Татьяна
Крещенская

3 апреля 2017

Что стало бы с Мариной или Анной,

Когда б они прошли иную сеть,

Что стало бы с прекрасным Мандельштамом…

У всех времён и пряник свой, и плеть.

Здесь вызревает глухота паучья,

Здесь куклятся и множатся стихи,

Сквозь паутину падают созвучья,

Беря свои фальшивые верхи.

Наверное, бывает в мире время,

Когда слова глубинным снам под стать,

И ветер тот – другое дуновенье,

И полночь та, да нечего сказать.

Смотрю в окно, где утро не умыто,

Вскипает день на медленном огне,

И знаю я, что есть такое сито

Из тех имён, что дороги так мне.

* * *

А почерк зимы – тот, что чётче и строже,

Виден в деревьях, чьи ветви черны,

Близость небес нам зимою дороже

Всяких сует оголтелой весны.

Тихой гравюры наследное право

В холоде неба и длинных ночей,

Белая зимняя сыплет отрава,

В холоде том человек – он ничей.

Росчерк деревьев даётся нам свыше,

Память небес нам даётся зимой,

Тем, кто ночами всё пишет и пишет

Длинные письма куда-то домой.

* * *

Богоборчества сладок путь,

Тёмен путь, и оно в крови,

Что прольётся когда-нибудь,

Человек всегда визави.

Мы идём, но куда, гурьбой,

Словно лемминги сквозь века,

И гордимся, но чем, собой?

А над нами вновь облака!

Человеческое нести,

Чтобы сделать его иным,

Кто б ты ни был, ты нас прости,

Что мы всё превращаем в дым.

Что не видим за формой суть,

От любви далеки твоей,

Предаём и себя, и путь,

И тебя, и своих детей.

Но зачем-то жужжит пила,

И зачем-то растёт цветок,

Дивен бабочки взмах крыла

Дивен девочки голосок.

А Земля – перекрестье сил,

Животворных иных начал,

Каждый это в себе носил,

Каждый этим в себе кричал.

Мир един в различеньи тел,

Формы бьются, но связь крепка

С тем, что каждый в себе имел

И пронёс через все века.

* * *

Буквы проступают сквозь бумагу,

Строятся в знакомые слова,

Сквозняков коварнейшую тягу

Не зови на пламя, голова

И душа не выдержат накала,

Всем вещам давая имена,

Хоть и лишь одно всегда искала,

Чтоб через него испить до дна

И понять весь замысел вселенной,

Не она прозрачностью темна,

Это мы не слишком откровенны,

Всем вещам давая имена.

* * *

Быть понятным легко, а попробуй понять непонятных,

Тех, кто видит времён отдалённых, но всё-таки внятных.

Сквозь раструбы души – их живую в пульсациях плоть,

Охрани их, пришедших не вовремя, видно, Господь.

Они дети других и ещё не наставших времён,

И заброшены, брошены здесь – не с сургучной печатью,

Они здесь – не свои, на них знак – каждый болью клеймён

До любви человечьей, до земного простого зачатья.

20.07.2016

* * *

В ветвях развал, мелодия на пальцах,
Осенняя опричнина в душе,
Растянутое небо, как на пяльцах,
И птиц кресты в нём вышиты уже.

Древес чертёж – всё спутано, воздето,
В них чёрных иероглифов секрет...
Листва мертва, и в вечности воспета
Всей горечью осенних кастаньет.
 

октябрь 2012

* * *

В обратном времени на встречу

Ты шёл и говорил,

Путём нехоженым и млечным

Стихам хватило сил,

О том, что не сказать впрямую

Законами стихов,

Чего у жизни не своруем

Среди грехов и мхов.

Оттуда, где и жизнь иная,

И нету слова смерть,

Где нет названья «твердь земная», –

Небес исконных – твердь.

* * *

В обратном времени навстречу

Шёл листопад волшебной речи,

Как будто раскрывал уста,

Ложился листьями на плечи,

Как свет горящего куста.

И деться некуда, объят

Весь мир единым смыслом жизни

О том, что этот листопад

И есть горящая отчизна,

Где каждый – бог в своей глуши,

В обратном времени души.

* * *

Вот снег. А вот деревья. Вот дома.

Вот люди как соблазн и преткновенье.

Вот стены. Полки. Книги. Вот тома,

Словно дома, где спят стихотворенья.

Проснувшись поутру, в нас каждый день

Мелькнёт зарубка, что ещё любимы,

А умер, значит, жив. При чём здесь тень?

Мы чем-то или кем-то, но хранимы.

Мы что-то понимаем вновь и вновь,

И душу раскрываем осторожно,

Как будто не растрачена любовь,

Только любовь растратить невозможно.

* * *

Время не лечит, время калечит и губит,

время утюжит, время – оно монолитно,

это застывшее что-то – никто не разрубит,

нет ничего в нём – ни смысла, ни жизни, ни ритма.

Мёртвое что-то, но мы его мыслим дискретно,

временем суток, сезонами, памятью, снами,

мраком ночным и дневным ускользающим светом,

тем, что ещё почему-то случается с нами.

Время и мысли становятся равны друг другу,

надо ведь жить ради тех, кто родился, кто умер,

время подобно и счастью, и сну, и недугу,

круг циферблата – всегда несмолкающий зуммер.

* * *

Все двери закрыты,

Пока распознаешь одну

Открытую дверь,

Что казалась ведь тоже закрытой,

Порог переступишь,

А там хоть наверх, хоть ко дну,

Чтоб выплыть с другой

Стороны уже всеми забытой.

Все двери открыты,

И воды прозрачны до дна,

Открытая дверь,

Что ты ищешь, она не видна.

* * *

Всего бессмысленней слова

Звучат на грани одичанья,

И новость эта не нова,

А смысл бывает и в молчанье.

А слову хочется придать

Всему и смысл, и страстность речи...

Слова не смеют сострадать,

Когда молчанье душу лечит.

* * *

Всё будет хорошо, –

Мы говорим из страха,

Потеряны в себе,

И в остальном молчим,

Всё будет хорошо, –

Последнюю рубаху

На случай бережём,

И по ночам кричим.

Всё будет хорошо!

Молились на распятье,

Стояли в полутьме

Над пропастью во ржи,

«Всё будет хорошо!»  –  

Звучало как заклятье,

И выросла стена

Неверия и лжи.

* * *

Всё дело в интонации, всё – в ней.

То не соврёт, что не подвластно моде.
Сквозь жесты и слова, сквозь догму дней,
Она на вкус – с горчинкой тонкой, вроде...

В ней почерк мой, и с ней я не боюсь
Ни жить, ни умереть – здесь всё награда,
Но всё ж не зарекаюсь от триады:
Сумы, тюрьмы, страны с названьем Русь.

февраль 2012

* * *

Всё звонки да звонки, да звоночки

Часто слышу теперь по ночам,

Не мои это сны-заморочки

Заползают в рассвет по часам.

Там звонков этих насохранили –

Телефонных, квартирных звонков,

В мозг вгрызаются, чем их кормили

Целый век, и запас их каков?

Не ржавеют и тембр не меняют,

Звон – животного страха сильней,

Всё звонят и звонят, словно знают

Подноготную память дверей.

* * *

Всё правильно идёт, Маэстро?

Иль то, что верно – то идёт?

В твоём придуманном оркестре

Как будто всё наоборот.

Здесь какофония такая,

Что звук рождению не рад,

И светлых душ большая стая

Стремится в ужасе назад.

* * *

Всё чётче предметы, и мысли яснее,

И чуткость дороже самой тишины,

Однажды сроднившись, как с памятью, с нею,

Ты станешь заложником снов и страны.

А время заставит менять предпочтенья, –

Не розу любить, а её аромат...

Всё меньше и меньше любое «значенье»,

А «смысл» вырастает всего – во сто крат.

* * *

Где взять ключи, чтоб отпереть те двери,

Захлопнется, ведь, точно эта дверь

С замком английским, я замкам не верю,

И ты, где б ни был, никогда не верь.

