Веня
Д’ркин

Всё будет хор...

Он был бы первым, кто посмеялся бы над моей фразой о непоправимой потере, которую понесла русскоязычная музыкальная рок-культура, о том, что очередной «пророк» не успел оказаться нужным своему отечеству, о том, что лучшие уходят первыми... Будем считать, что этой фразы я не говорила.

Лучше я расскажу о человеке, которого невозможно занести в разряд потерь хотя бы потому, что всегда точно знаешь – всё плохое с ним, конечно, получилось-послучалось не всерьёз. Что где-то обязательно существует маленькое кафе, уютный полумрак, на сцене сидит длинноволосый Веня, улыбается своей открытой, слегка ироничной, сказочной улыбкой и «потихоньку блюзит», как он всегда того хотел…

Веня Д’ркин (настоящее имя Александр Михайлович Литвинов) родился 11 июня 1970 года в украинском посёлке Должанский Луганской области. Умер в 1999-м, 21 августа.

Рифмовать начал с семи лет. Одновременно всерьёз увлекся рисованием.

По его словам, «учился хорошо, но учиться не любил».

Школу окончил с золотой медалью, поступил учиться в Рижское военно-политическое училище. По причине травмы сразу же перевёлся в Донецкий политехнический институт, где осваивал специальность горного геолога. Прервав учёбу в 1988 году, сходил в армию, вернулся, перевёлся в Луганский сельскохозяйственный институт, изучал механизацию сельскохозяйственной техники.

 

1991-й год можно назвать для Д'ркина переломным в двух местах: он знакомится со своей будущей женой, Полиной (Пэм) и организует группу «Давай-давай», с которой выступает в доме культуры при текущей alma mater.

С 91-го по 94-й Веня занимается музыкой, пишет песни, выступает на доступных площадках, квартирниках, etc. Параллельно меняет профессии и города. Работает слесарем, водителем, художником-оформителем, учителем физики в старших классах.

В 1994-м году семейство Литвиновых впервые едет на бардовский фестиваль «Оскольская Лира», где Саша представляется двум любознательным миловидным барышням, требующим от него множество данных для регистрации, персонажем анекдота, Веней Дыркиным из Максютовки. Барышни оказались сознательными, анекдотов не ведающими, потому в список лауреатов «Лиры» Александр Литвинов вошёл именно как Веня Дыркин. Позднее неблагозвучное «ы» было заменено апострофом из любимого и часто используемого Веней в песнях французского. Так и появился Вениамин Д’ркин.

«Оскольская Лира» на ближайшие два года полностью покорилась Вене. В 95-м он берёт гран-при, в 96-м выступает как почётный гость вне конкурсной программы.

Начиная с 96-го Д’ркин начинает долгий «поход» на Москву. Как исполнитель он никогда не был излишне скромным или неуверенным в себе. Он чувствовал силы и возможность добиться большего.

Музыка, выступления требовали большей отдачи, времени.

Неоднократно он говорил в интервью, что хотел бы иметь возможность донести свои песни до большего количества людей, но при этом иметь доход, позволяющий совершенствоваться именно в творчестве и одновременно обеспечивать жену и маленького сына.

«Может быть, и получится, раскрутиться, но только подход нужен такой, очень странный. Где начинаются деньги, там рок-н-ролл заканчивается. То есть нам надо как-то не потеряться...»1

С октября 96-го Веня живёт и работает в московском театре «Перекрёсток». Днём – подсобным рабочим, уборщиком, вечерами заставляет зал замирать в неожиданном, удивлённом восхищении.

«Здравствуйте! Меня Д’ркин зовут, Веня. Я бы хотел спеть вам всем свои песни. Если у кого есть время – послушайте,²» – так он начал своё первое, случайное выступление, перед московской публикой, пришедшей слушать вовсе не его. Но его послушали. И полюбили. Поверить в признание слушателей у него не всегда получалось.

На одном из концертов в Троицке когда Веня спел последнюю песню, закончил выступление и пошёл к выходу, зал оставался сидеть и молча аплодировать, повернувшись в его сторону. Он смутился, сказал только «ну что же вы?..» Только тогда люди стали медленно расходиться.³

Несмотря на успех на периферии, московской «раскрутки» не получилось.

