* * *
Двоящимся ангельским телом
На язвы ложатся земли
Два ангела: черный и белый,
Два сфинкса египетской мглы,
Два смысла корней извлеченных -
Широк черно-белый охват...
Два ангела: белый и черный,
Обняв мою душу, стоят.
Меняясь пером и свирелью,
Вторгаясь в снега и пески,
Два ангела: черный и белый
Кладут на чело две руки.
С поверхности горной иль сорной,
Друг другу то ль брат, то ли Брут,
Два ангела: белый и черный
С собою меня заберут.
Поделят меня неумело
На две половины свои
Два ангела: черный и белый,
Последние вспышки любви.
Их крылья уже поредели,
Прах века в просветы проник, -
Два ангела: черный и белый,
Отрады и смерти язык,
Пространств, до конца изреченных,
Времен, до конца прожитых, -
Два ангела: белый и черный
На тысячи высей пустых.
Два странных небесных могола,
Насущный двоящийся хлеб, -
Два ангела: голый и голый,
Ристалище душ и судеб.
Два ангела: белый и черный...
Я лгу, да простит меня бог, -
Есть ангел один, обреченный
На гибель в сдвоенье дорог.
Демон
Ты Узришь новые миры.
Александр Блок
Незаметно, бесшумно, бесшовно,
В поры всех твоих солнечных дней
Я проникну и стану душою,
Кроветворною сутью твоей.
Стану целым в тебе, а не частью,
Перестану молиться - впусти!
В каждом вдохе твоем, в каждом часе
Настигающе стану расти.
И гремучие вечные крылья,
Уносившие тонны времен,
Опылят тебя певчею пылью
И последним отравят огнем.
Рот, доселе бесстрастный и сжатый
Для великих соблазнов огня,
Станет сам воплощенною жаждой,
В каждой жизни сжигавшей меня.
Ты устами изучишь моими
Бег и память колес мировых,
Смерти долгоиграющий иней
На запястьях горячих живых.
Жизнь пригубишь моими перстами,
Новой кожей почувствуешь ты
Воздух тверже алмаза и стали,
Что небесные держит мосты.
Ты предашь этот воздух окрестный,
Мир, где грезят волхвы и холмы,
Для моей искупительной бездны,
Для моей ослепительной тьмы.
Посреди перевертышей боли
Я в себя превращаю тебя,
Возведя тебя в небо любовью,
В ад любовью тебя низведя.
Нету Кастора - есть только Поллукс.
Нету Поллукса - есть лишь второй.
Неминуемо мною наполнясь,
Улыбайся летящей душой.
Все транзит - даже райские кущи,
Даже смерти посмертная ложь.
И моею улыбкой зовущей
Ты теперь меня дальше зовешь.
* * *
Продлись моление о чуде,
Но день за днем идет, и вот -
Чью голову несут на блюде,
А чью - морской волной прибьет
К чужому острову, а в чью-то
Шипы терновые впились...
Продлись, моленье о минуте,
Сквозь смертный час ведущей в жизнь.
То ли в сосуде Магдалины,
То ль в лунных лилиях ручья,
То ль на горе, где сплошь маслины,
Разгадка скрыта бытия.
Продлись, моление о чуде
Ста переправ и ста дорог -
От жизни к смерти и оттуда
Плыви, египетский челнок...
* * *
Струнный выверт небес, многоглазых снегов многогранник
Грянет в гости окрест и пространство рубцует и ранит.
Это полость времен, что распахнута вдруг без причины.
Это голость времен, что снимает на время личины.
В переулках без имени, вещей спеленутой птицей
Пролетает над нами все то, что случится, случится,
Пролетает над нами снегами закутанный случай,
И не сжат берегами его пируэт неминучий.
Это снег, продолжающий пальцы урода и бога,
Это мята небес, это белая в полночь дорога,
Это шайка испугов, провидцев и вымыслов шайка,
Это пайка бессмертья, холодная черствая сайка.
