Вилли
Мельников

* * *

Грёзно-горек на горе Кармель

Недозревший плод самообманго...

Посадил ковчег на кара-мель

Капитан второго бумеранга.

Раздробилье неделишных глав, –

И строй(цели)бат – почти у цели;

И в утопке не горит фри-лав,

Если маки рвал Маккиавелли.

Год кобылы любит ход конём,

Ветербург – надменная Коломна.

...Что в гостеприимени моём,

Раз пророчеств отчество бездомно?

И на озаревности скачок

Подсознахарь не даёт отсрочки.

В оболочке радужной – зрачок;

Радуга ж не знает оболочки.

Извержерло вырвало слегка

Пики из-под облачной опеки...

Эпизодчий строит на века

Плоско-пластилиновые мекки.

Диагноз себе

Неотвратиканье секунд –

в Икараоке океана,

в чьём плеске, замершем во фрунт,

умылась Юлия Пастрана.

Дверь-отопричник повзрослел.

В скорогоморрках стынет сера.

И озаглавил Имхотеп

мир пирамидою Джосера.

Как, разозлира, ты глупа!

За песни платят в чентезимо!..

Александрийская столпа

спешит скосить дворец озимый.

В китах кипит адреналим:

там хороводолаз без шлема,

и досказательство своим

считает предопредилемма.

В противАгасфер облачить

решись глаголовы веков сам!

Волков ораторскую сыть

подай к столу немногословцам!..

Мой зодиагноз часто врёт.

Благодарю, благовест-готы!

Ведь не боится болеглот

сертификаторжной работы.

Леониду Губанову

Холст тридцать семь на сорок два.

Такого же размера небо…

Мы воскресаем не от хлеба,

Его в свечах смочив едва.

Взмах птицать три на сорок вспять.

Такой же высоты безмерье…

Мы не от вьюг теряем перья,

В чернила бросив их вмерзать.

Даль сто отвёрст и насовсемь.

Такой же безвозврат – билетам.

И снег ложится нераздетым,

Всхрусталив мёрзлословья немь.

Шлем шестью жесть да на копьё.

Такой же глубины пронзелье.

Мы не распаханы в похмелье,

Стирая с терния репьё.

Кисть – пол-ручья на тьму песков.

Такой же жажды в море сахар.

Мы пьём из смерть-с-пути-сметафор,

Сжав апогейзеры висков.

Ночь свечью девять – в ноль луны.

В таких же снах – «павлинье око».

Очнувшись от опустошока,

Мы стали в паузах вольны.

* * *

Лучший отдых от себя –

закутаться с головою

в собственную тень.

Мастер и Магритт

Январьвар неприступней, чем Форт-Нокс.

Из стен июниверсума расплав густ.

Разлёгшись на апрельсах, мартодокс

несентябрежно выпивал заздравгуст.

Горит мой самолёд-февраль, петляет;

оттаин приручьил ручную кладь я.

Суконная эпоха позволяет

носить неразрешёлковые платья!

Половником-луною облака мни

(карто’felicita – пюремещенье!..),

застёжками прозвав непромокамни

в н’одежде на потере-во-плащенье...

Констанция конечная, маэкстро!

Глубоководный сел на опохмель сон.

Полуночьем полей побеги бегства,

метройка-поезд – адмирал тоннельсон!

Царь каленДарий соткан сам из дат.

На пляже битв не пляшется пирриха.

Где новозелье празднует Герат,

пыхтит Москватья баба Бовариха.

* * *

Почувствовав себя свободным,

центр перекрёстка

отправляется в путь,

но никогда не бывает

в дороге…

* * *

Предчувствия – мои предотврачи.

Лечитесь, граф бесцеремонте-Кристо.

Мой дикобразум сном попробуй, помрачи –

Сдай кубики на степень кругочиста.

* * *

Споткнувшись о радугу,

падает, сгорая в

нечистоплотных

слоях атмосферы,

курс doll'ара

к динарию кесаря!..

* * *

Чтобы пробраться к себе настоящему,

мне пришлось

срезать острия пиков ещё не родившихся гор

и сделать из них отвар целебный, чтобы

напоить так и не созревшие глубины,

дабы излечить эти глубины

от возможности захлебнуться

в самих себе.

Чтобы пробраться к себе настоящему,

мне пришлось

приручить глубоководных птиц, которые

настолько излетали собственные крылья,

что обменяли их на плавники,

воспринимая занебесное безвоздушье

как глубину давным-давно высохшего озера…

Чтобы пробраться к себе настоящему, мне пришлось

изрезать берега убийственно прямого канала

и доказать ему, что он

может быть одной из артерий моего тела,

а он стал одной из вен

моего разума.

* * *

Чёрный цвет – это

фиореневая Преображертва

радуги, возмущербно

назвавшей тяжёлтым

пустотаяньем его

предначертайную

непроницарственность

Ясновидеокассета из Вавилондона

Безответер дул

с оскалистых воль.

Средь слепых акул

акулист – король!..

Сухостойко-нескосим

слог заветно-едкий, –

шерстикрылый хиросим

делает заметки.

Кровопифий дрожь;

ресторакул пьян.

В запреДельфы вхож

изъяснов изъян.

Рыбам плакать пресно,

коль рыбак не слышит.

Не определестно

откровензель вышит.

Руслом высохшей струны

свяжем хрусткий наст мы;

сны Ветхозаветрены

от Экклезиастмы.

Обессилен синтез

симметризной мозга, –

«Стонкий кожи спин слез!» –

гумилилась розга.

Крот не зря не зряч.

Не погнать пером

Кали-Юнгу вскачь –

в архетипподром.

Ты, всакраленный в алтарь

приторный конфетиш!

Сном по радуге ударь –

вряд ли явь расцветишь...