* * *
Я стояла над морем, не зная тогда,
Что сливаюсь с высокой горой навсегда.
А Пицунда мне чувства сковала замком,
Осень жгла пересохшие губы дождём.
Череда слов – не камни. Куриный мой бог
В суматохе ворочался, но не помог.
Он был частью горы. Хлёстко слово «Прощай».
Разрушает оно, у него – острый край.
Но прибрежный песок набухал желтизной
И не помнил меня. Не тянулся за мной.
Равнодушно крупинки засыпали след.
Я была и растаяла. Нет меня… нет…
* * *
Я ушла. Я растаяла. Море, прости –
Тишина принимается сети плести.
Но любовь бьётся в неводе рыбкой случайной, –
Повторять слово «боль» ты её не проси.
На ладонях держу звон серебряных чаш,
В них абхазские травы немного горчат.
Запах свежей мелиссы вновь выплеснул чайник,
А в Пицунде так пахнет горячий лаваш.
Там и я любовалась высокой сосной,
А она любовалась морскою волной.
– Море, слышу тебя. Ты гудишь у причалов.
Не шепчи мне «Прощай». Оставайся со мной.
Но у встреч и прощаний другая цена.
Ты вдали. А в мой город заходит весна,
И немые причалы вновь чаек качают.
«Здравствуй» я говорю. Море, слышишь меня?
* * *
Накинуть плащ и в утреннюю рань
Шагнуть под дождь и видеть, как намокли
Кусты калины и как веткой тонкой
На гладь реки накидывают рябь.
Последнее тепло унёс ноябрь, –
Не за горами кружево позёмки.
Нет в лужах льда, лишь облака осколки
Качают дождь, когда он не упрям.
Поспешно осень собирает скарб.
В нём нет иголок ни сосны, ни ёлки.
Шумит ей вслед камыш. И вдруг метёлки
Под взмах косы ложатся в ровный ряд.
Но прямоту стеблей, вобравших солнце,
Поддерживает стойкое их свойство –
Расти и непременно встать стеной.
Неистребима камышинок сила.
И сколько бы коса их не косила,
Они вновь дружно оживут весной.
* * *
Волны тихой реки я прижала к груди,
Но река уносила чужие дожди.
Я спросила у тихой реки: Ты моя?
Прошептали ветра: Нет, она не твоя.
Где-то так далеко поспевают хлеба,
И в июле начнётся зерна обмолот.
А пшеничный прибой хлынет, словно судьба.
Душу счастьем наполнит, но сердце сожмёт.
Я спросила у тихой реки: Ты моя?
Но река повернуться ко мне не смогла.
Прошептали ветра: По пескам не ходи.
Ты к пшеничному полю дорогу найди.
Зной на нивах мне солнце дарило сполна.
Золотистою пылью стелилась стерня.
Опалила грусть сердце. Луна холодна.
И вела по полям не меня… Не меня…
* * *
Там трава не подстрижена коротко, –
Босиком я хожу по земле.
Но весна держит холод за воротом,
Как проснуться озябшей пчеле?
Ветер, ветер! Возьми её за руку,
По лугам и полям проведи.
Не держи только холод за пазухой,
Прижимай её к тёплой груди.
И цветы на лугах ей показывай,
А устанет, назад возврати.
Мне жужжанье пчелы будет праздником,
Наше лето ещё впереди.
* * *
В зёрнышке проса в сплетенье волокон
Первым толчком шевельнулся росток.
И, приподнявшись, рывком и наскоком,
Рвёт оболочек податливый кокон,
Чтобы вцепиться в песчаный комок.
В глиняной башне под холодом стёкол
Я, прижимаясь к своей тишине,
Вижу, как дождь оставляет потёки
На запылённой саманной стене.
Башня моя угрожает обвалом, –
Лью шоколад, но проблемы растут,
А иногда даже сыплются шквалом
В мой карамельно-ванильный абсурд.
Мимо меня муравей пробегает.
Что-то надумал собрат и сосед.
Мне говорит: – Муравейник не тает. –
Я отвечаю: – Да-да! – Или: – Нет!
Бегает он муравьиной походкой.
Мастеровой: чинит всё и подряд.
Щепку принёс и назвал её лодкой,
А на борту написал: «Шоколад».
В куполе неба развеялась стужа.
Быстро под солнцем согрелось стекло.
И, понимая, кто мне очень нужен,
В башне сижу и строгаю весло.
* * *
И мне казалось – юность бесконечна,
Она неотделима от меня;
Курчавится, как шёрстка на овечке,
Как завитки бегущего огня.
Но всё прошло. Сейчас в моих ладонях
Причудливая мудрость сентября,
Что астры мне кладёт на подоконник,
Нальёт в бокал журчание ручья.
А звёзды упадут – не подбираю.
Я вижу их на капельках росы.
Они беспомощны, я это знаю
И разрешаю им ещё расти.
К моим окошкам прилетает чижик,
Задорно мне чирикает: «Привет!»