Это время снимает перчатки и в поле бросает:
Из отдельных шагов ваша жизнь в полумгле воскресает,
Из глубин голосов, из подспудных зияний и снега,
Из смычков переломанных, из рокового ночлега.
Это сходится все, что ни разу еще не сходилось,
В том ответе незрячем, где жалоб не тронута сырость,
И шагает пространство ослушником неба и соли,
Где случайную душу на куст ледяной накололи...
Федра
Мы, стало быть, не чужды эллинизма.
Константин Кавафис
И плоти нет - одна любовь осталась
От плоти - и души дешевый стыд,
Как лишняя постылая усталость
Любви моей ненужной, Ипполит.
И жалобы любовной стон и ярость
Еще по небу твоему искрит.
Я тыщей рук тебя окольцевала -
Я тыщу рук, как хворост, изрублю.
Я тыщей губ тебя не целовала -
По ним веду я ласкою металла,
Чтоб было им невмочь сказать "люблю".
И плоти нет - лишь возрастанье платы,
Но не за плоть, а за другой огонь.
Любовь - не прелесть роз, а пряность плахи,
Усвоившей мелодику погонь
За той, кто бьется в страсти горлом птахи
В силках и ждет, как божия ладонь
Опустится пушинкою на темя
И прекратит мученья навсегда.
...И плоти нет. Есть только даль и время,
Текущие от полымя до льда.
Твой рог трубит - мой рок не умолкает.
Твоя охота в дальней стороне.
И я двумя последними руками
Еще держусь на бешеной волне,
Но небо надо мной глаза смыкает
И - как в земле - хоронит в тишине.
Я здешних терний и кругов беглянка.
Бог поведет меня, свою овцу,
Вверх по мирам, и времени изнанка
Зерном наждачным скрипнет по лицу.
И капюшон, надвинутый по брови,
С меня слетит - уже истлевший хлам.
Я стану вечным символом любови,
Подпиткой вашим душам и кострам
Своей неразделенной тягой крови.
О, Ипполит! Твое пустует поле,
Ни богом не засеяно, ни мной!
И семена моей кромешной боли
Взвиваются меж твердью и луной
И мечутся меж мною и тобою.
Живи, мой мальчик, и лови оленей,
Их и меня собаками гони!
Любовь пред мною встала на колени,
Когда я отделилась от любви
Обмолвкой высочайших повелений
Для истин недомолвленных земли.
Последней нежностью в тебя вонзаюсь -
Певучестью пронзительной стрелы...
И плоти нет - бессмысленная жалость
К очам вплотную подошедшей мглы.
...Ты не узнал, как сны мои теплы,
Как мир под одуванчиками пальцев
Что олененок замирает вдруг,
И сбрасывает небо ложный панцирь
Нежнее мирта над цветеньем рук,
Но я одна пройду за кругом круг,
Уже себя в себе не узнавая,
Уже себя во времени избыв.
О, Ипполит, узором застывая
Морозным, я еще тепла извив,
И Греция - не греза золотая
Грядущих дней. Откликнись, мое сердце, -
Я новый миф над старым надпишу
Надвременным безумным палимпсестом,
Подвластным богу и карандашу.
Лилит
Вскинь добиблейские ресницы -
Ни огнь под ними, ни зола, -
Лилит с лицом отроковицы,
Не знающей добра и зла.
Любви не заменить бессмертьем,
Как скажет позже вечный жид,
И сердце, пропадая в нетях,
Неслышимо в тебе, Лилит.
И ты летишь в ночи великой,
Любви готова бить челом,
Как женский ангел ясноликий,
Но с демоническим нутром.
И бог не властен над тобою -
ЧтО Моисееву кусту
Ты, отлученная от бога
И облаченная в тоску?
Бессмертия высокий полюс -
Завидный смертного удел,
Но для тебя он только поиск
Любви, любви - у душ и тел,
Хоть человеческой, хоть божьей -
Они сливаются в одне,
В одной вселенской подорожной
Они начертаны во тьме.
Твой рот шиповника алее,
И пряди - словно сад густой,
И тень души полна твоею
Обратной душам красотой.
