Превосходство
Когда, раздвинув остриём поленья,
Наружу выйдет лезвие огня,
И наваждение стихосложенья
Издалека накатит на меня…
Я вспоминаю лепет Пастернака.
Сергей Гандлевский
Когда свой томик трепетно беру
И с ним ложусь в тенёк под куст малины,
То вспоминаю всякую муру –
Сюсюканье Цветаевой Марины.
Когда автограф с важностью даю
И еду на побывку в Комарово,
То вспоминаю, как галиматью,
Сухое бормотанье Льва Толстого.
Когда на свадьбе через тёмный сад
До ветру будем бегать мы, слабея,
То мы поймём, что пили суррогат,
И вспомним стих Гандлевского Сергея.
Гастрономическая география
Я бы в Томске томился,
В Туруханске струхнул,
На окно бы косился,
Опустившись на стул.
Александр Кушнер
Города изучаю
И жую беляши.
Я в Сахаре бы чаю
Насластил от души.
Съем я в Тете тетерю,
Выпью в Були бульон,
Я по атласу сверю
Свой дневной рацион.
В Гусь-Хрустальном румяный
Будет ждать меня гусь,
Я на стул, словно пьяный,
Тяжело опущусь.
Съев в Салайне салаку,
По стихам загрущу,
А пока Титикаку
Я на карте ищу.
Начитавшись классиков
Я бы мог, наверно, жить иначе.
Будто лёд, кремнистый путь блестит.
Не жалею, не зову, не плачу –
И звезда с звездою говорит.
Лев Котюков
Выхожу один я на дорогу,
Пишется неплохо при луне.
Допишусь до книги понемногу.
Дай же, Джим, на счастье лапу мне!
Вроде бы зима, – а дождь и слякоть,
Прячу шею в тёплое кашне.
Ох, февраль! Достать чернил и плакать,
Вспомнив Гюльчатай и Шаганэ.
Молния ударила, сверкая,
Но её в стихах не восхвалю.
Я люблю грозу в начале мая,
А зимой, поверьте, не люблю.
А ещё, друзья, люблю культуру,
Только книг приличных не достать.
То-то и печатают халтуру,
Что умом Россию не понять.
Муки творчества
Всё мир я спасаю, всё духом скорблю.
Как сбросить мне эту обузу?
Я каждую ночь своим сердцем кормлю
Свою сумасшедшую музу.
Николай Зиновьев
Тревожные мысли по кругу неслись,
На глобусе выцвели краски.
Спасительных строчек, поди, заждались
В Гвинее, Мали, на Аляске.
Я грыз карандаш, я зачёркивал вздор,
Но муза явилась – о чудо!
И, видя голодный, блуждающий взор,
Я выложил сердце на блюдо,
Печёнку, кишечника пару мотков,
Отрезана правая почка.
И вот не осталось уже потрохов,
А только одна оболочка.
И гладила муза свой круглый живот,
Мне с хищницей не было сладу,
И чтобы её подзадорить на взлёт,
Я музу пошлёпал по заду.
Она натянула короткий подол,
Взмахнула крылами, зарделась –
И рухнула тут же на письменный стол:
«Прости меня, Коля, объелась!».
Умереть послезавтра
И всё-таки в борьбе за Слово
Не важно, как я назовусь,
Но важно, что воскресну снова
И воскрешу с собою Русь.
* * *
Не умру ни сегодня, ни завтра, –
Ещё долго я буду любить.
Иван Переверзин
Не умру ни сегодня, ни завтра,
Календарной страничкой шуршу.
Я, пожалуй, умру послезавтра,
Только эти стихи допишу.
Умереть мне нисколько не страшно,
Ну, подумаешь, жил средь людей!
Слёзы, сопли – всё это не важно,
Что воскресну – вот это важней.
Как положено, шапки снимите,
Помяните меня средь берёз,
Называйте уже как хотите,
Можно ласково: Ваня Христос.
Неожиданность
Благодаря гашишу
Я всё прекрасно вижу:
И Дельвига во фраке, и Гоголя в плаще,
И Царскую деревню,
И Анну-свет-Андревну,
И маленьких каких-то, бесцветных вообще.
Виктор Брюховецкий
Как накурюсь гашишу,
Такое, братцы, вижу!
Вон Кушнер в панталонах и в чепчике Эсхил,
Мережко без корсета,
На поприще поэта
Державин, в камилавке, меня благословил.
А книг моих-то – тыщи,
И не тома – томищи!
Ни критики, ни бури мне не страшны теперь.