Есть кое-что и в нашем постоянстве, –

Со-знания не-мыслимая связь,

Мы все – пространство душ в живом пространстве,

И если мы не верим в вечность странствий,

То здесь мы – карты, что тасует Князь.

* * *

Давай уедем ненадолго, что ли,
От этой патентованной юдоли,
Ведь на земле так много разных мест,
Чтоб отдохнуть, пока не надоест.

Куда-нибудь, где дышится легко,
Где символ возрожденья, молоко,
Несёт волна к ногам твоим вспенённо...
Но это всё от нас так далеко,
Но ближе, чем мы сами, и исконно.

июнь 2013

* * *

Деревья зелены, как будто их не тронет

Здесь осени желток, предзимней воли ржа,

Достоинства уже ничто здесь не уронит,

Поскольку у всего есть светлая межа.

В природе есть свои торжественные мессы,

Включающие нас не зримо, не таясь,

Но, кто там дирижёр, какие кружат бесы,

И чей опять мажор владычествует всласть.

Есть у времён таких возвышенные зовы,

Где бодрствует душа, и разум собран в жгут,

Где видят не спеша и ко всему готовы,

Но листья, как всегда, уже почти не жгут.

И в воздухе ночном витают парадоксы,

И Мёбиус бежит по ленточке своей,

И звездопад любви ложится на погосты,

А у живых любовь огромнее и злей.

* * *

Держаться за землю,

Держаться за землю,

Держаться за землю

И тихо стареть,

Но я не приемлю,

Но я не приемлю

Держаться за землю

Хотя бы на треть.

Держаться за ветви

Зелёные эти,

За древнюю память

И корни травы,

Как будто за что-то

Пред кем-то в ответе,

Скорей, пред собою

В ответе, а вы?

За эти потухшие

Взгляды и руки,

Идущих навстречу

Как будто в ночи,

Держаться за данность

Судьбы и разлуки,

За осень надежды

И пламя свечи.

За детскую радость

Небес вечно ждущих,

За отблески в окнах

Закатного дня...

Всё это на время

И мне, и живущим,

Идущим как будто

Насквозь, сквозь меня.

* * *

1.

Доверься бытию, и совесть не обяжет

Ни отдавать долги неведомо за что,

Ни тяжело болеть – у бытия есть стражи,

Доверься бытию, как запахни пальто.

Доверься этим дням и запредельной ночи,

Деревьям за окном и улицам людским,

Усилие тогда лишь будет непорочным

И даст свои плоды, когда ты дружен с ним.

Доверься бытию, в доверии вся вера,

И мягкая рука сильнее жёстких рук,

Отдельный человек – всему на свете мера,

Доверься бытию взамен бесплодных мук.

2.

Доверься бытию, и память не обяжет

«Солому ворошить», «в рогоже голодать»,

Мы, может быть, уже растворены в пейзаже,

А стоны не сорвут и пятую печать.

Доверься бытию – звучит молитвой, мантрой,

Но осознай в душе изменчивую вязь,

Надежду сохрани на то, что будет завтра,

Доверься бытию, в зеркальном сне двоясь.

Мы вечно там и здесь, и видим то, что видим,

И мозг руководит отчаянно зрачком,

Мы не напрасно – мы, хоть и потомки мидий,

И можем плакать здесь, упав в траву ничком.

* * *

Дождь идёт, как будто раны лечит,

Дождь идёт судьбе, но чьей, навстречу?

Дождь идёт – талдычат все поэты,

Каждый, по квартирам – дождь идёт!

Повторяют, будто станет легче,

И весной, и осенью, и летом,

Как молитву, мантру – дождь идёт,

Оставляя память, нежность капель

Здесь на проводах, ветвях осенних,

Струи на стекле, как будто скальпель,

Дождь идёт, как будто бы спасенье

Кто-то в этой магии найдёт.

Дождь идёт, он каждой каплей дышит,

Дождь идёт, как будто книгу пишет

В небесах чернильных. Дождь идёт.

* * *

Единожды шагнув навстречу,

Спустивши слово с поводка,

Скорей всего, лишишься речи,

И дрогнет над листом рука.

Подступит глухота паучья, –

И фальшь перегрызает нить,

И задыхаются созвучья,

И ничего не изменить.

* * *

Если б я знала на сколько

здесь всё не имеет значенья,

я удержала бы смыслы,

но самое главное – смысл!

То живое, как в реках,

простое, как правда, теченье,

смысл, который ни разу

ещё не закован был в мысль.

* * *

Если знаки невнятны для слуха,

Посылаются знаки для глаз,

По непризнанной в мире науке

Знаков много для нас про запас.

Что бормочет обтрёпанный нищий,

Огибая, как вечность, гранит,

И зачем он пришёл на кладбище,

И зачем его небо хранит?

* * *

Есть в глубине веков

Осмысленные речи,

И этот смысл сквозь нас

Проходит, как транзит,

Лови его, пока

Ты им самим отмечен,

Пока другой его,

Как ты, не разозлит.

Он хочет управлять

Всем тем, что происходит,

Он хочет быть всегда,

Он хочет быть во всём,

Во времени пустом,

Где места не находит

В том бреде и в той лжи,

Что мы в себе несём.

И этот смысл и есть, –

Что мы в себе забыли,

Что было в нас всегда,

Что нас должно раскрыть,

Ещё не речь была,

Ещё мы просто были,

И только через нас

Он хочет просто быть.

* * *

Есть место, где носятся демоны боли

И холод крадётся голодный и гулкий,

И нет им покоя, их – тьма или боле

В скрещении шпаг сквозняков переулков.

И тело земное их вечно прельщает, –

У смерти в любимцах помощники эти,

Есть в городе место, и смерть там живая,

Где носятся демоны боли и ветер.

* * *

Есть такие в этом мире сферы,

Где не разобраться никому,

Человек ни в чём не знает меры,

Потому и плохо здесь ему.

На восходе или на закате

Строит, словно храм, свою тюрьму,

Человек бывает адекватен

Только горю, счастью своему.

* * *

Есть у публики вечный искус
Торговаться за точность прозрений,
Портить вкус у доверчивых Муз
И гнобить поэтический Гений.

сентябрь 2012

* * *

Жестокая бессмысленность, молчи!
Я знаю твои тайные ключи.
Здесь холодность граничит с безразличьем,
Ничтожность облекается в величье...
Не ты ли обжигаешь кирпичи?

Ты – данность, что с куриными мозгами,
Ты хуже преступленья, крутишь нами,
И что с того – смиряйся ли, кричи?
Я знаю твои ржавые ключи…
И пряник зла, и вечность с батогами.

июнь 2014

* * *

Жизнь – состраданье, нега,

Ужас любви по встречной,

Книга дождя и снега

Вечности подвенечной.

Не напрягая слуха,

Слышно, как маршируют,

Опроверженцы духа,

Где Крысолов шурует.

Если мы ищем что-то,

Что мы здесь потеряли?

Чей мы испуг икоты,

Чьим мы безумьем стали?

Землю не покидая,

Глядя всё время в небо,

Просим, всю жизнь страдая,

Зрелищ, вина и хлеба.

* * *

Жизнь, как прогулка в дремучем лесу,

Можно в момент заблудиться,

Сможешь ли небо держать на весу,

Как эти сосны и птицы?

Эта прогулка – коряги да пни,

Да в буераках коренья,

Есть и поляны цветов, посмотри,          

Словно моменты прозренья.

* * *

Жёны знают то, что говорят,

Но говорят ли то, что знают?

Спросить об этом будет каждый рад, –

Ведь самолюбий сладостных парад,

На смех всегда другого подымает.

А жёны правы, если не мертвы,

Поэты-жёны – абсолютно правы.

Хоть один раз пригубивши отравы,

Поймёте подноготную и вы.

