* * *
Ты та единственная дверь,
Где на нестоптанных ступенях
Я простою остатки дней
Своих в молитве на коленях.
Камея
Понять пытаюсь – не могу,
Необъяснимая загадка.
Нашёл иголку я в стогу,
Хмель жизни выпил без остатка.
И этим, думал, жизнь познал,
А вот тебя не разгадал.
Но ни о чем не сожалею –
Я создаю пером камею!
Ты борешься сама с собой,
И разум твой в разладе с чувством.
Судьба останется судьбой,
Любовь останется искусством.
Иголку потерял в стогу,
Стог съела за зиму лошадка...
Понять пытаюсь – не могу,
Необъяснимая загадка.
Зимний дождь
Куда-то в прошлое уходят звуки,
Зал опустел и опустились руки;
И струны отпустить пришла пора...
Погашен свет, стою у края сцены,
В проходах ни души, бескровны вены,
Ну вот и всё – окончена игра...
Льёт зимний дождь, не предвещая грома,
А где-то, у заброшенного дома,
Весна, как верный пёс, ушедших ждёт.
В бреду бреду по городу ночному,
Забыв дорогу к собственному дому;
А издали всё чаще мать зовёт.
Года летели и звенели струны,
Шутя срывал повязку с глаз Фортуны,
Насмешки злые мне бросали в след.
Гнал в мыле жизнь, не накрывал попоной...
Теперь стою перед твоей иконой
И сам не знаю – сколько же мне лет?
Ты чувствуешь, как пахнет снегом талым!
Смотри!.. декабрь, мартом запоздалым,
К ногам бросает воск оплывших сот.
Такси!.. нас до ближайшего вокзала.
Ты сумасшедший, – нежно прошептала –
Я рядом, и куда тебя несёт!
Зимний сонет
Долго шёл снег, словно тысячу лет,
Белые пасхи на гроздьях рябины;
Пишет январь твой двадцатый сонет,
Лёгким узором на стёклах витрины.
Кистью прозрачной, строку за строкой;
С ловкостью мастера, нам неподвластной.
Где-то с весельем, а где-то с тоской,
Пишет он образ загадки прекрасной.
Я и январь топчем снег у витрины:
Скоро – спросил – у неё именины?
Летом, но к юности нам не пройти;
Через полгода её день рожденья,
Рано... и поздно писать поздравленья.
Долго шёл снег, замело к ней пути.
* * *
Не хочется думать, что всё пройдёт,
Покроется снегом забвенья;
И времени ветер легко сметёт
Куда-то святые мгновенья.
Рассеется дымка твоих волос,
Растают воздушные замки;
Останется тайна солёных слёз,
И прошлое в траурной рамке.
Памяти первой любви
Я волосы клавиш в бреду
Целую замёрзшими пальцами;
Как ты, знаю, тоже уйду,
В кружении, раз, два, три, вальсами.
К губам, в забытьи, я прильну
К горячим, от влаги обветренным:
И стон разорвёт тишину
Безумия шёпотом девственным.
К тебе прикоснусь я во сне
Крылом улетающей бабочки;
Топлю свою память в вине:
Твой взгляд, твои губы и ямочки.
По лестнице клавиш взойду
К вершине, озвученной вальсами,
И в юность сорвусь я в бреду,
Где были наивны и счастливы.
* * *
Этюд с золотистых берёз
В седой паутине,
Ностальгированный до слёз
В окладе былинном,
Громовник срывает фату
С невесты рассвета
И смерчем берёт высоту,
А я взял карету.
У кучера смрад изо рта,
У лошади сзади.
Но даже у них есть мечта
Об оливковом саде.
Сорвался ответ на вопрос
С небесной долины:
Этюд как паук для берёз
В седой паутине.
Божественный первый зевок
На потной постели;
Играет, толкнув меня в бок,
Восход на свирели!
* * *
Белая роза пустыни,
Тайна забытого сна,
Матовый мрамор полыни,
Смешанный с золотом льна.
Льются блаженные ноты
Магии музыки сфер.
Ты словно сладость дремоты,
Тайна дворцовых портьер.
Ты моя давняя слабость,
Дымкой задёрнутый день;
И поднебесная радость
И надпрестольная сень.
Брату моему
Где ты, как ты?.. небо врозь.
Пол штыка лопаты –
Изморозь.
Не леса, не рощи –
Голый столб.
А кому-то в радость
Пуля в лоб.
Всё же где ты, где ты,
В вечном сне?..
Яблони без цвета –
В саване,
А забытый стойкий
Звон монет
Был в кармане детства...
Был и нет.
По цветным узорам,
По весне,
Подаю карету
Барыне.
Сон кромсает память:
Снег и кровь.
Остаётся выпить
За любовь!
Жан Филипп Рамо –
«Курица»,
Приходилось редко
Ссориться.
Где ты, как ты? –
Небо врозь...
Словно детство мне
Привиделось.
* * *
Кривляется в зеркале наглый двойник, –
Мой мозг, видно, очень простужен.
Седая весна, надевая парик,
Меня приглашает
на ужин.
Багровым закатом стекает покой
Во мне разбудив вдохновенье,
Но радость победы смешалась с тоской
От запаха свежих поленьев.
Душистый букет из цветочных корзин,
Подарок божественной Флоре,
Избавил меня от гипноза витрин
И бросил перчатку Паворе.
Взрывается мозг, созерцая салют
Идей философии Канта,
А ангелы так же бездарно поют
Срываясь охрипшим бельканто.
* * *
Там, за окном, за стеклом моих глаз,
Белый, с кровавым подбоем,
Плащ накрывает ваш яблочный спас
С пенным забытым прибоем.
Там за стеклом моих выцветших глаз...
Здесь я один, и в пустыне моей
Нет ни дорог, ни больших площадей;
Есть только келья, два мутных окна,
Библия рядом с бокалом вина.
А за окном, за стеклом моих глаз,
Вечность стекла с циферблата;
Жизнь за последний цепляется час,
Жертвенник строит Расплата.
Шепчет с усмешкой зелёный туман:
Вспять время необратимо;
Ры жеволосый бежит мальчуган,
Светлое детство без грима.
Я – перед окнами выцветших глаз.
* * *
Сижу без темы я над колыбелью ночи;
И вздулись вены и трёхгранный штык заточен.
Штрих-код берёзы исключает три шестёрки;
Шипы у розы – символ будущей разборки.
Ночные страхи? – нарисуй кресты на окнах;
Подол рубахи – для подмышек, вечно, потных.
На крик сорвётся у немого вдруг молитва:
«Отдайте мне на суд Митрополита!»
Сойдёт на город, грешный, чёрный шторм пустыни,
Но кто-то знает тайну магии полыни!
Кому-то сладок по утрам коктейль из яда,
Кому-то сетка яблок из чужого сада...
Сижу без темы над ночною колыбелью;
Проблемы дня в ночном, бездонном поле сею.
И понимаю – дальше будет всё как было:
Круговорот времён, забвение, могила.
Моей спутнице
Розина – весёлое имя,
Пыталась забрать мою душу,
А грустное имя Розина
Из грязи тащило на сушу.
Розина – звук нежной свирели
И Рай, перемешанный с Адом!..
Как в памяти много сирени,
Сирени, истерзанной градом.
Звук скрипки, цвет ультрамарина,
Ты запах дождя с акварели;
Ты сказка Ходжи Насреддина;
Мерцающий бархат пастели!
В саду среди яблонь стояли,
Лежала в ладонях малина;
Нас пчёлы и птицы венчали,
Ты целое – не половина.
© Валерий Бульковский, 2017.
© 45-я параллель, 2017.