Пусть ты подобна херувиму,
Пусть ты бессмертьем крещена,
Но Песней Песней ты казнима,
Как оборотная луна.
Лилит, как быть тебе, изгою
И покаянья и вины? -
Над нашей белою луною
Ты - черное лицо луны.
В кудрях венок из черных лилий,
Но ты чужда цветам земным,
Чужда крылатым и бескрылым,
Чужда и мертвым, и живым.
Ты - чернокнижья испаренья,
Плоть черных дыр и плод прорех, -
Ни вознесенье, ни паденье,
Ни безгреховие, ни грех.
Ты - одинокого сословья:
Ни кость, ни персть, ни след в пыли,
И черный демон безлюбовья -
Не даст ни смерти, ни любви.
Иов
Михаилу Гофайзену
Трава, небеса, оливы -
Пейзаж хорош для мессий.
И молча страдает Иов,
Пока в нем хватает сил,
И молча живет, и молча
В суме своей ищет грех,
Пока то ли днем, то ль ночью
Не вырвется мука вверх,
Как искра, гласит страница
Библейская - текст смотри,
А может, как божья птица,
Сожженная изнутри.
Ты примешь ли, боже правый,
Страданье земных орбит,
Чтоб с мукой пребыть на равных,
Чтоб с болью - «на ты» пребыть?
Чисты от мук небосклоны,
Как ты от них, мой господь, -
Песчинкой в твои ладони
Страданье мое падет
Иль бисером - мимо дланей,
Но мне не видать отсель
Душой, что полна страданьем,
Как будущим - колыбель.
Ты ж полон, как шар, собою,
Пока я кричу у врат,
Я, посох земных любовей,
Носитель земных утрат,
Что, впрочем, одно и то же…
И лишь на тебе - броня.
Спасибо тебе, мой боже,
Что бросил, как всех, меня,
Как после оставишь сына,
Не зная, что значит боль.
Но я тебя не отрину,
Я - рана твоя и соль.
Я знаю цену утрате,
Я, ропщущий иудей, -
Не ты, мой небесный брате,
Отрекшийся от скорбей.
Услышать ответ не чая,
Я позже хвалу спою…
Но как без моих печалей
Явил бы ты мощь свою?..
Сафо
Я свой погасила ликующий факел,
Я дев позабыла нежнейшие лики.
Мой жар и мой дар, вы очнулись постфактум
В полдневнопылающем лике гвоздики,
И в пурпурной поступи розы имперской,
Весь мир обошедшей - от замков до келий,
И в сотнях ее лепестковых наперсниц,
И в сотнях любови взалкавших Алкеев.
Вакханкой-сиренью я мир истомила,
Я лбы пеленала терновою сетью.
Мой дар и мой жар на жаровнях жасмина
Трепещет, не тронутый тленом столетий.
Моих хризантем подвенечные луны
Всем небом моим над сердцами нависли.
Я ваши прекрасные губы целую -
Я вечное яблоко, миф без Париса.
В отчизнах руин я цветущая милость,
Пыльца и нектар для указки Киприды.
Плеяды зашли - я над ними раскинусь
Садами-созвездьями Семирамиды.
Любви и любви легкокрылая сводня,
Я лоно времен над могильным ущельем,
Я лотос Эллады, проросший в сегодня, -
Залог возвращения и приращенья.
* * *
Иосиф, где твои одежды из виссона?
В Вирсавии их ткут? В Египте? А смит-вессон
Забвения - в тебя пуляет сонно
И попадает вроде... Смерть немного весит
В сей жизни... А что образ дурен, пистолетен -
так в смерти есть плебейское начало,
Почти что срам, почти что неприличье...
Мир после будет говорить с тобой по-птичьи,
По-травьи и по-божьи... А ночами,
Когда цветут библейские маслины,
Но вестника не шлют из Пэнуэля,
Мир вспомнит все... И вечности долины
Продлят юдоль твою и долю. И свирели
Вздохнут, и певчие пространств рессоры
Проснутся, а смит-вессон... впрочем, бог с ним...