* * *

Запретная нота тебе не указ,

Коль слушает кто-то – продолжи рассказ,

Как листья шептались на том языке,

Что знали как малость и мы вдалеке

От грохота улиц, и в те времена,

Когда раздавались вещам имена...

Как ветви метались в окне, говори,

На ноте смертельной ты всё же замри,

Мы что-то забыли исконное в нас,

Но след этой были ещё не погас.

Из праха и пыли доносится крик,

Мы просто забыли свой тайный язык.

* * *

Зачем такие сны,

где ясность больше яви,

и небо, словно свет

любви над головой,

зачем пришёл в мой сон,

зачем свой дом оставил,

неужто для того –

сказать мне: «Я – живой».

Конечно, ты – живой,

как все, в долженствованьи

прозрачности миров,

где строчек оттиск мой,

другие формы есть

в мирах существованья,

и, где бы ни был ты,

по сути ты – живой.

* * *

Здесь линии древес –

Как будто чёрной тушью,

Гравюрное чутьё

На блёклости небес...

Бывает на земле

Нам здесь темно и душно,

Когда органный звук

Испытывает лес.

Когда бы этот мир  

Не падал в изголовье,

И в сны не проникал,

Где свет иных начал,

Мы не были б больны

Злосчастным суесловьем,

И каждый бы из нас

По-умному молчал.

И каждый бы глядел

С участием друг в друга,

В смущении своём

Глаза не отводил,

Но мы – не правды круг,

Мы – лишь граница круга,

И этот в нас излом –

Лишь правда высших сил.

Не жизнь и не игра,

Но что-то длится, длится...

Устанешь говорить

И с миром быть на «Вы»,

Безмолвие придёт, –

Без слёз, без слов молиться,

Как древеса зимой

Без лепета листвы.

* * *

...И вот срываю дни,

как ягоды с куста.

Как хорошо, когда

ты нужен и не нужен,

поскольку всё равно

жизнь в сути – не пуста,

смотря, на сколько ты

внутри, а не снаружи.

И страха нет уже,

иное сберегла,

и это хорошо,

а утвержденье эго –

для радости земной,

где всё – цветное лего,

весёлый этот клинч

в душе – добра и зла.

Но терпкий плод горчит –

не тот ли куст, садовник?

А, может быть, дичок

попался в этот раз?

Иль, просто, это он –

тот самый куст – терновник?

Но, кто же в нём, скажи,

доселе не увяз?

май 2016

* * *

И всё то, чем я так дорожила,
В чём язычницей вольной была,
На высокий алтарь возложила,
Раскалила слова добела.
И по зимней дороге ступая,
Стала я в этом мире чужой,
Поселившись меж ада и рая,
Я сама стала белой межой.
Пролетят надо мной в небе птицы,
И по лесу прокатится хруст...
Хорошо, когда можно молиться
На любой богоявленный куст.

декабрь 2011

* * *

И тогда, неторопливым слогом,
В том глухом, метельном январе
Я ночами говорила с Богом,
Призывая Музу на заре.

Каждая строка казалась явной,
Вера – знает, высота – молчит.
Тайный смысл вещей постигнет равный
Слову воспалённому в ночи.

март 2012

* * *

Из глины молчанья
Вылеплю слово
В стране одичанья,
В краю Крысолова,
Где ночь словно птица
На землю упала,
Где каждый боится
Упасть с пьедестала,
Где память – полова,
Где в каждом из нас
Обуглено слово,
И страх – прозапас...

Смеётся над миром
Поэт-скоморох,
Зоил и задира,
Храни его Бог!
Душою-лампадой
Осветит углы,
Где полная яда
Метафора мглы...

И некуда деться,
Где слова шамот
Срастается с сердцем,
А сердце не врёт.

январь 2014

* * *

Из суеты сует,

куда ни посмотри,

всё дышит суетой

и радостью, что болью,

покой и тишина –

они всегда внутри,

но, как туда попасть,

чтобы из них «глаголить»

о том, что вот опять

акация цветёт,

и облака несут

земную нашу влагу,

слова – пыльца,

но горек этот мёд

для тех, кто их решит

исторгнуть на бумагу,

для тех, кому слова –

лишь знаки на пути

в пространство тишины

и знанья между строчек,

кто знает глубину,

тем не нужны мосты,

а высота сквозит

зрачками чёрных точек.

май 2016

* * *

Как будто собирался дождь,

Как будто,

Как будто было нетто сплошь,

А стало – брутто,

Как будто не было седин,

И вот – седины,

И, словно трубочный твой дым, –

В круг белый – джинны,

Но мне не надо ничего

От них, не надо,

За исключеньем одного –

Зимой из сада

Сирень цветущую, как знак,

Но там – терновник

Опутал всё, здесь всё – не так,

Ветвями колко,

Здесь им опутана страна –

Торчат иголки,

Он вырос быстро как стена,

Впиваясь в холку...

Как будто дождик моросил,

И – нету,

Как будто не хватило сил, –

Пролился где-то.

июль 2016

* * *

Как постепенно, тихо, иногда,

Какие-то твои уходят вещи,

Иль начинают жить в дому, когда

Периоды невнятны и зловещи.

А за окном уж липа отцвела,

И воздух, как кисель, жара такая, –

Поверишь вдруг в намерении зла,

Тем самым злу, и вправду, потакая.

Тебе теперь – что вещи, что жара...

Ты не любил густую матерьяльность,

Поэт-аскет, ты знал, когда пора,

И что, но – как – уже твоя реальность.

А вещи что... всего касался ты,

Неуловимо это... как черты.

Вот так же и меня переживут,

И кроме книг, окажутся на свалке,

А жизнь вокруг всегда, как в перепалке, –

Любимый всё же нами Голливуд.

июнь 2016

* * *

Как трудно пережечь родительский сценарий –

жить трудно и всерьёз, влача себя как горб...

Не то чтобы влететь как бабочка в дендрарий, –

хотя бы не нести весь этот скарб и скорбь.

Хотя бы жить стрижом, не утомляя ноги,

и воздух под крылом не сторожить как дом,

и отлетать в края, не зимовать в «берлоге»,

и тёплый хлев отдать другим или на слом.

И волка не кормить, лес – волшебство теорий,

а практика она лишь тем и хороша,

что есть один закон пространств и территорий,

где заповедь «не лги» приемлет лишь душа.

* * *

Какая благодать, когда зимы примета
Несёт в себе покой, круг тайный соверша,
А то, что на прокорм, засуетит поэта,
И Муза замолчит, как гордая душа.

Жизнь в перебранке дней, как всполох многоточий,
Не упрекай его за крохи со стола,
За эту праздность дней и чудотворство ночи,
Что Муза в свой чертог любимца увела.

ноябрь 2012

* * *

Какая блажь, однако, этот труд,

Как будто служишь вечности залогом.

Поэт – он для того, чтоб спорить с Богом?

Он – шут, паяц, уста младенца тут?

март 2016

* * *

Когда молчат безропотные музы,

Когда от боли сердца не разжать,

Пусть будут, как всегда, открыты шлюзы

Немых небес, чтоб было что сказать

Об этом мире времени и сроков,

Как будто бытию не всё равно,

В каком мы пазле страшном и жестоком,

Что свет – что тьма, что бело – что черно.

* * *

Когда мы уходили в андеграунд,

И из своих профессий уходя,

И каждый день выдерживая раунд,

Мы были у снегов, людей, дождя.

Нам было всё и дорого, и мило,

И радостью был каждый слог и стих,

Хоть жизнь своею болью нас кормила,

Кормила всех, не только нас двоих.

Теперь весь мир, как будто андеграунд, –

Смещенье неопознанных светил,

Как будто бы идёт последний раунд

Небесных и земных последних сил.

* * *

Когда октябрь всё золото отдаст

Земле родной, как будто к праху прах,

Обрушится небес осенних наст,

Всё, поражая в солнечных правах.

Часы идут, куда они идут?

Какой октябрь, какой сегодня век?

