
Наказание
Как грустно, я не спал давным-давно
Так, чтобы мир во сне перевернулся,
И я на горнем облаке проснулся
Со всем небесным царством заодно.
И был бы я большой, как шар земной.
В себя вмещал бы горы и долины,
И воды, и подводные глубины,
Лёд полюсов и африканский зной.
И говорил бы я на языке
Зверей и птиц, и земноводных гадов.
И слышал бы я даже звук раскатов,
Рождающихся в хлебном колоске.
Так часто в детстве, озирая дом,
Как небо, в пробуждении счастливом
Я ощущал себя огромным миром.
Но, повзрослев, стал атомным ядром.
Не избежать реакции цепной,
Запущенной от райского изгнанья.
За первородный грех от наказанья
Не откупиться никакой ценой.
2 декабря 2009
Горожанин
На сердце снегу бы – как вату.
Бинтами неба обмотать.
Я пригорел душой к асфальту.
Без крови разве отодрать?
Как маркировочною краской,
Для всех, в ком брезжит горний свет,
Был обозначен бы крестьянской
Души теряющийся след.
3 декабря 2009
* * *
Ты смеёшься – и радостно мне,
и светло, и легко,
зажигается будущность
праздничной ёлкой.
Я с тобой разделил наравне
жажду жить, далеко
заглянул, руша будничность
радостью долгой.
А печалишься ты – грусть и боль
гложут сердце моё,
блекнут мысли, плывущие
в сумерках взгляда.
И мрачнеет земная юдоль,
как и всё бытиё,
и мертвеет грядущее,
с прошлым не ладя.
Всё, чем сердце обрадует мир –
это ты, только ты.
Остальное – обыденность,
жизненный морок.
Я кривую судьбы распрямил
до твоей долготы,
широты, веря в искренность
без оговорок.
10 января 2010
Вкус снега
Т.П. Озеровой
Шёл мальчишка, шажок – как стежок,
Грыз не брошенный в небо снежок.
Подмигнул я ему: «Сладок снег?!»
Заискрился снежком жаркий смех.
И душа обрела с ним родство –
Охватило меня озорство, –
Отщипнул от сугроба на кус…
И попробовал детство на вкус.
И природа, прозревшая сны,
Встрепенулась в постели зимы.
Озорно так, одним лишь глазочком,
Подмигнула мне с дерева почка.
Вкус листвы… Нам он с детства знаком.
Как и снега, лепимого в ком.
Стынь во рту, а прилипчивы мысли,
Что у снега вкус липовых листьев.
03.02.2010
В дорожной петле
отцу Анатолию
(Ефименкову)
В автобусе тесно и шумно.
Придушен дорожной петлёй.
Кондукторша – мнимая Джуна.
Водитель же – крот под землёй.
И тянет надрывисто жилы
Уставший до гаек мотор.
И дергаются пассажиры, –
Вновь зебра… и вновь светофор.
Выходят и входят, пихая
Попутчиков, добрых и злых,
Заложники ложного рая,
Острожники счастий земных.
Их жизни толкают пружины
Цветных иллюзорных миров,
Где радость приносят машины
И блага больших городов,
Где тот, кто с иллюзией тленной
Ни в чём примириться не смог,
В стихийных объятьях вселенной
В печали своей одинок.
Лишь редкий неслышимый житель
Закрестится, видя в окне
Церквушку – святую обитель
Души в громыхающей тьме.
06.02.2010
Свобода и рабство
Судьбу испробовав с ножа,
У церкви мёрзли три бомжа
И стайка нищенок убогих.
И я спросил:
– Скажи, душа,
Свобода разве хороша?
– Да, хороша.
Но не для многих.
Ища земным делам оплот,
Молиться шёл честной народ.
И щедро сыпал подаянье.
И я изрёк:
– Блажен ведь тот,
Кто милостыню подаёт,
Свободу чтя как состраданье.
Душа одёрнула:
– Предаст!
Свободу за казну продаст,
За власть и славу. Хоть сегодня…
Лишь тот свободен, кто отдаст
Последнее, и тем воздаст
Во славу царствия Господня.
Я оробел, как в судный час:
– Душа, а ты не Божий глас?