Он кофе пьёт со мной, девчонкой рыжей,
Размешивая ложечкой рассвет.
А время в лабиринтах нестыковок
Развяжет болевые узелки.
И жизнь помчится вновь без остановок,
И нет уже в её узлах тоски.
* * *
Вьюга прошуршала. Или это дождь
Бьёт по фетру шляпы. Разве разберёшь?
Но зима приходит в город по утрам
И среди берёзок бродит по дворам.
Холод расплескала. Как-то сразу, вдруг
Низко наклонила солнца жёлтый круг.
Ветры созывает. Снега будет лёт,
Где-то быстро-быстро рыжий лист мелькнёт.
Бойко продаётся спелая хурма.
Санки наготове! Будет ли зима?
Будет чёт иль нечет? Как кому везёт.
И однажды мышку не поймает кот.
Не проси у Бога счастья для себя,
Попроси надежду, каждый день любя.
* * *
На Южном полюсе или на Северном
Случайно оказаться не получится,
не бывать мне самой лучшей лучницей…
А я решила: это – не проверено!
Я обвяжусь страховочной верёвкою:
Меридиан прогнётся, не сломается!
Но он и к Антарктиде наклоняется,
к Арктике, где горизонт с позёмкою.
Медаль из солнца – высшей пробы золото.
На параллели стать – идти по лестницам:
На юг, на север… А Земля-то – вертится!
не случайно солнце светит холодом.
Бегут мои бумажные кораблики,
Спуститься к полюсу мне снова хочется.
А на снегу опять краснеют яблоки, –
В стихах я ставлю ими многоточия.
* * *
Я хотела облаком светлым
Наклониться к песчаной буре,
Но она меня била ветром,
И я стала тучею хмурой.
Напитавшись весенней брагой,
Я к земле полетела – чёрной, –
Пролилась благотворной влагой
На деревьев живые корни.
И теперь мне – буйствовать мило!
Выпрямляю ветер явлений,
Отзываюсь радостной силой,
Растворяясь в светлой вселенной.
* * *
Уснёт неспокойное море,
Вода горизонт колыхнёт,
Поспешное право оспорив
Баюкать потерянный плот.
Но берег поставит преграды
На контурной кромке ночей,
Где грозно скалистые гряды
При встрече окликнут: «Ты чей?»
Давно уж границы размыты
Путей, что прошёл он легко,
И волны надвинут граниты
На тайны блужданий его.
Себя он изранит о камень
В тени торжествующих скал.
Он перед стихией бесправен,
Искать он причалы устал.
* * *
Я приеду к тебе даже в дождь грозовой
Или в зной, что приходит июльской порой.
Ты увидишь меня у твоих тополей,
Мы пойдём вдоль широких пшеничных полей.
Но округу села я одна обойду,
Поброжу среди яблонь и вишен в саду,
А услышав певучий простой говорок –
К сердцу радость прижму, как неброский цветок.
Мы с тобою к реке прибежим поутру
Посмотреть на мальков серебристых игру.
Окунаясь в нагретую небом волну,
Я щекою и к солнцу невольно прильну.
потом нам казачка нацедит вино –
Мы увидим, как светом играет оно, –
Только сборы мои отчего так длинны?
И дождей больше нет… И незнойные дни…
* * *
Где-то есть ещё угол медвежий:
Там дома украшают калиной,
Чья-то матушка хлебушко режет,
Каравай прижимая к груди.
Там абсурдна гламурность одежды.
Если дождь пузырится на глине,
По коленям бурьян больно хлещет.
Как непросто его обойти…
Дни рассветом заполнены долгим.
Дуб высокий и матушке виден,
Но к нему на пустынной дороге
Только горлицы-птицы спешат.
Вести матушке носят сороки.
Ей неведом вкус устриц и мидий.
С телеграммами много мороки –
К дому дочки они не летят.
Так зачем наши думы – учтивы,
Если стали душой мы ленивы
И забыли родные мотивы?
На погостах кресты почернели.
Мы спешили, но мы не успели.
* * *
Вновь завяжу платок потуже,
Надорванный конверт возьму.
Под лампой в светлом полукружье
Письмо твоё к груди прижму.
Ты помнишь, лужи замерзали
Как раз под старый Новый год,
А мы с тобою лёд ломали,
Воображая ледоход?
Нам было, кажется, двенадцать.
И что пропущенный обед,
Когда мультфильм о шустром Зайце
Был лучше маминых котлет?
Нам было, кажется, по двадцать.
Ах, как кружилась голова
Под будоражащие танцы
И откровенные слова!
Опять мальчишки лёд ломают,
Воображая ледоход,
И лужи снова замерзают,
И завтра будет Новый год.
А мы с тобой воркуем дома,
И стены – каменный чертог.
И всё мне в этом сне знакомо…
Но повториться он не смог.
© Раиса Кореневская, 2017.
© 45-я параллель, 2017.