* * *
Если в юности не успел
наломать достаточно дров,
чтобы было чем растапливать
остывающую душу воспоминаний,
придётся мёрзнуть или проситься
в гости к бесшабашному поэту,
у которого душевного тепла
хватит на всех с грехом пополам,
где за стаканом вина вины,
пусть чужой, но с острой болью,
обливаясь горьким потом позора
заалеет стыдом оттаивая душа,
но лучше, когда у каждого есть
собственная поленница ошибок,
чтобы было чем согреться
в холодной старости лет.
* * *
Это у Гоголя
мы учились России,
чтобы стать людьми
со стыда и жалости,
сгорая в каждом углу
своих укромных мест.
Это у него
мы учились любить себя,
оглядываясь на ходу
на вчерашних забытых,
какими были без него.
Это мы по нему
весело живём до боли,
как до радости быта
быть самим собой
в необъяснимой жизни,
которая постигает.
* * *
Всё время что-то происходит,
хотя мы этого не замечаем,
происходит день, происходит жизнь,
происходишь ты, происхожу я,
происходит то, что происходит,
когда происходит время,
имеющее своё происхождение.
Происходит дерево, вот этот ветер,
который производит волнующее
происхождение шелеста листвы
на происходящей земле неба,
где происходит то, что происходит,
когда в этом происхождении
в себе происходим мы…
* * *
Малометражный
с проходными переулками
и совмещёнными пустырями,
свой маленький город,
разбросанный вокруг церкви,
меняю на многоквартирную,
красивую и благополучную
Москву с удобствами
выйти в люди
с доплатой любить
свою малую родину.
Звонить по праздникам
на всю округу в колокола.
* * *
Баю-баюшки-баю,
моя хата на краю,
придёт серенький мужичок,
утащит картошку и лучок,
зайдёт непрошенный сосед,
уведёт колёсный велосипед,
баю-баюшки-баю
плохо живётся на краю,
ни покараулить, ни поймать,
баюмать-баюмать-баюмать!
* * *
Заколдованный круг,
закодированный друг,
не с кем поговорить
как мне дальше жить,
остаётся бежать домой
и скандалить с собой,
почему, надеясь на Москву,
я бездарно на свете живу
и люблю свою страну,
не вменяя это в вину,
жалко, пропал друг,
не вздрогнуть вдруг.
* * *
Не манны прошу, а бабла
вымаливаю ради жизни,
бабла, хоть немного бабла
на жизнь бедную без бабла,
где без неё не сделать бабла,
не башляя деятелей бабла,
не сунув любителям бабло,
выманивать ради бабла,
где учат и лечат за бабло,
а может и любят за него,
потому я и клянчу бабла,
как господдержку Господа!
* * *
В стране коридорного типа,
где по обе стороны города,
можно носиться по Транссибу
и забрести, не зная куда,
если не толкнуться в двери
на южной тёплой стороне,
где гуляют местные деревни
в поисках работы на стороне,
долго стучатся на север,
чтобы заработать на житьё
открывают кухонные двери,
где столичное варится жульё,
но до неба не докричаться,
не чувствуя особой вины
носиться в поисках счастья
по коридору длинной страны.
* * *
В уездном городе N
еле-еле катится день
к закату, подводя итоги,
когда обивающие пороги
понуро уходят по домам,
столоначальники по рукам,
хлопая друг друга по-братски,
новостями делятся сладкими,
как бодро управляли городом,
кто кого честно объегорил,
кто сорвал солидный куш,
отправив живых ещё душ –
под хлёсткие струи дождя
под занавес уходящего дня
из присутствия белого дома
в бывшем здании горкома,
потому как любая власть
на наше счастье или горе,
как у нас водится, по Гоголю
желает служить всласть.
* * *
Сорока трещит, как стартёр,
словно кто-то заводит мотор
и не может никак завести,
чтоб на хвосте кого-то привести
мне, растерянному, помочь
разобраться, когда день и ночь
встречаются, чтобы разойтись,
как с утра заводится день,
чтобы весело поехала жизнь,
закинув мою лень за плетень.
* * *
Острая кремлёвская стена,
Как пила зубьями вверх,
Где по эту сторону страна,
А по ту – на кого и не грех
Пожаловаться и попенять,
Пожурить кого от тоски,
Но простить или понять
Нам их как-то не с руки,
Потому как застенная власть
По другую сторону страны
Деловито распиливает нас
На одинаковые чурбаны.
© Салават Кадыров, 2009–2011.
© 45-я параллель, 2011.