Сергей Бачагов

Сергей Бачагов

Четвёртое измерение № 17 (221) от 11 июня 2012 года

Заправский пианист

 

 
Прототип патефона
 
сияют спицы и катафоты на колесе
на колеснице жокея фото навеселе
в картузе белом в жакете белом и бел лицом
в рейтузах смелых оранжев телом в руках клаксон
ботфорт багряный победно давит на тормоза
что вытворял он! – нам фотофиниш всё показал
на фотофиниш первым прибыл катафалк
жокей унижен его прибил сей фотофакт
он шиш последний хоть и примчался ноздря в ноздрю
да без сомнений нет в жизни счастья вам говорю
 
Ближний боезапас
 
В этой банке закатаны вишни,
ну а в той – огурцы прошлогодние.
Всё нелишнее и всё годное –
пища себе и ближнему.
В том мешке – картошки остатки,
сладкой свёклы немножко в корзинке –
тоже пища, своё, не с рынка.
Любой ближний отведать рад.
А  в той банке, пустой, без остатка,
закатал я закат
и крышку примотал изолентой.
Примотал бы лучше я крышу,
а то едет чего-то летом.
 
Пейнкиллер
 
Я краски подобрал и кисть
руки твоей, лежащей мёртво.
Я подобрал к тебе аккорды.
Да. Я – заправский пианист.
Провёл не мало за роялем
я дней и женщин и лоялен
всегда был к группе «Джудас Прист».

Я подобрал к тебе ключи.
Я подобрал тебе подол.
Ты подобрела. Я стал зол.
Я подавал тебе мячи.
Ты подавала мне надежду.
Я подобрал твою одежду
и перебрал свой голый пол.

Заправил борщ, диван – тобой,
Сметаной, покрывалом, болью.
И лег под форте пьяно-голый.
Я слышал: Халфорд – голубой.
И что с того? Цвета все мнимы.
Какого цвета пачка «Примы»
балета, прожитого мной?
 
Черепашьи яйца
 
ну что дурында как оно
лежать на дне раздвинув очи
и слушать как водица точит
искусственное волокно
псевдорастенья ряска (lemna)
расставшись с девственною левой
а правой приперев окно?

конечностей не стоит нижних
движенья истовый клубок
сияет искренне лобок
и дальних радует и ближних
дисфункциею эректильной
несвойственной душе рептилий
всему – свой долгожданный сок

всему свой кокс свой взрыв свой мост
кому-то пень кому осина
а мне зыбучая трясина
в болоте оголтелых звёзд
 
Чертога дочь
 
свернуться в трубочку лежать
листом таинственно-прозрачным
у ног твоих неоднозначных
всегда готовых убежать

пластом лежать в тени баржи
подглядывать под платья волны
и вспоминать о правде голой
что лучше разодетой лжи

губой надтреснуто ловить
солёные живые капли
в пределах нахожденья тапок
в хожденьях в сторону любви

в чертоги дочери порока
стопы направить беглых глаз
проникнуть в вожделенный лаз
и там уже свернуться в кокон
 
Майонез
 
Море приливисто.
Море отливисто.
Гроздь винограда
И грусть фонаря.
Гренки из хлеба,
Заведомо чёрного.
Ранки на небе
Заведомо видимы.
Слушай, подай майонез
Мне оливковый,
Я не люблю
Провансаль.
 
Третья полка у туалета
 
Я вышел за хлебом.
Всё шло как по маслу.
Батон, полбуханки
и тёртый калачик
услужливый пекарь,
играючи скалкой,
мне с чёрного хода
приветливо вынес.
Я бережно всё уложил в чемоданчик
и дальше продолжил
свой путь до аптеки.
Пол-литра зелёнки,
кило марганцовки,
весь в тальке напальчник,
махая пробиркой,
провизор чумазый
в халате зелёном
из форточки выбросил
и поклонился.
Я бережно всё уложил в чемоданчик
и дальше продолжил
свой путь до вокзала.
День Победы
 
Чёрный шарик. Оранжевый шарик. Дым и шашлык.
Люди гуляют. Кони гуляют. Пони. Ослы.
Скорая помощь. Дети на танке. В танке темно.
Бабушка старая в светлом платочке плачет в окно.
Люди гуляют. Дуют на воду. Дым над водой.
А под водою, глух и печален, спит водяной.
Кто-то кому-то что-то о чём-то не говорит.
Вечный огонь, спасибо газпрому, вечно горит.
 
Цирковая крыса
 
Когда я была маленькой,
моя маменька,
крыса
корабельная,
списанная
на берег,
пела мне колыбельные
о вреде дальних странствий и во славу оседлости.
Мама умерла рано.
Я, после многих лишений и мытарств,
вышла замуж, и свекор устроил меня в монастырь.
Но мне там объяснили, что я не жена, а невеста,
я обиделась и сорвалась с места,
благо
мимо проходил цирк-балаган.
Теперь у меня весёлая творческая работа,
поклонники, цветы.
Но вот слышала недавно, что требуются крысы подопытные…
Не пойти ли?
 
Племянник сестры милосердия
 
У нас было время, чтобы подумать.
У нас есть время, чтобы покинуть.
У нас будет время, чтобы вернуться.
У нас было есть. У нас было будет.
У нас было было. У нас будет будет.
А будет ли есть? А будет ли было?
Время застыло
в таком повороте
событий и судеб
навечно.
У нас было что-то. Ой, что это было?
А что это было – время рассудит.
Время покажет. Время залечит.
 
Мышиная резня
 
а не пойти ли мне на увч
погреть натруженные за ночь уши
или сначала лучше чуть покушать
сварив мышонка в печке свч

а не пойти ли мне на экг
проверить правильность биенья сердца
добавить соли и щепотку перца
мышонок мал всего ноль два кг

а не пойти ли мне на фгс
на все забить и проглотить обиду
мышонок мой лежит совсем забитый
теперь освежевать его и в сэс

снести мышонка труп прохладный
печать поставить и ещё
взвалив полтуши на плечо
полтуши дать врачу как взятку
прийти домой к себе обратно
сварить мышиную баланду
сожрать и захотеть ещё
 
Красавица и наёмник
Фантастическая пьеса
 
– Я к Вам не нанимался в сторожа.
И в дворники я к Вам не нанимался.
Пришёл я к Вам подсолнечник сажать,
косить и выжимать из зёрен масло.
Наёмник вольный я. Вы мне не госпожа.
Да я вообще с другой планеты заслан,
чтоб разрушенью мира помешать!

Для этого я должен выжать
всё масло, что таит внутри
подсолнух золотисто-рыжий.
Подсолнух колосится... Выждать!
Скосить его на раз. Два. Три.
Зажать меж щупалец и выжать.

– Умри, страшилище, умри!