Я положил письмо в конверт. А конверт в почтовый ящик.
У нас в городе есть такая сонная синяя металлическая коробка на стене заплаканно-блочного дома. В неё люди приносят слова, которых никогда не скажут.
Знаете, это самая большая коробка, которую я когда-либо в жизни видел.
Сначала она росла из дома, а потом дом стал расти из неё.
Коробка глотала и глотала слова, не пережёвывая, и превращалась в настоящий город. Я – почтальон, ношу письма к коробке. Но, кажется, скоро мне некуда будет идти, коробка будет повсюду. Когда я понял это, то замолчал.
Город в свое время вылез из океана. Океан был глубокий-глубокий. Когда я перестал говорить с людьми, то превратился в рыбу, а если быть честнее, в целый океан с рыбой. Я шел, а волны внутри танцевали с такой силой, что половина выплескивалась из глаз. Люди молчали все острее и острее, ручки скрипели все противнее и противнее, и именно тогда я встретил ее. Мою говорящую рыбу.
Рыба подняла нос, разложила по воде жабры, начала вращаться против часовой стрелки, и смотрела, как луна крутится вокруг её головы.
– На самом деле, когда я верчусь, луна вертится в ответ. Потому, пока я и она двигаемся, время – останавливается и мы обе, мы – бездвижны, мы – в покое. Ты не поймёшь, ты не почувствуешь, пока не покрутишься. Крутись!
Я остановился и уронил мешок с письмами.
И закрутился. Покой был внутри, он поднимался к небу и дальше неба, туда, где кончается земное и начинается общее.
Рыба говорила:
– Когда будет страшно, крутись.
– Так я кручусь!
– И крутись!
Кручусь.
Город будто перестал существовать.
Какая это была рыба!
Мы стали плавать наперегонки и дразнить друг друга, а люди думали, что это цунами. Пугались, знаете, так забавно, а я нес конверты и выкрикивал имена. Тела прятались по углам коробковых домов, поджигали их, превращая в тёмную пыльцу свои смешные имена.
А рыбе в правый глаз однажды запрыгнула сухая песчинка с берега и начала жить, превратилась в Землю, в огромный шар. Я смотрел в зрачок, и казалось, это Земля смотрит в меня и трогает ресницами.
А ведь это была лучшая рыба в моей жизни!
Знаете, как она умела рассказывать? Не рассказывала – пела! Никогда не слышат таких слов от людей!
– А у нас тут такая луна! Океан вот-вот выплеснется наружу! Смотри-смотри, какое на небе отражение, яркое, сонное, её.
Какая это была рыба!
Никогда не грустила и была самой океанической рыбой, а с виду – обычный карась! И я с ней рядом никогда не печалился не потому, что она вынуждала (нет-нет-нет!), а потому, что не грызло внутри.
Какая была рыба!
– Ты знаешь, откуда падает снег?
Я знаю. Я видела. Я поделюсь.
Через воду видно все значительно белее.
Каждый раз, когда на земле кто-то рождается, повсюду в галактике разливается белое. Оно выращивает существо, пока то не окрепнет, а потом будто бы исчезает. Но на самом деле это не так. Белое вовсе не белое, и оно бережёт человека, как орбита – планету. Когда какой-то человек идёт по своему пути, или когда какая-то рыба плывет против своего течения (что, собственно, одно и тоже), образуется одна снежинка. Белое отдаёт наружу сахарную часть себя. И вот когда снежинок собирается целая толпа, выпадает снег.
Рыба вздыхала:
– Видишь, как давно не было снега.
– Но ведь со снегом придёт лёд и ты не сможешь смотреть на луну.
– Кто сказал, что я буду подо льдом? Круговорот воды.
Круговорот воды!
Круговорот слов.
Когда я познакомился с рыбой, то прекратил перетаскивать несказанные слова и раскидывал конверты по улицам. Люди стали читать друг друга, но молчали.
Какая была рыба! Как она говорила! Но никто, совсем никто не верил в говорящую рыбу. Все писали на клочках и носили ночами конверты к коробке.
А потом я её съел, потому что в мире кроме меня и неё говорящих никого не осталось.
И я был готов не говорить вовсе, чем говорить с рыбой.
Замечательная была рыба, без костей, но сильная, как бамбук, на ветру – не сломаешь, дом построишь – будет висеть, пока жив бамбук.
А потом я сам себя съел своею же грустью, потому что разучился без рыбы говорить.
Я ел и вертелся. Ел и вертелся.
А люди молчали. Молчали. Молчали. И писали письма.
Город молчал спящие слова также громко, как говорила слова моя самая замечательная рыба на свете.
Коллаж Татьяны Виноградовой
© Ольга Талантова, 2015 – 2016.
© 45-я параллель, 2016.