* * *
Глаз твоих печальный зов –
Романтично-бирюзов...
Две сверкающие льдинки –
Две далёкие звезды!
Так что я, без лишних слов,
Героически готов –
К ним бежать, не сняв ботинки,
По поверхности воды...
Титаник
Как нож, Титаник
Нырнул в дыру
В моём кармане...
А я ору:
Эй ты, мудило...
А ну-ка стой!..
Не прокатило...
Умрёт – герой...
Ах, Пигмалион!
Выводит мастера резец
Прекрасной девушки торец.
Модель соображает.
Молчит. Не возражает.
Она – моложе день за днём...
Седеют волосы – на нём...
Модель соображает.
Молчит. Не возражает.
При жизни замкнут был и груб.
И тих – его остывший труп.
Модель соображает.
Молчит. Не возражает.
Шедевр! – по мнению людей,
И не страшна – для голубей.
И клумбу украшает.
Молчит. Не возражает.
* * *
Задумалась крестьянка
У своего окна:
Пред ней – была баранка,
В окне – была луна...
И тут по ейной коже
Волной прошёл озноб:
Ой, как они похожи...
И загорелся лоб,
И в жар она свалилась,
И сделалась больна...
И всё у ей кружилась
Баранка и луна...
И на полатях лёжа,
Шептала до утра:
О, как они похожи
На моего Петра...
* * *
Не чудак, скорее лирик,
Но при этом не ханжа.
Понимаю – в этом мире
Не протянешь без ножа.
Без особой подготовки
Как – хотя бы ночь прожить,
Если зверь лесной и ловкий
Будет около кружить –
Донимая жутким воем,
Нагоняя стыд и страх,
На мгновение перед боем,
Затаившийся в кустах.
Ты, не вняв предупрежденью,
Будешь сам тогда не рад,
Если только на мгновение
Отведёшь от зверя взгляд...
* * *
Он получил сегодня двойку,
Фингал сиреневый цветёт,
И обманула с рыжим Зойка.
И он, как висельник, идёт,
И как уставшая пехота,
И как непризнанный поэт.
Сирень цветёт. И пить охота.
И ни одной копейки нет.
Бригантина
У бригантины нет ни днища,
Ни мачт, ни рей, ни парусов.
Иссяк запас воды и пищи,
Вина – на несколько часов.
И табаку – на дне осталось.
Зато работает компас.
Я не хочу давить на жалость.
Прощайте! Мы любили вас,
Смешные милые девчонки
И закадычные друзья!
Нет даже плохонькой лодчонки,
И слёз показывать нельзя.
Разговор с художником
Вот и пришло твоё время, художник.
После – докушаешь суп.
Где – твои краски, холсты и треножник.
Где твой товарищ – тулуп?
Я повторил, – а художник не слышит.
Слышишь, художник, ответь!
Я наклонился, – а он и не дышит.
Помер! – едрить твою меть.
Парк юрского периода
Сидят на сцене динозавры,
Хрипят какой-то лютый блюз.
Сейчас зажгутся канделябры
И дружный музыки союз
Всенепременно канет в Лету.
И потечёт людей река
Есть с макаронами котлету
В столовой нашего ДК.
Дружеский сонет
Придут ко мне мои друзья,
А слёз показывать – нельзя.
Но можно – даже нужно -
Весёлым быть наружно.
Представить полный арсенал –
Кем был, кем мог (и кем не стал).
И двигаться красиво –
Не проливая пиво.
Подогревая интерес –
Наращивая слова вес,
Витийствовать логично,
И двигаться прилично.
И выговаривать: «Пока!» –
Так – чтоб синхронно шла рука!..
* * *
Стоять опасно у причала...
На расстоянье от земли,
С тем чтобы всё начать сначала,
В шторма – уходят корабли;
Пускай ревёт от злости море
И бьёт по борту корабля...
То – отдаляется от горя,
То приближается земля...
Мосин
В России стояла глубокая осень.
Ни – бабочки, ни – мотылька.
Стоял капитан артиллерии Мосин
Всю ночь напролёт у станка.
Имея призванье, талант и сноровку
В мозолистых с детства руках,
Для армии русской точил он винтовку,
На совесть точил - не за страх.
Всю ночь – о спасении жизни солдата
Он думал и делал акцент.
И за инноватором – воровато
Шпионил английский агент.
Всё кончено – час испытания пробил:
Выигрывать начал Наган,
Но Чебышев руку за Мосина поднял,
И победил капитан.
Серьёзный заказ получили заводы –
Винтовка была хороша,
А был капитан – из простого народа,
Воронежско-тульский Левша.
Крестьянская жизнь – медный грош да копейка
Частенько в России была.
А всё же – надёжная трёхлинейка
Ни разу не подвела…
* * *
Смотрит батюшко Крылов
В небосвод поверх голов
Поразительных ослов
И находит пару слов
И за пару этих слов
Покупает всех ослов
Поразительных ослов
Любит батюшка Крылов
* * *
Смертельный бой. Бежит пехота.
Танкиста пуля не берёт.
Танкисту вылезти охота.
Послушать – как она поёт.
Сейчас откинет крышку люка.
Спокойно снимет шлемофон.
И – тишина. Вообще – ни звука.
Как будто сломан патефон.
* * *
Сегодня
в грохочущей электричке
девушка спела
низким контральто
на безупречном английском,
под гитару, вживую,
со всеми мелизмами,
на уровне, например,
студийного звучания
Адель или Эми Уайнхаус.
Спела
и,
как ни в чём не бывало,
ушла в следующий вагон.
Наверное, тоже петь...
под грохот
колёс.
* * *
Есть у народа мнение,
Что на Руси поэт,
Как минимум, явление,
И в том – сомненья нет.
И нет того признания,
Пока живёт поэт.
Пока он «до свидания»
Не скажет в пистолет...
© Сергей Пименов, 2016.
© 45 параллель, 2016.