Татьяна
Кадесникова

Воскресный дождь… и я – воскресна…
Воскресшая… в уюте кресла,
под монотонно-присно-пресно
зимы расстроенную песнь…
Всё – о тоске, о звёздах в лужах,
Дождь на обед… и дождь – на ужин,
Весь мир забыт в дожде и сужен
привкусьем яблочных небес…
Печаль такая – вся из лени,
из бархатных стихосплетений,
что кошка – на моих коленях
свернувшая свой сон кольцом…
Дождливая тоска по чуду,
моя нежнейшая простуда,
Из всех любимых лиц повсюду – 
твоё – любимое лицо…

 

 

А в городе шалила осень…
швыряла листьями в прохожих,
октябрь творила непогожий,
и каждый вечер ровно в восемь
включала дождь…

лупила каплями по крышам,
катала гром под лунным сплином…
И в мокром чёрном платье длинном,
подол подняв от луж повыше,
бродила  ночь...

И ночь, и осень – мне подруги…
роднее – нет, и ближе – нету,
К ним в темноту бегу от света,
там ветер басом пел нам фуги
и нас смешил...

На крыльях ветра выше, дальше,
туда, где нету грязи, фальши,
туда нам путь – разбег по крышам,
и ночь, и осень… выше, выше…
обман – внизу…

Там  звёзды можно черпать ложкой,
и рупором сложив ладошки,
как в детстве,  даже топнуть ножкой…
и прокричать и в ночь, и  в осень…
– ТАК – НЕ  ХОЧУ!!!..

Но… каждый вечер ровно в восемь…

 

 

Ты расскажи мне о другом –
о том, как солнце в мятном духе
стечёт когда-нибудь в мой дом,
о нежности, любовной скуке...
о счастье светлом – за углом.
Ты расскажи мне всё не так –
пообещай,
что скоро лето,
и будет запах
тёплым хлебом
и тёплым небом
полнить рот,
а сердце – странною щекоткой…
Ты сделай всё наоборот.
Хоть раз. Хоть шаг – 
навстречу мне.

...Кривлялась пьяною кокоткой,
жизнь в тридевятом мятом сне…

 

 

Бестолку плакала осень,
вслед за нею – зима
листьями  нежные горсти
тихо  сводила с ума.
Стыла… хозяйкою стала,
нацеловала мне лоб.
Бес улыбался лукаво,
мудро печалился бог…
Звоном да стоном небесным –
первым пал  горестный  снег.
Небу шептала – нечестно… –
Ночь, не сомкнувшая век…
Идолом – стынь у порога,
и указующий перст –
С лика усталого бога
плакал влюблённый  бес…

 

 

Снова ночь укачает бегущий вагон,
Сны вдогонку – стараются не отстать,
Говорок, стук колёс – дорожный шансон,
Только мне  так привычно  не хочется  спать…
Леди… – очень приятно – позвольте, прошу…
Улыбнусь – прощекочут по пальцам  усы.
На смешок-огонёк, как в лесу к шалашу,
подтянулись от скуки  мужские  умы…
Разговор обо всём – о зиме, о войне,
о кино и о ценах  на жизнь – ё-моё…,
под коньяк – о любви… и опять – о цене,
ведь за всё есть цена, ну, а как – без неё…

Леди прячет глаза и целует коньяк.

«Леди»… вот уж смешно – не расплакаться бы,
Не юна, не стара, жизнь – что слово – «никак»,
Леди можется всё – даже леди не быть…
За окном мчится ночь, попутчики спят,
Скоро утро, вокзал, и  встреча – в  глаза..
Губы, руки – чужие, а что тут  сказать… –
Не твои. Если я и сама – не твоя.
 

 

Время нежных лепестков,
облаков топлёных…
растворения основ,
снова сотворённых,
Бремя – выигранный блиц
с честью, да бесстыдно…
и в мельканьи прошлых лиц
мне тебя не видно…
Засмеётся пьяный сон,
звёздно – невозможно…
Ты поймёшь, что ты влюблён…
Как неосторожно!

Время нежности твоей…
и со всей прилежностью
упаду на грудь тебе
со ступенек грешности…

 

 

Молчи, любовь моя, молчи…
Тиха зима, всё дальше – лето,
Под перекрёстные дожди
летит девятая планета –
под перекрёстную печаль,
за переделы дней озябших…
И будем мы с тобой молчать,
не размыкая рук уставших.
Остывшей нежностью смотреть
на равнодушие закатов,
и – ничего уж не хотеть…

лишь – улыбаться виновато…

 

 

Помолчали, молчали, не чаяли свидеться…
Не смотрите в глаза – печали расплещутся,
Вспомнить, помнить, совсем уж измучилась…
Зелень глаз рыжиной к дождю, словно патиной…
Губы мёрзли, дрожали, солёной слезой по трещинкам,
Вы хотели сказать, сказали, ничего не услышала…
Не смотрите в глаза, в них разлука отмечена.
Небо твердью рушится прямо на плечи нам.
Ваши руки и губы – раскалённый металл, похоже,
Некрасиво, мучительно, обречённо рот искривила…
Не смотрите в глаза, в них вся зелень скукожена…
Обмерла, помертвела… – Прощайте… – слово горло калечит…
Я без Вас умерла… мне без Вас теперь – /мёртвой/ – жить легче.

 

 

 

Зимний ветер ставит по стойке «смирно» бельё,
на  верёвке – капитуляции флаг…
Жмутся птицы на ветках, может быть – вороньё,
и сутулятся спины поздних гуляк…
Пахнет небо  арбузом и солёной зимой,
Жалко птиц вороных – застынут, гляди…
Жалко зиму, измученную досыта мной,
Жаль себя – из-за ветра… мне бы – в дожди…
Дождь добрее, роднее – так похож на тебя,
Рядом с ним можно плакать вкусно  и спать,
и во сне улыбаться, и  любить, и,  любя –
забывать, что ты – далеко, забывать.
На ветру мёрзнет яблоком надкушенным жизнь,
а метаться над ней – что по лбу, что – в лоб…
Где-то там, за миражными  снами – дожди… и – 

уже всё равно… всё равно… всё равно.

 

 

Ах, осень, – рыжая шалунья,
чертёнок в юбке фрост-вельвета,
моя  печальная колдунья,
моя весёлая комета…
Полна сюрпризов ты и грусти,
сухие листья, капли с крыши…
Любовь, как приступ – то отпустит,
то так обнимет, что не дышишь…
Ах, осень, – плакальщица лета,
все краски радуги собрала,
моя разменная монета,
мой парусник, что без причала…
Ах, осень, – дождик… снова дождик,
намокли  кудри, плащ и платье…
мой самый преданный художник,
моё ты счастье... и проклятье…