Последний ли решётчатый редут

Здесь охраняет славный человек?

Дождь за окном, как будто всё в слезах,

И мысли сумасшедшие спешат,

И мальчики с искринкою в глазах

Всё чудятся и память ворошат.

* * *

Когда опускается вечер на плечи,

Окутав своей тишиной,

Тогда начинаются тихие речи

Меж небом вечерним и мной.

О том, как ни в чём не избегнуть усилья,

Как жизнь эта всё ж хороша,

Что, если порою в земном и бессильна,

То в вечном всесильна душа.

* * *

Когда поднадоест

Прислушиваться к бубнам

И к ритмам неземным,

И к дудочке лесной,

Вот в этот весь оркестр

Средь жизни многолюдной,

Что рифмами звучит

Через меня и мной,

Уходишь в глубь себя,

Где тишине навстречу

Идёт тишайший снег,

Не зная ничего

О том – на сколько бел,

Как радует и лечит

Своею белизной,

Как дети ждут его.

Как будто он один

Нас всех соединяет

В пространство наших душ

Своею тишиной,

Когда в других краях

Дождями отрыдает

Пространство душ других,

Вернувшихся домой.

* * *

Крайности сходятся –

Жизнь и смешна и ужасна.

Я за неё не отдам

Ни слезы ни копейки.

Нет ей цены никакой –

Не святой и не красной...

Но и она может стоить

Зимой телогрейки.

Но и она может стоить

Когда-то улыбки и взгляда,

Детского смеха

И нужного тихого слова,

Только об этом, наверное,

Лучше не надо...

Только об этом и пишут

Всё снова и снова...

май 2016

* * *

«Крутится-вертится шар голубой»...

Мы все здесь на шаре не ладим с собой,

Не ладим с другими, другой – это ты,

Стоящий у самой кромешной черты.

Позволь мне принять этот страшный кошмар,

Других – как природу, как в сердце пожар,

Дай лёгкие мысли и тихие сны,

Чтоб были друг в друге мы все прощены.

* * *

Кто пронёс свой выбор на горбу, –

Как кошмар страны задворок рая,

Принимал и время, и судьбу,

Выбирал свой путь, пути не зная,

Кто себя, как брата, сторожил, –

Не откажешь правде их отваги, –

Кто писал стихи и просто жил

Поперёк линованной бумаги.

* * *

Лечиться теплом и покоем,

Прохладой и вспышками дня,

Вот только не надо, не стоит

Испытывать болью меня.

Мне столько досталось здесь боли,

Что воинству хватит сполна,

Тому, что из зёрен на поле

Ночами растит тишина.

* * *

Лучше сделать глубокий выдох,

Чтобы душу вдохом держать, –

Поздно, поздно теперь на выход,

Да и некуда нам бежать.

Что ты грустный, гуманитарий?

Вросший в почву, как здесь трава,

Нам осталось лишь разбазарить

Сокровеннейшие слова.

Даже, если не слышим звука,

И молчанье нам с рук сойдёт,

Ведь молчанье и есть наука

Тишины, что меж слов и нот.

* * *

Мерцали неопознанные смыслы,

Из темноты вещей рождалось слово,

А над землёю радуг коромысла

Таили света азбуки основу.

Таили звёзды числа и опору,

Глубокой ночью девственно мерцая,

А утром на рассвете птичьи хоры

Гимн жизни пели, солнца луч встречая.

Мы думали, что мы хитрей природы,

Не понимая, что – таит молчанье,

Что нам даны закаты и восходы,

Чтоб через нас они несли звучанье.

Но разум может быть с душой в комплоте,

Чтоб не мешать священной жизни длиться,

Чтоб не мешать из жадности – ни плоти,

Ни радости небес, светясь сквозь лица.

* * *

Мерцательности слов,

Живому слову внемлю,

Здесь высвечен не смысл,

А ощущенья миг,

Сияющая тьма,                 

Помилуй нашу Землю,    

Я слышу, как растут

Зацепки повилик.          

Мы слышим только то,

Что нам дано меж зреньем,

И потому в душе

Есть радостная ночь,           

Где всё на свете есть,

Соседствуя с прозреньем,

Но мы уходим в день

От всех прозрений прочь.

* * *

Можно смертью жизнь перечеркнуть

А. Иванников.

«Можно смертью жизнь перечеркнуть», –

Ты сказал мне тихо, между прочим...

Я живу теперь средь многоточий,

И они указывают путь.

Много было знаков на пути,

Чтоб не дать моей душе уснуть.

А сорваться в бездну, не пройти, –

Значит, – жизнь с тобой перечеркнуть.

* * *

Мы встретимся ещё на тех страницах книг,

Где мысли и слова запрятаны в созвездья,

Без ханжества и лжи людей, земных вериг, –

Средь таинства стихов есть вещи бесполезней.

Мы встретимся ещё в ночи, объятой сном,

В тиши библиотек и в памяти инета,

Энергия стихов – Поэзии – кругом,

Пронизывает всё неуловимым светом.

* * *

Мы не знаем, сколько задолжали.

Переполнить чашу бытия

Каплею чернил, что здесь не ждали,

Можно, чтоб пошло через края,

Можно даже зёрнышком печали, –

И в добре и зле свои круги,

А другого нам не обещали,

Отдала ли я свои долги?

Чтобы на меня не опустилось

Небо, всё сметая на пути,

Это мне уже однажды снилось,

Можно ли от этого уйти?

* * *

Мы с деревьями схожи,

Над землёй и в земле

Остов будет без кожи

Или будет в золе.

А пока ещё осень,

Свет идёт от листвы,

Мы его тоже носим

Там внутри − я и вы.

Быть тишайшим на свете

И последним в тиши,

Пусть никто не заметит

Покаянье души.

Там, где свет проникает

Лишь листвою в жильё, –

Это Авель, не Каин,

Помнит имя моё.

Пусть никто не узнает,

Никуда не спеши,

Где сирень расцветает

На задворках души.

* * *

Мы чем-то или кем-то были,

И, может, даже не впервой,

И так же вот над нами плыли

Здесь облака над головой.

Мы – прах земной, прообраз пыли,

Венец природы алых роз,

Но мы, конечно, всё забыли

В плену своих метаморфоз.

* * *

На аптечных весах как будто

Взвешен августа робкий воздух,

Что же мне рассказать кому-то?

Жизнь бывает и вздох, и роздых.

Затуманятся снова дали,

Будет утром свежо с темнинкой,

Всё, что мы не предугадали,

Будет резать в глазу соринкой.

Но приходит и пониманье,

Как с той бабочкой на качели, –

Не всему мы всегда внимали,

И не всё мы всегда умели.

Образ твой то чёткий, то зыбкий

Не туманю уже слезами,

Что мне делать с твоей улыбкой

И смеющимися глазами?

* * *

Ирине А.

На грядке, в поле, в огороде

Остался бы подсолнух-бог,

Что и не плохо в своём роде,

Коль не случись Винсент Ван Гог

С душевной адовою болью,

С замесом красок на крови...

Смирись, поэт, художник, с ролью

Быть в подмастерьях у любви.

Тебе положено юдолью

Здесь в мире болью выгорать,

Забыв, кто есть отец, кто мать,

Тебе положено быть солью.

Терпи, терпи, покуда можешь,

Таская угли из души,

Своею болью мир смеши,

Пиши, покуда крылья сложишь,

Покуда пишется – пиши.

11.07.2016

* * *

Нам отомстят за то, что мы вдвоём.
За нашу отделённость в этом мире.
За все слова, изыски, верность Лире,
За то, что мы по-разному поём.

Жить на свету – что быть в гостях у тьмы.
У нас всё есть, у нас своя награда,
У нас ключи от мира, от тюрьмы,
На дне сумы той самой, что не надо...

Не всё однажды станет янтарём.
Дерзнём побыть меж темнотой и светом.
Нам отомстят за то, что мы вдвоём.
Мы сами отомстим себе за это.