В течение года Д’ркин ездит с гастролями (куда позовут) по городам России и Украины, по возможности выступает в Москве, работает над совместной программой с ростовским поэтом и бардом Геннадием Жуковым.

В марте 97-го был записан кассетный альбом «Всё будет хорошо». Сам Д'ркин считал эту кассету одним из своих главных московских разочарований. Псевдопродюсеры уговорили Сашу подписать контракт передачи прав на двадцать песен альбома, без возможности записи и выпуска их каким-либо другим лейблом или студией. В контракте оговаривались проценты от продаж и прочие финансовые блага, которых ни получить, ни отследить не было никакой возможности. Качество записи и сведения кассеты оставляют желать. Сам Веня был против её появления хотя бы в Украине, раз в Москве распространению «антирекламного», по его словам, материала помешать никак не мог.

В архивах⁴ сохранилась запись на блокнотном листке, сделанная Веней в то время.

В октябре 97-го в Луганске Александру Литвинову был вынесен диагноз: лимфогранулематоз, онкологическое заболевание лимфоидной ткани.

Практически сразу начинаются сеансы химеотерапии, которые, однако, улучшения не приносят. Болезнь прогрессирует. Тем не менее, период с 97-го по 99-й максимально насыщен выступлениями, записями, поисками новых звучаний, новыми текстами.

 

 

Веня работает над сказкой «Тае Зори», ставшей, вероятно, самым рельефным, самым структурированным проявлением мира его фантазии, его надежды в мире материальном.

В 99-м зимой, в городе Антрацит Луганской области, в квартире друзей на обычных кассетных магнитофонах записываются дубли музыки и текста, которым так и не довелось дождаться профессионального сведения.

Завораживающие герои сказки выступают носителями абсолютной храбрости, абсолютной искренности, порой они сознательно расстаются с жизнью и добродетелью во имя сохранения основ своего мира, смиряются и в этом смирении способны противостоять белым теням в полдень, тем, которых не может существовать среди живых.

 

 

Весна-лето 99-го стали временем затяжной борьбы, время ненужных, приносящих уже только вред химеотерапий, акций, концертов, попыток собрать нужную сумму на лечение, безнадёжных, не нашедших адресата писем с тысячами подписей.

Среди писем, которые Венечке писали дети, было одно, особенно светлое, о котором потом в каждой статье рассказывали. Рядом с кривым солнцем с карандашными лучиками печатными буквами было написано «ТВОИ ПЕСНИ КАК СОЛНЫШКО! ВЫЗДОРАВЛИВАЙ!»

  

Веня умер 21-го августа 1999-го года. Накануне он попрощался с женой. Сказал, что надо уходить.

Наверное, его просто позвала новая тысяча городов из очередной сказки об эликсире на этот раз бессмертия. А потом он обязательно вернётся, как и обещал.

 

 

На сохранившихся видеозаписях заметно, как он без остатка выкладывался в каждой песне, до каких эмоциональных состояний раскачивался сам, чтобы очаровать слушателя, увести его за руку в собственный мир, пронизанный неповторимыми образами, уникальными существами, сказочным волшебством, поиском хрупкого идеала в мире воображения и одновременно полным слиянием с несовершенством мира реального.

 

 

В единственном письме к поклонникам Вениного творчества его жена, Пэм писала:

«Все великие люди – поэты, художники, актёры..., назовём их просто – "Волшебники" являются зеркалами, в которых каждый видит только своё отражение. И это отражение гораздо прекраснее того, что видят окружающие нас.

Ведь так? Там, в наших любимых зеркалах, мы сильные, и очень красивые, а главное – нас там любят, или, быть может, позволяют любить себя. Ведь все мы лучше и, стало быть, чище. Но только зеркала хрупкие. Они иногда разбиваются почему-то. Может быть, просто не могут вынести нашего "великолепия". Вы не задумывались? Увидеть, почувствовать, изобразить, окунуть нас в чудо и отразить нам себя самих в нем. Это и есть волшебство. И оно не уходит даже после смерти волшебников. Цена такого волшебства очень высока, иногда нестерпимо. Я это точно знаю. Поэтому, честно говоря, сильно не вникаю в происходящее вокруг Дранти после его смерти. Там для меня всё ещё опасно».⁵

Всё в мире Д'ркина удивительным образом находит свою логику и завершённость. И когда плотная, обступающая тьма оборачивается живым, исцеляющим светом, это не выглядит дешёвым, растиражированным чудом или дорогим фокусом.