Иду уже смелее,
Передо мной, в ливрее,
Сам Александр Сергеич распахивает дверь.
Наутро я в тревоге:
Стою в трусах, без тоги,
Со шприцем и в халате какой-то изувер.
Где фраки и манишки?
Всё странные людишки,
И вывеска огромная: «Наркодиспансер».
Потоп
И этот плавный лёгкий взлёт
вовек продлится над
тем, что бежит, летит, течёт
с восхода на закат.
Марина Струкова
Ну, до чего унылый вид,
и что-то – просто страх –
уж не летит и не парит
в суровых небесах.
Вода лилась, стекала вниз
и становилась злей,
а также появлялась из-
под вековых корней.
Она бежит который день,
бурлит и бьётся об.
Затоплен сад, снесло плетень,
считай, второй потоп.
Вон жук пускает пузыри,
накрыло лопухи.
Не тонут ну никак Мари-
ны Струковой стихи.
Провидица
Лет через двести, максимум – через триста
Мир на Земле изменится несказанно:
Переведутся лётчики, машинисты,
Звёзды уйдут на небо с телеэкранов…
Вероника Сенькина
Я подсчитала: через триста лет
Не будет ни тарелок, ни стаканов,
Маразм рекламы, ну, и прочий бред
Исчезнут навсегда с телеэкранов.
Колдуньи, маги улетят во мрак,
Как будто ввысь, но главное не это –
От «Дома-2» и Ксении Собчак
Вот отдохнёт уставшая планета!
Сквозь дырку в шаре вытечет вода,
И росы испарятся, и туманы,
Поэтов бестолковая орда
Переведётся, словно тараканы.
О, времена великие грядут!
Земля по тишине истосковалась,
И если пародисты не уйдут,
То это значит – я пока осталась.
Злая мобила
Зима. Что делать мне в вагоне? Я встречаю
Проводника, несущего мне чаю,
Словами: мы опаздываем? нет?
И не найдётся ль свеженьких газет,
Чтоб, в новостях пошарив хорошенько,
Узнать, что стало с Юлей Тимошенко,
Не взорван ли иракцами Багдад
И что в Москве – дожди иль снегопад?
Зима. Что делать нам в деревне? Я встречаю
Слугу, несущего мне утром чашку чаю,
Вопросами: тепло ль? утихла ли метель?
Пороша есть иль нет? и можно ли постель
Покинуть для седла, иль лучше до обеда
Возиться с старыми журналами соседа?
Зима. Что делать мне на даче? Я скучаю,
Друзьям мобильными звонками докучаю:
Цела ль Москва? проснулся ли Мадрид?
Что Абрамович нынче? ходит иль сидит?
Всё значимее тут я задаю вопросы:
Как Тимошенко Юля? не остригла ль косы?
А Вова Путин? В будущем году
Займётся ли он танцами на льду?
И почему моя фальшивит лира?
Где вы, певцы любви, свободы, мира?..*
И тут мобила начала басить:
«Кончай, дружок, под классиков косить!».
---
* Стих Н. А. Некрасова
Размышления о туалетной бумаге
За пятнадцать копеек любимых поэтов
Покупали на завтрак, обед и на ужин.
Если сыт от духовной пищи всё лето,
Туалетной бумаги рулончик не нужен.
Марина Шамсутдинова
Давно известно, в мире всё двояко,
Душа и плоть, трава и облака,
Духовное питание, однако,
Полезнее котлет и шашлыка.
На завтрак Тютчев, а Толстой – на ужин,
В обед с Рубцовым справишься едва.
Всё так путём, глядишь, совсем не нужен
Рулон бумаги или даже два.
Не до супов и не до винегрета,
Затишье в кухне, не включённый газ.
Лежишь себе, допустим, с книжкой Фета,
Который день в потёмках унитаз.
Не бродишь с бутербродами по дому,
Не пачкаешь словами чистый лист,
Но может быть и вовсе по-другому,
Когда зайдёшь, к примеру, в «Букинист».
Полны еды духовной магазины,
Товар лежалый, страшно за живот:
Возьмёшь стихи какой-нибудь Марины –
И от духовной пищи пронесёт.
По поводу мудрствования
Грустный запах покоя
В спелых гроздьях дождя.
Кто придумал такое:
Уходить уходя?
Владимир Овчинцев
Вкусный смех чертовщины
В белом вое пурги.
Можно, пудря морщины,
Также пудрить мозги.
Немощь бледного слова,
Мысли слабая нить.
Ну, и что тут такого:
Не спеша не спешить?