август 2012

* * *

Начитывать стихи бесстрастно, безучастно,

Чтоб автор проступал, переступив черту,

Чтоб вдохом правил он меж запятых и гласных,

И паузы держать, как леденец во рту.

Чтоб размыкался круг, не чувствуя начала,

И двигался поток, не ведая чтеца,

Чтоб слышал, но не слух, а то, что в нас настало,

И проступало вдруг от первого лица.

Начитывать стихи легко и отрешённо,

Вполголоса, нутром, как ведать, как дышать,

Как считывать скрижаль, как понимать законы

Природы, естества, как пятерню разжать.

* * *

Не благодушествуй, не мудрствуй, не клянись,

Всему виной не наша смерть, не жизнь,

И нет печали в том и нет вины, –

Корабль отчалит от любой страны.

Не уповай на Бога, не лукавь,

Путь – не дорога, берег свой оставь,

Есть океан бытийности, где жизнь

Не знает смерти – за него держись.

* * *

Не бойся в мире ничего, особо – пыли,

ведь ею все до одного мы будем, были,

земною, звёздной, всё равно – одна и та же,

мы, как и всё, уже давно вплелись в пейзажи,

и в эту морось за окном, где ветви – крюки,

как будто в окна, в тёплый дом простёрли руки,

апокалиптика стихов встревожит душу,

и всю невнятицу грехов сомнёт, разрушит,

и станет плакать по ночам дитя о свете,

о том, непостижимом нам, что знают дети.

* * *

Не много ль на мои

ослабленные плечи

упало, чтобы я

однажды поднялась,

чтоб снова говорить

особенные речи,

и с миром связь крепя,

держать над словом власть,

не растеряв того,

что мне дано по праву,

всем слухам вопреки,

что любят злобу дня,

и по ночам во сне

пить этих дней отраву,

когда бельмо луны

уставилось в меня.

* * *

Не называя болью, –

Светом из-под руки,

Лучше смириться с ролью

Памяти и тоски.

Лучше не ждать подставы,

В звуке проказниц-рифм,

Лучше читать уставы,

Словно ночной редиф.

Ужасом одиночеств

Не подменить строки

Там, где сочится почерк

Светом из-под руки.

Может быть без усилья

Сердце не отворить,

Учителя учили

Притчами говорить.

Даже стучась однажды

В дверь, не считай ворон,

Помни – стучатся дважды

Птица и почтальон.

Но, открывая окна

Холоду и заре,

Вспомни, как листья мокнут

Жёлтые в октябре.

* * *

Не простив себя, не простишь других,

а себя прощать – есть за что всегда,

а прощать других – нынче много их,

что в лесу грибов после дня дождя.

А мой дом теперь на семи ветрах,

и строка моя – причитание,

за тебя теперь мне не ведом страх,

за себя – одно вычитание.

Ах, поэт, поэт, не имей друзей,

не имей детей, ни мужей, ни жён,

ни двора тебе, ни стола тебе,

ты с другой судьбой, видно, сопряжён.

Ты на слух словцо подберёшь как знак,

леденцом-словцом позабавишься,

вечность белая на твоих часах,

и не всем, поди, ты понравишься.

По счетам большим – у тебя всё есть,

а по маленьким – рад вниманию,

рад теплу и сну и тому, что есть,

человеческому пониманию.

Не имей, поэт, ничего в миру,

этот мир не твой – лычки новые...

Не имей, не лги, не вступай в игру,

всё в игре любой – тупиковое.

май 2016

* * *

Не торгуйся, не спеши на торжок,

Не положен этот райский лужок,

Указатель – не тебе на пути,

Видно надо просто мимо пройти.

И открыть глаза, и – насквозь,

Может быть, пройти, словно гвоздь,

У вселенной слишком мякоть сладка,

Чтоб спустить своих борзых с поводка.

Остановят, потому – не спеши,

Надиктуют на пергамент души,

Вся изнанка будет всюду видна,

Всё живое наблюдай из окна.

Ты войдёшь, куда никто – ни ногой,

И найдёшь себя в себе как покой,

Он другой только с виду, слегка,

Но он твой, он прошёл сквозь века.

* * *

Не торопись, ведь всё уже случилось

В глазах у вечности, не путайся в пути,

Лишь продолжай своё, то, что всегда лучилось,

Мерцало и страдало взаперти.

Все бабочки в садах и пчёлы над цветами,

Весь этот дивный срез – частица бытия,

Дарованная нам, жива лишь вместе с нами,

Пока для Бога мёд берёт душа твоя.

* * *

Небо всё ниже,

Окуклена высь,

Осень всё ближе,

За тучи держись.

Дальше, всё дальше

Иди сквозь дожди,

Дальше от фальши,

Знамений не жди.

Время знамений

И знаков уже

Там, где сомненья, –

На том рубеже,

Где не поверив

В подобье, мы лжи

Душу доверив,

Ползли, как ужи.

Там, где с душой

Нами прервана связь,

Наша, дождём,

Пролилась ипостась.

* * *

Ни за что, никогда не в ответе

Этот воздух, пропитанный сном,

Мы всегда у него на примете

Там, где жизнь, где поклажа и дом.

Кто стоит там, приникнув к ограде,

Что всегда со спокойным лицом? –

Смерть всегда в подвенечном наряде,

И всегда с обручальным кольцом.

* * *

Октябрь, две тысячи шестнадцать.

В чём можно здесь ещё признаться?

О чём поведать, Боже мой!

Ноябрь завтра – месяц злой,

Мне дом его совсем не близок,

Он сделан из невзрачных низок

Какой-то вечной требухи, –

Лузги, дождей и снежной грязи,

Куда уж тут переться в князи, –

О ней слагаются стихи...

А вот никто не знает, что же

Нас так, порой, по дому гложет,

Но «ревность к дому своему»

Здесь, на земле, и я пойму.

Октябрь, две тысячи шестнадцать.

Пора с иллюзией расстаться,

Что жизнь, лишь то, что впереди,

И с тем, что жизнь, что – позади,

Жизнь – это плакать и смеяться

И не бояться обольщаться,

И нянчить свою боль в груди,

А то и ей сказать: уйди!

Прости, октябрь, пора прощаться,

Чтоб слиться с некой тишиной,

И не бояться быть одной,

Когда вернусь к себе домой.

* * *

Он сам в себе закон,

И синтаксис и речь,

Срывает с бытия

Весь сон, как покрывало,

Через него, насквозь

В мир будет горечь течь,

А на земле родной

Всегда бумаги мало.

Здесь мало тех чернил,

Отравленных судьбой,

Чтоб записать в скрижаль

Той боли человечьей

Всю подноготность снов,

Всего того, что жаль,

Чтобы родился вновь

Поэт в углу овечьем.

* * *

Опять, как в кроличьей норе,

Опять, всегда, обратно...

И сон здесь – об одной поре

Дурной и непонятный.

В зеркальном мире нет зеркал,

Вот правда в чём и фишка,

А зазеркалья кто алкал,

Расплатится манишкой.

Что шея? Напрочь голова,

Король ли, королева.

Заплатишь только за слова,

Направо ли, налево.

Кто за неправильность зеркал,

Подвиньтесь, извините...

Ах, кто-то здесь опять взалкал

Безумных чаепитий.

01.08.2016

* * *

Остался лишь остов, листва облетела,

В природе всё просто, в природе всё смело,

На самом же деле – никак,

Мы ищем в природе своё отраженье,

Какие-то матрицы, смыслы, движенье,

Следы доказательств в веках.

А чёрные ветви – как росчерк, как почерк,

Как прочерк небесных чернил,

Иероглифы тушью, чернилами, сажей,

Взмах кисточкой, воздух, а, может быть, даже –

Адажио медленных сил

Спокойно, протяжно, незримо живущих,

Сезон за сезоном, сезонов не ждущих,

Как воздух живёт меж ветвей,

Как смысл настоящий живёт между строчек

И в паузах, в звуке, и даже меж точек...