И осознав головотяпство,
Я в церковь поспешил, крестясь:
– Господь наш, неразумных нас
Помилуй и прости нам рабство…
13.02.2010
* * *
Легко ли быть листве листвой,
Когда то зной, то мир завьюжен?
Легко ли быть самим собой,
Когда другим такой не нужен?
Любимая, прошу, позволь
Собой мне быть с тобою рядом.
Прими излом души и боль
Её убавь согласным взглядом.
Пусть кто-то бросит на бегу:
«Чудак, погрязший в заморочках!..»
Но ты-то знаешь, я не лгу
Ни словом в выстраданных строчках.
Стихами видя далеко,
Я заглянул за полог света:
Да, быть поэтом не легко,
Страшеннее быть женой поэта.
17.02.2010
* * *
Ни с этим, ни с тем не согласен я веком.
Сгорят блиндажи из подшивок газет.
И, если дано возвращаться, то снегом
Хотел бы я вновь появиться на свет.
Довольно глядеть вам, дома, исподлобья,
Как с пренебреженьем к рекламным щитам
Бесхлопотно валятся белые хлопья
За шиворот улицам и площадям.
У снега не спросишь о паспортной визе,
Зачем и откуда, кто вызвал и ждёт.
Письмом допотопным лежит на карнизе.
И речью прямой сердце чуткое жжёт.
А за кольцевой непроглядной дорогой,
Ступив от обочины два-три шага,
Увязнешь, покажется местность берлогой,
Услышишь, по-пушкински воет пурга.
Вот так ненароком небесной лавиной
Накроет равнины, холмы, а в горах
И летом каракулевые вершины
Величественны в облаках на парах.
Заносы, завалы, сугробы повсюду.
Куда ни пойдёшь, ни поедешь – всё снег.
Явление это равняется чудо,
Какого с рождения ждёт человек.
Нет, если дано возвращаться, то снегом
Хотел бы я вновь появиться на свет.
И детским снежком, подгоняемым смехом,
Тебе передать свой небесный привет.
14.03.2010
* * *
Хотя и привиделся мир мне пустыней,
Я буду любить безрассудно родных,
Пока от смирения кровь не остынет,
Пока не иссякнет запас накладных
В портфеле судьбы, выдающей по списку
Несчастье за счастьем и зло за добром,
Готовящей душу к посмертному иску,
К расплате за всё, что озвучил пером.
Всё кажется, еду в небесной маршрутке,
О чём-то терзаясь с утра допоздна.
Душа как бы здесь и не здесь, в промежутке…
В иллюзиях мира, в реальностях сна.
На старость осталась великая малость, –
Любить самых близких родных и друзей.
А если отнимут последнюю радость?
…Никчемное сердце на счастье разбей…
17.03.2010
* * *
Года пролетели, как будто недели.
Мы встретились вновь. Как же мы постарели!
О, как изменились глаза и походки!
По виду не скажешь, что мы одногодки.
Нас юность связала, как нити, в верёвки.
Их жизнь распустила и вдела в иголки.
Один к продолженью узора готов.
Другому…, хватило бы силы на шов.
Не знаем, случится ли новая встреча.
Однажды Господь соберёт всех на вече.
Но вряд ли уж кто-нибудь что-нибудь скажет,
Лишённый иголки, с греховной поклажей.
01.04.2010
* * *
Оправданья – дуэльные ружья.
Разойдёмся в размолвке без слов.
Не прощает предательства дружба.
Не прощает обмана любовь.
А обиды… Да сколько их было
В нашей жизни и будет ещё!
Чем жаднее судьба полюбила,
Тем крупней предъявляемый счёт.
Часто губит поэтов рутина.
Что поделаешь! Воля твоя.
Близкий друг, а дружил как Мартынов.
Хорошо хоть не Лермонтов я.
4.04.2010
* * *
Милое сердцу и дорогое –
Только любимой, ромашкой во ржи.
Думай одно, говори другое.
Искреннего никому не скажи.
Если бы только так всё и было.
Необратимо теченьем строки.
Разве меня бы ты полюбила?
Разве тогда бы писались стихи?
В помыслах, чувствах зреет благое.
Твой я, родимая, и не совсем.
Милое сердцу и дорогое
Прежде тебе, а потом уже всем.
15.04.2010
© Владимир Макаренокв, 2009–2010.
© 45-я параллель, 20010.