* * *
Время строго сметает ненужную пыль,
Видеть в будущем хочет надёжные всходы.
Нынче глупо считать, кто кого перепил,
Перепел, – как случалось в блаженные годы.
В переломные сроки являлось не то,
Что когда-то решить однозначно хотели…
Время всё процедило, как сквозь решето,
Не туда и не так, оказалось, глядели.
Хоть пытались витийствовать и потрясать,
Но в итоге приветила мудрая вечность
Тех, кого «с корабля» собирались бросать,
Или на корабле отправляли в безвестность.
* * *
Сколько делал заначек в рублях и бутылках,
И, признаюсь, нередко спасали они, –
У случайностей быть не хотел на посылках,
И в похмельных рассветах, и в чёрные дни.
Вот бы так же однажды я мог попытаться, –
Как заначку, на завтра и жизнь отложить,
Лет на десять хотя бы, а лучше на двадцать, –
Чтобы после достать и по-прежнему жить.
Вроде синей тысчонки иль белой бутылки,
Столь бесценный, тобой сбереженный запас
С удовольствием вынуть из тайной копилки,
Даже в тот, безнадежный, казалось бы, час.
И подумать, что всё-то предвидел как надо,
Всё расчетливо предусмотрел, по уму.
…Только вдруг утаённое мною когда-то,
Будет после не нужно уже никому.
* * *
А человек – подобие цветка
У железнодорожной магистрали,
Над рельсами его полураспяли,
И жизнь тревожна, да и коротка.
День изо дня, из часа в час гремит
Угрюмое, холодное железо,
Ну а цветку бы к полю или к лесу –
Росою мыться и глядеть в зенит.
Но словно дан ему такой зарок,
И лишь одно, пожалуй, остаётся –
Разгадывать, куда судьба прибьётся,
Куда качнет внезапный ветерок?
В конце восьмидесятых
Те годы запомнит страна –
Деленье на нищих и сытых,
Тогда мы постигли сполна
Опасность архивов открытых.
Вскрывая, взывая, скорбя,
Среди очумелого пира
Обрушились вдруг на тебя
Все противоречия мира.
И радуйся или же плачь –
Но злоба нависла над строем,
Здесь – жертва, а рядом – палач,
Предатель в соседстве с героем.
Ничтожество и торжество –
То низменно, то благодатно,
И грустно совсем оттого:
Где правда, где ложь – непонятно.
Столетия всплыли со дна
И близкие десятилетья,
За всё, что случилось, вина
Хлестала по душам, как плетью.
И слёзы, и стоны, и кровь,
И думалось: то, что творилось,
Явилось из прошлого вновь,
Легко бы опять повторилось –
Жестокость любого суда,
Бездушная власть самосуда,
И даже распятье Христа,
Во имя греховного люда.
* * *
Есть заклятье знамений, знамён,
И примеры такие известны…
Повторением темных имён
Мы вернем их однажды из бездны.
Потому оглашать не хочу
Властолюбцев ушедших столетий.
…Засветить бы навечно свечу
Над явлением скорбных наследий.
Позабыть, а точнее, предать
Всех своим временам и законам, –
Сколько можно минувшим страдать,
То к проклятьям сходя, то к поклонам?
Глупо в прошлом спасенье искать,
Уповать на всесильных пытаться…
Их вторично потом закопать
Нам, возможно, уже не удастся.
* * *
Я страшных сказок не читаю,
Вот явь пугает каждый день,
В ней беспросветно обитаю,
Как в зарослях осины пень.
Ещё ни полного забвенья,
Ни отчужденья не ищу, –
Былые вспоминаю рвенья,
По времени тому грущу.
Хоть сожалеть – себе дороже,
От помыслов не отрешусь,
Что, может быть, кому-то всё же,
Зачем не знаю, но сгожусь.
Мой облик сумрачный, неловкий
Вдруг да заметят в глубине?..
Но только с мылом и верёвкой
Прошу не подходить ко мне.
* * *
Вот и всё. Пора искать другую,
Для души хоть чем-то дорогую,
Коль осталась до сих пор душа.
Ты была, но только благодарность
Не отметит наших чувств бездарность –
Право жить, ничем не дорожа.
Ты была, но разве это чудо,
Коль внутри теперь одна остуда,
Лягушачий холод в глубине,
Да твоя ненужная манерность,
Да моя игрушечная верность
Собственной надуманной вине.
Ты уходишь скучною походкой,
Я лечусь высокосортной водкой –
Явленная сцена не нова.
Поздно у судьбы молить спасенья,
И уже не будет вознесенья,
Если не свершилось рождества.
* * *
Опадает грустно по листочку
Крона жизни – это всё ясней, –
Кажется, вот-вот сожмётся в точку
Срок от детства до преклонных дней.
Неизменны времени порядки,
Прошлое всегда – единый свод,
Некогда счастливые оглядки
Тяжелей уже из года в год.
Лишь недавно постигал упрямо
То, что после так легко терял, –
Вот уже бросаешь комья в ямы
Тем, с кем ты в песочнице играл.
* * *
Проявили многие бы резвость,
И народ повеселее жил,
Если б можно было
в морду врезать
Всем, кто это явно заслужил;
По закону, не страшась ответа,
За любую из дурных затей…
И пошла бы, видимо, по свету
Вереница меченых людей.
Тот – с разбитым носом,
тот – с губою,
Фонари сияют по глазам…
Столькие предстали бы толпою
И средь них, наверное, ты сам.
* * *
И я как будто не был…
Г. Русаков «Просовы на дорогах…»
Не случайно – «быть или не быть».
Только всё же твой ли выбор это?..
Вот глотаешь повседневный быт,
А итог подводят выше где-то.
Оттого и горбится вопрос:
«Чем себя значительным отметить?» –
Он, как никакой другой, не прост,
Если самому нельзя ответить.
Что ж, пускай решат в иных местах,
Поощряя или же карая, –
Не скажу, чтобы не мучил страх,
Жизнь уже колеблется у края.
Но куда страшней, как то ни взвесь,
Коль, за что и не понять осудят,
Словно в карты, разыграют – здесь,
Ну а дальше ничего не будет.
Изгнанникам
Вдали от родимых и милых
Просторов России моей –
Простые кресты на могилах
Великих её сыновей.
Тоскою по этим просторам
Они исстрадались давно,
Как грустные птицы, которым
Взлететь никогда не дано.
В них горестное откровенье
Затерянных в вечности дней
И тихое благословенье
Жестокой Отчизне своей.
* * *
Всё печальней прошлое листаю,
Строки покаянные пишу,
Кружат в голове, сбиваясь в стаю,
Мысли, что бесплодно ворошу.
Пройденную не спрямишь дорогу
На каком-то скомканном шагу.
Мало в этих покаяньях проку,
Если жить иначе не могу.
Да, срывался, обдирал до боли
Душу на извилинах шальных,
Но железноватый привкус воли
Для меня дороже всех иных.
Что напрасно биться в укоризне?
Пусть потом рассудят, кем ты был.
Может, и останется от жизни
Лишь тот шаг, что в сторону ступил.
© Сергей Хомутов, 2020–2022.
© 45-я параллель, 2022.