Как ночью прибоя волна,

И ветви, как руки, как пальцы у ночи,

И светит меж ними Луна.

* * *

Пахнет прелью, как словом – апрель,

Как насмешка – терпи до апреля,

Календарным приметам не верь,

Трудно жить, ни во что здесь не веря.

Видно родина – это зима

Для поэтов, что любят уроки,

Это белые сны и дома,

Где по белому чёрные строки.

* * *

«И дождь, и дождь со всех сторон...»

А. Иванников

Перед дождём, после жары,

Загадочный и пряный запах,

Природа, крадучись на лапах,

Несёт волшебные дары.

И тучи тёмные, как сон,

Потусторонний грохот грома,

И чувствуешь себя, как дома,

И дождь, и дождь со всех сторон!

19.07.2016

* * *

Переплавится воск на свечи,
Будут вечны контуры лиц,
И не будет правдивей речи,
И не будет ясней страниц,
Где так много тепла и света,
И высоких немых небес...
Помню вас, потому что это –
Та судьба, где бессилен лес.

август 2011

* * *

Погрязнув в мелочах обыденности быта,

Где всё, что есть, с талантами зарыто,

Пойдёшь дорогой с толпами туда,

Где те ворота широко открыты,

И в них войдёшь без всякого труда,

И через них воротишься сюда

Латать своё любимое корыто.

* * *

Покуда плещется живая

В груди немыслимая тайна,

Никто и ничего не зная,

Всё ж знает – мы здесь не случайны.

Пока волнуется живое

В груди, оно умней и старше,

Чем мозг, готовый вечно к бою,

Как питекантропы на марше.

Покуда с морем кровь роднится,

А звёзды, словно нам мигают,

Здесь будет, будет что-то длиться,

Стихи безумные слагая.

* * *

Поскольку пристало мне больше молчать,

На Музы призыв не всегда отвечать,

То сколько могла – я молчала.

А смерть, что прошла между нами босой,

Как росчерка знак, со слепящей косой,

Навеки нас вновь обвенчала.

* * *

После поэта выжжена трава,

природа отдыхает на потомстве

поэта. Здесь кончается глава

«и творчество и чудотворство».

* * *

Предвечерний солнечный пергамент,

Что лежит на брошенном столе,

Весь исписан, почерк, как орнамент

Времени, застрявшем на земле.

Где раскрыты настежь окна, двери,

Гостем здесь бывает лишь сквозняк,

Всё же есть высокое доверье

Ко всему, что кажется не так.

* * *

...Предчувствую снега грядущих зим,
Где, что ни день, то новое закланье,
И новое смятенье, а за ним –
Зима – моё последнее изгнанье,
Моя обитель, мой последний рим,
Где я бреду в снегу рассветом ранним,
А город спит, и каждый в нём храним.

февраль 2012

* * *

Пространство и время
сливаются в память, как реки,
о времени думать,
как будто о мёртвом пространстве...
Как будто, уехать –
одно, без сомненья, спасенье,
а, если остаться –
что броситься в пропасть и падать...
Я, словно бы, эхо
уже своего же молчанья,
а там, за окном, всё равно,
что Ростов, что Чикаго...
Ведь это, по сути,
давно не имеет значенья,
мы любим и помним
ввиду золотого сеченья...
Россия извечно
была ускользающим Дао,
зачем же ловить её
зеркальцем с пудрой французской...
А осенью сны, как огромные чёрные птицы,
летят, заслоняя и сон, и само пробужденье...
Однажды, я знаю, и это уйдёт наважденье...
Мне солнце приснится,
боль помнит свои воплощенья.
 

ноябрь 2013

* * *

Россия –хоспис, да простит мне Бог
Слова нечеловеческие эти,
Ведь я не убежала со всех ног
И не смирилась, когда гибли дети.

Когда была беспомощна пред тем,
Чему названья нет среди людского...
Когда бессилен, оглушён и нем...
И в уголке ребёнком плачет Слово.
 

декабрь 2013

* * *

С доверием и в знак надежды,

Не забывая, не скорбя,

Надену белые одежды,

Чтоб тихо помянуть тебя.

Свет за окном осенний тонок,

И воздух утром снова чист,

И на балкон, как бы спросонок,

Уже слетает жёлтый лист.

* * *

Сидеть на берегу, озвучивать пространство,

У времени-реки вещать на берегу,

Являть себя для тех, кто любит постоянство,

Для остальных я – блеф, иголкою – в стогу.

Мы здесь не для того, чтобы, родившись в Слове,

Произносить слова пустые наугад,

А сочетанья слов всегда бывают внове,

Где интонаций вязь ломает стройный ряд.

* * *

Словно в одно касание,

Тенью земного трепета

И неземного холода,

Горечью невозможного

Дадено будет вытерпеть,

Памятью благодарною,

Счастьем неизречённого,

Сумраком невечернего

Бьётся во мне неистово

Правда любви всевышняя

И правота всемилости,

Где человек в объятьях

Снов с неземной печатью,

Где люди-души – братья,

Сон наяву приснился мне.

* * *

Смотреть на всё без мысли о былом

Из тишины пространства и покоя,

Вся эта жизнь как травма и надлом,

И потому чего-нибудь да стоит.

Дома, деревья, люди, этажи,

И все мы здесь подневно, поэтажно,

Где пуповины крепкие тяжи,

Но что-то есть ещё, что очень важно.

Важней всего, важнее всех – одно,

Что и само себя не понимает,

Из формы в форму вновь перетекает

И это что-то с формами играет,

Оно и есть неведомая суть,

Куда мы и уйдём когда-нибудь.

По сути мы и есть одно Оно,

Но разуму, играя, всё равно,

С его подачи каждый, как в кино,

Офелией опустится на дно.

* * *

Смотрю в окно, а под рукой бумага

На всякий стихотворный раж и морок,

Ведь, кроме слов, нужна ещё отвага

И волшебство, где сорок раз по сорок.

Бумага пожелтевшая, как тесто,

Что высохло и тоньше циферблата...

Пишу по напечатанному тексту, –

Поверх стихов, написанных когда-то.

* * *

Смотрю на жизнь собрата-муравья,

его сородичей, соседей

и рада, что тот муравей не я,

что пусть сама природа этим бредит –

своей травой, землёй, корнями встык,

я этот хрупкий мир и так приемлю,

и мне почти понятен тот язык,

корнями вросший в эту землю.

Здесь – матрица, по ней здесь видно всё,                     

как вертится природы колесо.

Здесь жизнь и смерть – подруги ли, друзья,

здесь все друг друга как-нибудь мутузят,

здесь всё слилось, что можно, что нельзя,

вот лужа горяча – чем не джакузи.

А солнца луч, нырнув за облака,

мигнул мне на прощанье, мол, пока.

июнь 2016

* * *

Сны опять из жизни не моей,

Не из этой, – будущей ли, прошлой.

Я – другая в них. Что нужно ей

В этой моей жизни, мной заброшенной?

Ей как будто любопытно здесь,

В снах моих, пришедшей ниоткуда,

Чужды ей стихи и эта песнь,

И поэтов явленное чудо.

Крутится сансары колесо.

Савана ли, майи покрывало...

Неужели я забуду всё,

Как уже однажды забывала.

* * *

Так слова расставлять –

всё равно, что расставил бы ноты,

сочиняя весь мир,

утопающий в этом снегу,

почему ты молчал,

и сейчас ты не скажешь мне, кто ты,

а сама я никак

ни узнать, ни спросить не могу.

Лишь ловлю наугад то, что чувствую –

силу вибраций

той энергии слов,

что оставлены в этом миру,

между ними сквозит

холодок сквозняков-провокаций –

это воздух пространств

без которых я, просто, умру.

* * *

«Ты жизни меня обучала,

Я смерти тебя обучал»

А.Иванников.

Теперь я узнала, и я не боюсь,

Пускай и сквозь слёзы, но всё же смеюсь,

Ты всё ж научил меня смерти,

Я думала – смерть, оказалось, что жизнь

В разорванном мною конверте.

