* * *
А может это мне всё снится,
И то не лес, а лишь ресницы?
И отчего я так мала,
Вода, как будто бы смола,
И птицы стонут, и лица тонут...
А может это лишь казалось:
Богами небо надрезалось.
Ко мне гуманны были годы,
Тайком показывая броды.
И солнце жгло, и было зло...
А может кто-то будет рад
Сказать, что описала ад...
* * *
Ты закомплексован, милый гений,
Нервничаешь, плачешь и дрожишь.
Страх в тебе преодолел ступени,
По которым от себя бежишь.
Впрочем, есть на свете осторожных
Это нечто чёрствых сухарей,
Что, презрев экзотику, вельможно
Анапестом заменив хорей,
Вызволит откуда-то из сердца
Чахленькое семечко любви,
Превратив его в единоверца,
И посеет, наказав: «Живи!».
Только жизнь – совсем не наказанье,
И не в каждой женщине – Лилит,
Свойственное страхам истязанье
Так противно воет и скулит.
Косвенные признаки элегий
Обобщают посвящений тени...
Одиноко на пустынном бреге
Обитает уцелевший гений.
* * *
Второстепенные герои,
Талантливые примадонны...
Падут миры в глазах бездонных,
Я их прикрою...
Все смотрят почему-то в небо
И прославляют синеву.
Так отчего же мне потребно
Обнять траву?
Она, наверно, на погосте
Растёт янтарней и сочней,
Чтоб люди помнили: мы – гости
Своих же дней...
* * *
Не губерния, не волость,
То в душе такая полость:
Там провал твоей души
Обживают камыши.
(Твои мысли, как секвойя,
А слова – как команчи).
Что-то всё-таки живое,
Шелестящее в ночи.
Твоё время бесконечно
(Кто не любит – не живёт),
Кто в тебя войдёт далече –
Будет луговой койот.
Но никто тебя не знает –
Много тайны в диком свете.
Лишь в зрачке луны рыдает
Кислый разъярённый ветер.
* * *
Почему так мало радуги?
Чтоб рассеялся туман, –
Люди слава-виноградари
Бьют в тревожный барабан.
Чтоб плоды, налившись свежестью,
Сизый выделив налёт,
И, презрев труды невежества,
Наполняли счастьем рот.
Почему так мало радости,
Есть печали и обман?
Люди, добиваясь сладости,
Сеют в радугу туман...
* * *
Нет обречённости в живущих.
Всё ложь – про грубость чёрных рук.
В терновнике – двоих поющих –
Кровав досуг...
Противники себя же сами,
Помяв цветы,
И, восхитившись чудесами,
На них же стоя, жгут мосты.
И падают с испугом в Лету
Притоком рек...
Неужто видно лишь поэту:
Слаб человек...
* * *
Расколи эту полночь звонком,
Отними у традиций занятье
Возвращаться босым и пешком,
И в потрёпанном бурями платье...
Можно бурю вдвоём переждать,
Даже можно прижаться друг к другу,
И в любви ощутить благодать,
Замерзая в колючую вьюгу.
И вдвоём упадать в глубину
Этих звёзд и жестокого неба.
И губами врастать в тишину
Наших тел, как насущного хлеба.
И, растаяв, вернуться опять,
По зерну собирать наши годы.
И, смеясь, на цветах увядать,
И кончаться в законах природы.
Всех разбуженных встретит приют,
Где берут отпечатки души.
Там за ужином ложь не дают.
Я люблю тебя, спи и дыши...
* * *
Только что открою двери –
Из подъезда хлынет вьюга.
Тополя роняют перья
В уверение друг друга,
Что под ними пух лебяжий,
Их, отбившихся от стаи...
Колдуном обезображен –
Тополь лебедем летает...
Тополь лебедем не станет...
Лишь немного не хватает –
Крыльев – тополиной стае.
© Таня Даршт, 2011–2013.
© 45-я параллель, 2013.