Красный яр
где большие воды ломают лёд,
раздвигают прочь временные глыбы –
часовые боги, сойдя в испод,
правят света ссадины и ушибы.
*
не ходи в апреле на красный яр,
не топчи зазря ледяную сукровь –
там отвесный ветер впадает в ярь
от невнятных стонов и пришлых звуков.
и ломает косточки ивняка,
обнажает в глине тугие жилы.
там внизу река и вверху река –
вороная смерть, слюдяная жизнь ли.
*
Вот так стоишь на яру, согревая в ладони камень,
дышишь на него, будто бы жизнь вдыхаешь.
Смотришь вниз: тонкая кромка бурьяна
взлохмачена ветром, его порывы нарастают.
Под ногами чавкает снег, перемешанный с глиной.
Длинный день на излёте.
Вокруг ничего лишнего –
только вода,
лёд и вода.
Делаешь шаг назад,
размахиваешься –
камень скользит в полёте.
Тут же про него забывая, думаешь о важном:
«Небо впадает в Иртыш или наоборот?
В тебе просыпается Гераклит, но ты ему перечишь:
«Нельзя обмануть время? Да ладно!» –
шагаешь вперёд.
Яр позади, а ты идёшь, как плывёшь. Выпрямляешь плечи.
Ветер трубит на все лады,
а в тебе река говорит, она сквозь тебя протекает.
Вдруг в уши яростно врывается свист,
звук усиливается.
Ты балансируешь... качае...
Просыпаешься.
Тыльной стороной руки
вытираешь со лба испарину,
В окне белеет апрель, неласковый, хмурый.
Сокрывшийся в облачной раковине солнечный аммонит
не лезет в глаза своими щупальцами – это радует.
Говоришь: «Ну что ж, доброе утро».
Сон уплывает. Вздрагиваешь, стряхивая с себя
его колкие ледяные чешуйки –
время выбираться из постельного кокона.
И тут ощущаешь – в ладони зажато что-то холодное.
Разжимаешь.
И видишь камень.
время глухих снегов
время глухих снегов зыбучих ночей
зря воробей-беспризорник пытает чья ты
ты чей
мимо плывут человеки плотва плотвой
носят по силе боль и по слуху вой
под чешуёй холодны случайны
зреет на чёрной ветке
кромешный день
плачет по-детски
взбалмошный воробей
чей-йа чей-чей
чей-чей-йа
падает
тонет тихо созревший плод
только плывёт куда-то
сумрачный город-плот
где поджимая лапки
под крышей глухой зимы
птаха канючит чьи мы
чьи чьи чьи чьи
издалека
налетал сокол с чёрного болота
на мир господень
теребил клевал срывал позолоту
оставлял в исподнем
увещал на птичм я есмь предтеча
всякий здесь строптивый да поперечный
сядет отец на неба каменный парапет
рассмотрит каждого на просвет
*
белый зверь приходит издалека
из небесного березняка
лакает ночи чёрное молоко
колкая рябь расходится широко
по простылому воздуху
тёмной реке траве
предрекает от взгляда вострого
индеветь.
зверь о землю чешет мохнатый бок
поднимает свет
под набрякшим веком его
цветёт горицвет
скоро ли долго ли явится мать
станет сына именем нарекать
рождественское
когда январь в объятиях закружит
тебя и небо, снег и фонари,
до оголтелой тишины – снаружи,
до белизны клокочущей – внутри,
качнётся шар и всё перевернётся:
вода и свет, дома и облака.
звезда родится в глубине колодца,
слетит чуть слышно слово с языка.
синицам вдоволь нынче белых крошек,
блаженный мир нечёсан и небрит.
а ты стоишь на небе, огорошен,
с новорождённой звёздочкой внутри.
Бабушка Манюшка
Бабушка Манюшка, бабонька, бабочка.
Спицы бормочут в руках.
Зреет закат перламутровый, яблочный.
Бабушка, бабонька, так
нитка спешит, ей не ждётся, не терпится
свиться в глухой свитерок.
Злая зима – узловатая, в терниях –
тихо ползет на порог.
Бабушка Манюшка – белая куколка,
баюшки-баюшки-бай.
Спицы стучат... или ветками – гулко как –
окна царапает май,
тянет за ниточку – по небу катится
солнца пушистый клубок.
Рядится яблоня в белое платьице.
В сердце саднит узелок.
Крылья в саду расправляет безвременник.
«Только смотри не замай» –
вьётся, порхает у самого темени
бабочка, бабушка Мань...
воды твоей реки
1.
воды твоей реки темны, глубоки.
на берегах – чертополох,
синеголов,
рви, но смотри, не порань руки –
будет венок тернов.
воды твоей реки шелестят: плыви
щукой ли стерлядью, нельмой
плыви, плотвой
мимо ветловых склонённых вый,
время тебе – водой.
2.
время моё/твоё – золотой песок
на синеполоховых берегах реки.
слышишь, как мой колышется голосок?
ты на него теки.
там, где Иртыш вбирает песок губой –
сладок укус шипа.
здесь, не заметим как,
прошлых обид засушенный ветробой
прочь унесёт река.
3.
где шепелявый ветер, найдя причал,
выдохнет,
сплюнет чертополох,
брызги легонько смахнёт с плеча
русоголовый бог.
время волной прибьётся к босым ногам,
время моё/твоё –
золотой песок.
дай на двоих в своём царстве нам
синеполошный сон.
между
между водонебьем
и древоречьем
причитает птица
по-человечьи.
на рогах неся
золотые ливни,
медноокий зверь
точит берег бивнем –
улетают в глубь
краснопёрок стаи.
и не важно, кем
мы друг другу стали –
здесь такой рассвет –
наливная дичка.
...приходи со мной
говорить на птичьем.
© Ольга Домрачёва, 2016–2019.
© 45-я параллель, 2019.