Ты смотришь теперь на меня из угла

Со старых своих фотографий

И знаешь, что я, как просил, я смогла

Стоять во весь рост среди братий.

И сыплется снег или дождь моросит,

А город – одни повороты,

Во мне ничего никуда не спешит,

Весь день мой расписан по нотам.

Я видела ту красоту, что душой

Лишь можно увидеть однажды,

Сквозь занавес лжи и афёры большой,

Где мир умирает от жажды.

Узнать, мы ведь в праве узнать обо всём,

Зачем так мучительно больно

Устроено всё, тот ли крест мы несём,

Чтоб было однажды – довольно?!

Зачем наша память, как пчёлы, кружит,

И если по правде, то – кто мы?

А смерть, как и жизнь, каплей света дрожит,

Зачем нам роскошных два дома?

* * *

Теперь, когда я отсекла себя от прошлого – по кромке,

Живою кровью потекла любовь и память незнакомки.

Я уступила этот путь, пускай пройдёт хоть кто-нибудь

Кроме меня. Поэты – птицы, не будут просто так гнездиться...

У них – своё: потомство слов и не гнездо, а, дай, Бог, кров.

Искрятся между ними зори, рассвет, закат – в любви и в горе

Идут они по самой кромке, где ждут лукавые потомки.

* * *

Тишина, словно танец с саблями,

Без людей некий смысл нарушен,

Инфернальность в цветеньи яблони,

Инфернально цветенье груши.

Посылались ведь знаки милостиво

Не грести под себя материю,

Но такое вот разве снилось нам

Мерой тою, которой мерили?

Холодна к нам весна-красавица,

И утратой пропитан воздух,

И цветенье стоит как здравица,

Будто что-то ещё не поздно.

* * *

Ты крутись-вертись, ты крутись, земля,

Пусть в душе вмещаются ад и рай,

Есть ещё и хлеб, и горячий чай,

Двадцать одно зёрнышко миндаля.

Всё едино здесь, Бог Он – Бог

И метафора, и глагол,

И стезя, и высокий во тьме порог,

Всяк при свете наг, а точнее – гол.

И одежда-кожа твоя легка,

И сума пуста, и её отбрось,

А строка ведёт в облака,

Не помогут на земле ни ключи, ни трость.

Ключ в руках всегда не от той двери,

Дом – не дом всегда, лишь набор вещей,

Даже если ты один – говори,

Даже если свет в груди, он – ничей.

Нет планеты зла, ты крутись, крутись,

Мы твои дожди, мы твоя трава,

Мы твои снега, твои смерть и жизнь,

Но, у нас, прости, не твои слова.

* * *

Ты любил меня тихой любовью,

Той, которую знала лишь я,

Что горела звездой в изголовье,

И всю жизнь охраняла меня.

Годы шли тяжелее составов,

То летели стрелой поезда...

И над жизнью моею усталой

Так же тихо сияет звезда.

февраль 2016

* * *

«Ты не жена поэта, ты – поэт»,

Запомнила на весь остаток лет

Слова твои, и не полна виною,

Что быть твоей отважилась женою.

июнь 2016

* * *

Ты не узнаешь как,

я пробивалась к жизни

сквозь смерть твою,

чтоб не смотреть сквозь смерть

на жизнь людей,

на морок злой отчизны,

где сметь-не сметь

не значит, что радей.

Ты не увидишь лжу, да и меня старухой,

не будешь ты со всеми горевать

над этой непонятною разрухой,

самоубийственной, как мать.

Я каждый день молюсь,

но не о чуде...

И по утрам встречаю солнца блик

и знаю, как и ты, как все, что будет,

ведь многим ведом времени язык.

* * *

Тяжёлые шаги – уже не Командора,

Ни тень отца, ни Гамлет у стены,

Есть много запасных в том ящике Пандоры

И звуков, и шагов, и страшной тишины.

Тяжёлый шаг, и вдруг вся тишина зависла,

Что может быть страшней, не следующий шаг,

А эта вязкость тьмы и тяжесть в тайнах смысла,

Где пауза, разрыв, и ты – не при делах.

Есть в поступи шагов забытое увечье,

И инфернальный дух, проникший в наши сны,

Где тихо в закутке, где есть тепло овечье,

Где нам не распознать двурушности весны.

* * *

Умный враг не сжигает мостов,
Глупый друг – тот же враг, но в тылу,
А для слова – всё равно, кто готов
Его слышать, и молиться в углу.

Даже, если тень стоит у окна,
И не вскинуть и не выпростать рук...
Телефоны, адреса, имена...
Это честностью сужается круг.

июль 2012

* * *

Услыхала с порога

В этом памятном сне:

Ты рассказывай Богу,

Не рассказывай мне.

В каждом слове есть тайна,

И зарубка – в строке,

Ничего не случайно,

Даже спичка в руке.

То, что есть – не утрата, –

Только то, что лишь есть,

Пусть не больше карата

Эта жизнь, эта песнь,

Ничего нет важнее

Этой ночи и дня,

Это смерти – нежнее

И страшнее огня.

Не потворствуй и слогу,

Что звучит, как вчерне,

Ты рассказывай Богу, –

Не рассказывай мне.

* * *

Что с наградами, что – без,

Ничего здесь не утешит,

Всё родное смотрит в лес,

Где живёт весёлый леший.

Для него мы лишь игра,

Чувства наши – что бирюльки,

Что сегодня, что вчера, –

Разменяет на свистульки.

* * *

Что скажет Бог нам из куста сирени,

Подарит ли прозренье, вдохновенье,

Иль промолчит из этого куста?

Всего трудней не размыкать уста,

Когда живёт в тебе стихотворенье.

* * *

Господи, хоть на миг

Дай бытия живого…

А.Иванников

Шёпот звучит, как – в крик,

Словно молитва, снова:

«Господи, хоть на миг

Дай бытия живого».

Тем, кто поймёт о чём,

Здесь человек взывает,

Небо, держа плечом,

Небом не называя, –

Болью звучит строка,

Будто бы нет другого,

Видимо, на века:

«Дай бытия живого!»

Тем, кто поймёт меня, –

Будет продленье слова,

Словно бы из огня –

«Дай бытия живого!»

* * *

Эти розы не пахнут ни розой, ни псиной,

Эти розы не пахнут ничем,

Белый куст будто выгнул огромную спину.

Он с шипами большими – зачем?

Может быть, под иной этот куст всё рядится,

Чтоб тот «венчик» – как будто из роз...

Разве что – сумасшедший с ним будет судиться

За иллюзию метаморфоз.

июнь 2016

* * *

Это всё не имеет значенья,

Если смысла утрачена речь,

Если нет золотого сеченья,

Или можно и им пренебречь.

Будет явлено всё на излуке

Тайных снов, на скрещеньи дорог,

Будут в памяти губы и руки,

И глаза, сквозь которые – Бог.

Будут листья посмертно кружиться,

И посмертные строки звучать,

Чтобы с миром совсем раздружиться,

И дружить по-другому начать.

* * *

Этот холод стал мне братом

И обрёл черты,

В ледяных его каратах

Проступаешь ты.

В ледяных его оконцах

Занавесей свет,

Бледно-жёлтый кокон солнца,

Снега белый плед.

Этот холод стал мне братом,

Не считать года...

Это то, что без возврата,

То, что – навсегда.

* * *

Я в детстве в православьи крещена,

В дремучем, тёмном православьи,

Но кто меня заставит думать, славить

По правилам, канону? Я вольна

По-своему и петь, и разуметь,

И верить не в Христа, а Иисусу,

Словам Его, иронии и вкусу.

Он кажется фигляром только трусу,

За то что смертью попирает смерть.

