Павел Байков

Павел Байков

Четвёртое измерение № 32 (92) от 11 ноября 2008 года

в ожидании нового 2009 Годо

 
* * *
 
под корень говорю через века

на горе-русской (без креста) латыни

вожу губами по ушам пустыни

язык свой проглотив издалека
 

с чужой посмертной маской на лице

я принимаю на себя удары

сердечных слов из книг небесной кары

с крюками твёрдых знаков на конце
 

протаптывая смену поколений

я делаю из воздуха шаги

через себя отбрасывая тени
 

и видит Бог за пазухой итога

я разойдусь на все свои круги

от камушка в ботинке по дорогам

 
* * *
 
здесь когда-то были тополя

а теперь советских три рубля

скользкая тропинка мимо школы

золотой зимой снег порошковый

вид во двор из моего окна

с шестьдесят четвёртого рожна
 

здесь от малой охты по большой

среднеохтинский разлом прошёл

у домов покрой военнопленный

им по-фински море по колено

ветер заряжается с невы

чтобы выбить дурь из головы
 

я родился в пятьдесят восьмом

смольнинский тринадцатый роддом

вышло – две июльских единицы

так не дай им Бог перекреститься

два галчонка дома ждут меня

до свиданья мама это я

 
* * *
 
желудок мой пятнистый как гиена

сознательно копытами стучит

когда насквозь в него стартует спирт

чтоб финишировать огнём по венам
 

он разговаривает тьму вселенной

к большому взрыву исчезая мир

и язва прокажённая на пир

в экстазе бьёт поклоны лбом об стену
 

желудок мой светает под забором

и ангелы налившись кровью хором

крылами перечёркивают тьму
 

растянутый в улыбке до упора

он принимает буквы приговора

в огонь переварив свою тюрьму

 
* * *
 
в анатомическом театре кукол

идёт спектакль умалишённый пьесы

без зрителей без действия без звука

без скальпеля расходятся разрезы

по сцене тела главного героя

из рекламационного покоя

растяжки-ниточки вибрируют на «нет»

в конце туннеля аплодирующий свет

 
похороны ленина
 

из четвёртого измерения

мы хороним гроб с телом ленина

возвращаем прах в землю русскую

кто-то с песнями кто-то с музыкой
 

даже если «ты» сволочь редкая

чем вот так лежать – лучше с предками

слиплись линии стёрлись трения

нет ульянова – нет и ленина
 

на дворе трава на траве дрова

нам не жить в него не уверовать

по щекам своим хлещем водочку

пьём под задранный хвост селедочный
 

за пределами храма вечности

души грешные к чёрту мечутся

салютуют вверх птички стайками

будь земля ему пухом байковым

 
* * *
 
Ольге К.

 
Колумб открыл Америку

а я открыл Кривулина –

от берега до берега

всё свежестью прокурено
 

пожизненная линия

отмотанная за полночь

под снегом в небо клинопись

следы кошачьих тапочек

 
* * *
 
Один написал хокку,

Другой ответил ему хайку –

Басё в гробу перевернулся дважды.

 
* * *
 
Полнолуние молится в сторону сонной артерии.
Вниз словами шевелится книжная пыль эзотерики.
Заколочена кровь. Заживает Второе Пришествие.
Утопая в часах, друг за друга цепляются шéстерни.

Время ходит е-два – е-четыре за линию вечности.
Храм от света отрезан горящими в золото свечками.
Осыпается дно. На зубах сокровенное крошево.
Затекают конечности в щели дальнейшего прошлого.

Я учился любить на живых организмах по полочкам.
Занимался огнём, проходя курс ранений осколочных.
Закрывался в глаза. Выживал из ума до последнего.
О себе сам с собой разговаривал через посредника.

Нет сегодня, нет завтра, нет будущей жизни над пропастью.
Посторонние мысли приходят священными тропами.
Проливается боль. Мой клинический ангел беспомощен.
Полнолуние молится в тонком сиянии облачном.

 
* * *

 
«…не хочу помидорки, хочу лучка!»
Сказала Катя Бай-Го-Фу
 
Кто-то маленький и сладкий

Рос из горькой шоколадки,

Рос и вдоль и поперёк,

Без расчётов наперёд.

Чёрный хлеб, яичко всмятку,

Чай с вареньицем вприсядку.

Кукол ангельский улов

Щебетал из всех углов.

А слова играли в прятки,

Рассыпались в беспорядке,

Из улыбок всем и вся,

Смехом по полу скользя.

Шевелились топотульки

В чистом небе на прогулке,

Глазки щурились на свет,

Отражённый от конфет.

Кто-то маленький вприпрыжку,

На заглавной точке книжку

Отложив, летел с небес

Кувырком за город в лес.

В солнечном сплетенье леса

Шла торжественная месса –

Звукоряд рабочих пчёл.

Кто-то маленький их счёл

За своих друзей по лету,

По природе и по свету,

По деревьям и цветам –

Значит, мёд – напополам...
 

Расплелись на снег косички –

Время ловит их с поличным.

Каждый выгоревший год,

Как прыжок наоборот.

Спит любимый муж-зануда,

Чмокнул в щёчку и – привет.

Ночь. Супружества запруда.

Шкаф. За тряпками – скелет.

Распушила хвост комета

Над домами за окном…

Крошки звуков. Горстка света.

Полтаблетки перед сном.

 
* * *
 
Настроенье моё чудесное,

В ухе заснула блоха.

Обои рваные, тесные,

В подушку набита труха.
 

И за нос меня гномы дёргают…

Зачем, всё же, я живу:

Чтоб шкаф двигать в бездну чёрную

И в этом лежать шкафу?

 
* * *
 
Буду по уши смешон.

Не спеша, по стопочке,

Выльюсь в люди на снежок...
 

Девочка без пробочки

Пошатнулась между глаз,

Погрозив мне рюмочкой...
 

Свет зажёгся и погас

У неё под юбочкой.

 
* * *
 
Смеркалось. Мысли лезли к потолку.

Вращался обруч кровеносного пейзажа.

На свежем мертвеце играла в карты стража,

Накладывая скуку на тоску.
 

Кто застрелил Байкова под шумок,

А после в рану вполз и притворился пулей?

Под милицейскими задами выли стулья,

А тело мысленно просилось в морг.
 

Душа качалась на своих ветвях,

Убийца корчил рожи ей, дыша чуть слышно.

На ломберном столе лежал Байков остывший,

Герой сюжета в криминальных новостях.

 
© Павел Байков, 2007–2008.
© 45-я параллель, 2008.