Нет, однако, покоя,
На кровать я гляжу.
Может, кто-то и стоя,
Я же лёжа лежу.
Вот уж ловкость поэта,
Что горит, не горя:
Ни про то, ни про это
Говорить, говоря!
Возвращение блудного сына
Зима давно уж в пеньюаре
Лежит на мёрзлом тротуаре…
* * *
Большим цветочным одеялом
Весна приляжет у корней…
* * *
Стареет осень, и ничто
Остановить её не может…
Давид Кладницкий
По улицам вечно слоняюсь.
Морозец, но как он бодрит!
Зиме я помочь не пытаюсь –
Люблю, когда дама лежит.
Ну, кто-то другой бы, понятно,
Сказал ей: «Немедленно встань!»,
Но мне, как мужчине, приятна
Для взгляда прозрачная ткань.
Ах, топики, юбочки мини! –
Весна с чемоданом спешит.
К бесполому лету, в бикини,
Признаться, душа не лежит.
А с осенью сущие муки:
В тряпье разноцветном ко мне
Всё тянет иссохшие руки –
И я возвращаюсь к жене.
Должок
Приходи ко мне утром во вторник,
Я тебя угощу, чем смогу,
Подарю поэтический сборник
И, конечно, останусь в долгу.
Максим Замшев
Ты пришла ко мне утром во вторник,
Я тебя привечал-угощал,
Подарил поэтический сборник
И стихи до заката читал.
Ты мне сунула старую смету,
Взял я лист пожелтевший, гляжу.
«Дорогой, я хожу не к поэту,
Я к тебе за другим прихожу».
Четверть часа сидела ты в ванной,
Потереть себе спину звала.
Ты была необычной и странной,
Подозрительной даже была.
Ну, а после ты бросила фразу:
«Во дворе разгулялась пурга.
Ты верни мне сегодня и сразу
Три субботы и два четверга».
Зад вдохновляет
Я живу на задворках Самары,
Где цветёт ботанический зад…
Сергей Лейбград
Ай да зад! Тишина и прохлада,
Ну, а в мае – так только держись!
Я кругами хожу возле зада,
Так и нюхал бы целую жизнь.
Эх, такого роскошного зада
Не видал я во веки веков.
Душам творческим много ли надо,
Раз нюхнул – и томищи стихов!
Источает какие-то чары,
Как-то в радость его белизна,
Что живу на задворках Самары.
Да, поэтам из центра хана!
Снова май, и на сердце отрада,
Я всегда тут весною ходил,
А сегодня рванул мимо зада.
Просто я к логопеду спешил.
О поэтессах
Пусть подыхают от зависти все поэтессы…
* * *
Съешь меня с печальной миной
И к другому перейди.
Шоколада, мандарина
У меня полно в груди.
Александр Чулков
Вовсе не без интереса,
Сняв халат и бигуди,
Так бывает, поэтесса
Припадёт к моей груди.
В кои-то, признаться, веки,
Унесу её в постель,
Пропою про чебуреки,
Про творог и про кисель.
Будет плакать до рассвета,
На лице раскиснет грим.
Я, видать, похлеще Фета,
Ну, и прочих, что за ним.
Ей читая, до прихожей
Провожу, задув свечу,
Сборник свой с бесстыжей рожей
Ей торжественно вручу.
Как же наши интересы?
Я какой-то нервный стал.
Не приходят поэтессы.
Может, плохо я читал?
Серафим
У дежурного ангела много
Неотложных, насущнейших дел…
Остановит машину, какая
Пешехода должна была сбить.
* * *
Что просим? Матерьяльны мы,
И просьбы наши матерьяльны.
* * *
Чёрная мне местность не мила –
Шаровой простор узреть мечтаю,
А не виден из мово угла.
Александр Балтин
Я на перекрёстке, вид унылый,
Здания из камня и стекла.
Серафим дежурит шестикрылый,
Вижу тень евонного крыла.
Подлетел, я руку пожимаю.
«Чё стоишь?» – глаголит серафим.
Скукотища всюду, отвечаю,
Мол, духовной жаждою томим.
Вон «хрущёвка», тесно мне в квартире,
Дивный Кипр увидеть бы на миг.
Подсобрался, рот раскрыл пошире,
Показал я грешный свой язык.
Серафим же посмотрел печально
И сказал: «Закрой, пожалуй, рот.
Мыслишь ты уж очень матерьяльно,
По-другому быть и не могёт».
© Светлана Супрунова, 2010–2013.
© 45-я параллель, 2013.