Пускай слова записаны не Им,

Все нужные слова всегда доходят

До тех сердец, кто внутренне свободен,

И не закован в догматы, гоним

Как первенец, как баловень просодий,

Где стих к стиху ложится сам собой,

В поэзии – нет смысла в толкованьи,

Её поймёт не каждый, но любой,

Кто сведущ, прозорлив, в одно касанье.

Сквозь смерть свою Он попирает смерть,

Но есть и аллегория аспекта,

Там уровень другой, и крест и лепта,

Не каждому дано уразуметь.

А чудеса и чудо – для иных,

А для тебя – сплошная пантомима.

У каждого свой храм внутри и схима,

Рассудит нас, как видно, тот же Бог –

Для всех Един как память, как зарок,

Порок – над своей волею глумиться

И попирать своё же естество,

То бишь – Его подобье. Не Ему,

А с Ним, пожалуй, стоит нам молиться.

20.06.2016

* * *

Я ведь знаю, что ты

Уж давно за какой-то чертой,

Там, где звёзды-цветы,

Где желанный и вечный покой.

Пусть во сне, расскажи, –

Ну, скажи мне, что это не сон,

А такая вот явь,

Где сплелись времена в унисон.

О своём расскажи,

Что всегда у тебя под рукой,

Ну хотя бы во сне

Карамельками лжи успокой.

Эти вязкие сны,

Где мы все так стремимся домой...

А за окнами стынь,

А за окнами – вечный покой.

Мы ведь всё на земле

Ощущаем мерцательно здесь,

Где в обнимку во зле

Лицемерие, зависть и лесть,

И они не во сне,

Чтобы скрыть что-то страшное в нас,

Но светильник в окне

У меня для тебя не погас.

* * *

Я вспомню вдруг, как осень хороша!

Весна так суетна, и всё в царицы метит,

А осень – вдохновенная душа,

Своей короны даже не заметит.

А лето – что? Здесь тесно и словам.

Вся визуальность в запахах и травах...

Где Слово, где слова – судить ли нам,

Рассудят нас «о времена, о нравы».

* * *

Я должна, чтоб помнить не мешало,

Прошлое не зачеркнуть – отсечь.

Чтобы жизнью речь моя дышала, –

Мне вручила Муза этот меч.

Мне она напомнила о многом,

Её голос – мой, и этот тон,

Что всегда сподручен был для слога,

И меня спасёт сегодня он.

05.06.2016

* * *

Я здесь недавно ли, давно,
В стране, где можно лишь молиться,
Где сло́ва терпкое вино
Быть повторённым не боится.

Где застревает в небе взгляд,
И ты не замечаешь даже,
Где воздух, как смертельный яд,
И ты объединён с пейзажем.

Когда приступит время быть,
По сути, обнажённым втуне,
Душа опять захочет выть,
Словно волчица в полнолунье.

Есть у души второе дно,
Когда мороз идёт по коже...
Где нет тебя уже давно,
А там, где есть, тебя нет тоже.

январь 2013

* * *

Я знаю, зачем ты ушёл навсегда,

И осень в окне полыхала.

Здесь старость, как смерть, как лихая беда,

А жизни всегда будет мало.

Уйти будто в осень, где пляшет листва,

В согласьи с природой, с собою,

На пике, на грани судьбы, естества –

В любви, за любовь и с любовью.

Лови этот миг, чтобы всё же уйти

И вовремя чтоб и в сознаньи,

Чтоб миг не поймал тебя сам на пути,

Устроив с пристрастьем дознанье.

Но это всё байки – всё нечет и чёт,

Орёл вдруг окажется решкой...

Быть может, одна, потому – и не в счёт,

В ферзи пробивается пешка.

июнь 2016

* * *

...я светлой памяти хочу,

без боли – светлой,

чтоб проникать туда лучу,

не беззаветной,

прозрачность крыл больших стрекоз

душе как зренье,

ночная бабочка в мороз –

твоё творенье,

что опустилась на постель

как ниоткуда –

когда-то ты хотел дать весть,

дать знак оттуда...

пока душа ещё была

как сгусток света,

творила, ведала, плыла,

несла ответы,

предупреждала, как могла,

сквозь сны проникла,

и попрощаться в сон пришла –

к губам приникла,

не отпускала губ моих,

но – отдалялся,

растаял образ, за двоих

совсем расстался,

поскольку там

свой срок душе –

метаморфозы...

а здесь тогда пришли уже

снега, морозы.

* * *

Я сегодня, как гостей, встречала

Листья, залетевшие в окно,

Я совсем, наверно, одичала,

Коль смотрю за окнами кино.

Но твой день последний, эту дату

Даже ясень светлый сторожил,

Ведь сегодня утром ты когда-то

Улыбался, целовал и жил.

* * *

Я спокойна, как имя реки,

Что течёт по равнине, впадая

В море звёзд, в океан, где руки

Уж никто не подаст, уплывая.

Я тебя ни о чём не прошу,

Ни о чём не спрошу, я ведь знаю

Всё и так, потому и пишу

До сих пор, но уже не терзаю

Ни своей и ни чьей-то души,

Всё вокруг, что меня обтекает,

Тоже имя имеет, дыши

Всем, что есть, жизнь повсюду такая.

* * *

Я стала строже к написанью дат.

Несут в себе все тайны – цифры, числа,

И дата под стихами, как солдат,

Как будто охраняет мои смыслы.

И те, тобой поставленные даты,

Как на часах застывшие солдаты.

И эти даты для меня теперь –

К тебе уже захлопнутая дверь.

А здесь и воздух сторожит своё,

Большое здесь и малое зверьё

В тени притихло, что-то сторожит,

И календарь, как крестиком, расшит...

А под стихами, что пишу теперь –

Домой, к себе, распахнутая дверь.

28.06.2016

* * *

Я тороплюсь сказать,

Но, Господи, зачем?

Твоя ли тишина

Моим словам порукой?

Бумаги, книги, стол –

Всё в этом мире – тлен,

Компьютерной строкой

Уже глядит разлука.

И даже красота

И радость бытия

Несут в себе, тая,

Свою крупинку боли,

Но зёрнышко созреет,

Знаю я,

И выйдет человек

К свободе воли.

Ты – Нечто или пусть –

Великое Ничто!

Мы для самих себя

Лишь не исповедимы,

Уходим в небеса

Холодной струйкой дыма –

Всё – что мы есть и нет,

В остатке – Ты. И что?

В Тебе ль бессмертны мы?

Но чем согреешь Ты?

Наш разум суетен и жаден.

Альтернатива – хлев?

И тёплые гурты?

Сознанье – Ты,

Но разум – беспощаден.

Нам скучен тот покой,

Что числит нас в живых,

То Нечто – кроме слов,

Что порождает Слово,

И холодом в горсти

Птенец замёрзнет снова...

И я дышу в ладонь...

Дыханье – тоже Ты?

май-июнь 2016

* * *

Я уже не приеду, не жди,
Может, в жизни другой, я не знаю,
Лишь решётки твои и дожди,
Арки, скверы, мосты опознаю.

Опознаю твои сквозняки
И холодную тёмную воду,
Я не знала подобной реки,
Навсегда потерявшей свободу.

Город самых мучительных снов,
Полумрак, полусвет, полутени...
Кто метнулся и скрылся без слов
В неуютность твоих сновидений.

Не ищи меня в Летнем саду
У своей неприступной ограды...
Я уже в этот сад не приду,
И не трать на меня листопады.

октябрь 2011

* * *

Я чувствую, что я попала в сеть,

В сеть индры иль, как рыба, в «сети»...

Стихи, они, как маленькие дети,

Бегут навстречу, рады всё уметь,

Скорей сказать, о чём-то поделиться,

Чтобы на миг хоть в ком-нибудь продлиться,

А не огнём метафоры сгореть...

Как славно на земле, легко ли нам

По тыщу раз в земном превоплощаться...

...Художник послан выстроить свой храм,

Боль пережечь и не перерождаться.

Сгореть здесь на земле, оставив нам

То неземное, чтоб с землёй расстаться,

И никогда сюда не возвращаться.