 

 

Веришь, веришь безоговорочно, что да, «смерти нет!», злой, плохой смерти нет, она – всего лишь Победа, что где-то по улица разъезжают ситроены с квадратными колёсами, все непременно «в ромашку», что «человеческий лом, присыпан хлоркой и льдом» – это не эпилог, это – промежуточная стадия, и не кажутся страшными купальский «чёрный чердак черней, чем чёрная ночь, которая там, где совы да сыч…», блаженный «Фома, сын троих отцов да пяти сирен...», добрый доктор «Ти-Би-Бо, кавалер орденов невинной крови…», юная монахиня, выходящая ночью на кровавую охоту.

Его персонажей сложно классифицировать, они приходят из древнего фольклора и с соседней улицы, из мира детских снов и наркотического дурмана, придуманные и настоящие, едва плывущие миражами, они пленяют, врастают под мысли, живут в снах и видениях, как по ступеням сходят по строчкам, выходят через слово и остаются рядом.

Князь Чиппелин, великий сталкер чёрного неба, золотоглазый Коперник, лунная Маргарита, бесхвостый Фомка, молодой пожарный, добрый молодец, у которого в штанах – огонь, в руке – пищаль, самолётик с пароходиком лёгких, террорист, обвязанный пулемётной лентой, наперевес с самурайской саблей, Анка пулемётчица третьего отдельного особого конного полка Чапаевской дивизии...

Сказки Д’ркина исполнены добра и надежды. При этом они лишены пафоса, сказочной морали, чёткого разделения добра и зла. Они искрятся юмором, человеческим сочувствием, ощущением обыкновенного чуда рядом.

Мне довелось знать его совсем немного, мельком увидеть в Антраците, в уже ужасный 99-й. Но я помню только мягкий, тёплый свет, добрый, живой юмор со здравой долей иронии. Смех окружающих, спокойную атмосферу. Он пел что-то из своего, потом много советских шлягеров, детских песен, от которых поневоле улыбаешься.

И не чувствовалось в нём никакого надрыва, никакой истеричной боли, страха, попытки выплеснуть гложущий внутренний диалог вовне. Нет. Он отдавал только неведомо откуда доступный там, за гранями безысходности, свет, согревал, заботился, жил, не глядя в следующую минуту. И учил этому остальных.

И, кажется, у него это получилось. У тех, кто начинает говорить о Вене, глаза загораются озорными звёздными улыбками, и, кажется, никакое время не властно над этой памятью. Думаю, он на случай этих звёзд «все желания задумал заранее».

 

 

Как и случается чаще всего, желанная известность пришла к Д'ркину посмертно. Фан-клубы, фестивали «Венечкина радуга», «ДрФест», «Полчаса до весны», множественные сайты, радиотрансляции, тираж альбома «Крышкин дом».

Жаль, что поздно…

Есть версия, что чушь, это всё: смерть, диагнозы, похороны… Только вчера кто-то видел, как Веня сидел с гитарой и наигрывал что-то нестройному хору подпевающих. А кто-то ночью ехал с ним в том самом летучем троллейбусе из сказки про тараканчика. Ещё один знакомый знакомого, лично знает человека, который недавно с Веней в Луганске пил вино всю ночь до утра.

Под одной из видеозаписей на yоutube – двухдневной давности комментарий: «кажется, я влюбилась... как можно попасть на его концерт? »

И это значит, что ишо всё будет хорошо.

 

---

1. Интервью после концерта в Алчевске. 1998 г. // взято с ресурса http://community.livejournal.com/ru_drkin/

2. Из интервью Дмитрия Антонова // с ресурса drkin.netclub.ru

3. Из статьи Сергея Феклюнина «Д’ркин в Троицке

4. Ресурс drdom.ru

5. архивы сайта drdom.ru

 

Елена Самойленко

 

Иллюстрации:

фотографии Вени Д’ркина;

фрагменты записок…

Творчество