Надень свои одежды из виссона,
И, может, будешь будущим опознан...
* * *
Сильней господня гнева
Ты, певчий дурачок.
Пусть барахолка неба
Кромсает твой зрачок:
Роскошнейшая свалка,
Кашмиры облаков,
Где души спят вповалку
В закраинах веков.
И мира оболочка
До крайности тонка.
И боль - всего лишь точка
Прозрения сверчка.
Оттуда
1
Я не увижу смертного мгновенья
И дальше не увижу, как стена
Взойдет меж нами. Я в другое зренье
Бесповоротно буду смещена.
Я не увижу, солнце или слякоть, -
За мной ландшафты овцами уйдут.
Я не увижу, как ты будешь плакать,
Твердя "люблю" заклятой тверди губ.
Я не увижу, как ты будешь тщиться
Искать меня в меня забывшем дне,
И как оставишь все слова и лица,
Уйдя со мною, умерев во мне.
2
Я так зову тебя: приди ко мне.
Вся вечность - склеп бездонный и не боле.
Вся - затвердевший сон, что в тишине
По капле расправляется с тобою.
Я так зову тебя. Вся вечность - склеп,
Где сложены молчанья как попало.
Чтобы жевать черненный смертью хлеб,
Одной души непоправимо мало.
Лоза здесь не ветвится средь пустот,
И ангел слеп и схож с летучей мышью.
Создатель и хранитель сих высот,
Он вряд ли назван может быть всевышним.
Он, как и мы, так трогательно мал.
У тварей и богов один финал.
И нечем крикнуть в темной тишине:
Я так зову тебя. Приди ко мне.
И отвернул свои глаза и уши
Тот бог, попарно уносящий души.
Вавилонская ода
Алфавитов идущих колонны
Возгоняло в юдоли земной
языка вавилонское лоно,
Словно лук с раскаленной стрелой.
И летели, вибрируя стрелы
В запредел Заполярной Звезды...
... Языка вавилонское стремя
Неделимо для Певчей Орды.
Пробивали заросшие люки
Корни звуков - великое сквозь.
Языка вавилонская люлька
Их качала в черед и вразброс.
И, как спирт вавилонский, горело
И прочесывало века
Языка вавилонское древо
Для не изгнанных из языка.
В жилах Запада, в стеблях Востока
Кровь единою магмой текла.
Языка вавилонская топка
Тягу в русских печах создала,
Дерн пространства и времени вереск,
Лабиринт вариаций и тем...
Языка вавилонская ересь
Пропитала истоки систем.
Тектонический сдвиг алфавитов!
В блеск чернил превращаемый прах!
... Языка вавилонские плиты -
Панцирь держащих мир черепах.
Детских ванночек парус вчерашний
Вырастал в вертикальный ковчег.
Языка вавилонская башня
На свободу отпущена вверх.
Раструбили о смете бессмертья,
Расплескали по лицам вино
Языка вавилонские ветры -
До "Арго" - золотое руно.
Перекличками камня и меха
Нас по гончей спирали вело.
Языка вавилонское эхо
В перемычках секунд залегло.
И в другое смело измеренье
Жизнь саму, как творение-блиц,
Языка вавилонское зренье -
Огнеток зажигательных линз.
Принимала вселенной сетчатка
То, что ныне прияла моя.
Языка вавилонская хватка
Поглощала пустыни в моря.
И единой жемчужины ради,
Раздробившейся по словарям,
Языка вавилонские хляби
Разверзались крылатым устам.
Меж лицом божества и химеры
Мир, как ангел ютился босой -
Языка вавилонские меры
Для наперсточных мер и весов.
Из дырявой воздушной посуды
Хоть по йоте воруй и даруй!
Языка вавилонские губы
Демиургов продлят поцелуй.
И - по родине вечной тоскуя -
Я на лестничной клетке небес
Языка вавилонский окурок
Раскурю, новоявленный Крез.
Звук и знак не стираются в носке,
Словно парные крылья стрекоз.
... Языка виноград вавилонский
Обираю с прельстительных лоз.