Олег Копылов

Олег Копылов

Четвёртое измерение № 33 (237) от 21 ноября 2012 года

Чёрно-белое перо

 

Яя

 

Яя это кажется река

только вот увы заведено

Яя побежит за облака

а выходит там зияет дно

и глядят друг в друга

я да я

волны бьются в самые края

 

Рай мой раю

с края Твоего

рыбка рыбка

как найти Его

 

на жёлтых фотоснимках

 

на жёлтых фотоснимках

эки штуки

их видели вы все наверняка

крестьянские уродливые руки

прекрасные уродливые руки

и кажется что это – на века

 

по улице пойдёшь

и вдруг приснится

сквозь улицу встающий

жёлтый лёд

гуляющих уродливые лица

и тающих уродливые лица

прекрасные уродливые лица

и кажется

и это всё пройдёт

 

Вот так выходишь за дверь говоришь день

 

Вот так выходишь за дверь говоришь день

Круги разбегаются по воде вызывая лето

А ты стоишь как дурак неизвестно где

И дерево впереди неземного цвета

 

Лиловое вдруг золотое ну как же так

Цветам подобрать названия очень просто

Но если цвета меняют свои места

То значит ответы своих не найдут вопросов

 

То значит солнце как яблоко на ладонь

Ложится влитое своим осеняя светом

Тебя неземное дерево добрый дом

И женщину

И неважно

Когда ты

Где ты

 

шепчет

 

Как тебе спится во снах чужих,

Аль-Рашид?

Горло ли не першит?

Тысячу раз повтори: «Халва!» –

это одни слова.

Краденой, краденой сказкой жив,

Аль-Рашид,

Шепчет тебе самшит.

Воздух – как замша, вода – как прах

на девяти ветрах.

Торной дорогой своей кружи,

Аль-Рашид.

Верь: ты пока что жив.

Пэри ли, ворон над головой –

Что тебе, милый мой.

И не смотри ты в глаза любви,

В токи живой крови.

Сердца не слушай, хоть в нём копьё,

Сердце ведь не твоё.

 

два тире

 

Человечки, свежие человечки!

Горящие спички. Коптящие свечки.

Прочерки. Многоточия.

Клерки-торговцы-рабочие.

 

А кто поутру сгорел.

Да кто-то стрелял в cагре.

А кто-то читал в жж –

Да позабыл уже.

И лопались пузыри:

Смотри! Не смотри! Смотри!

От крика и до зари –

Стремись, дотянись

Тире…

В прореху свою дыши,

В застреху свою спеши,

Карабкайся поскорей,

Кати свой шар, скарабей,

Старайся, добро твори –

От кори и до кюри,

От крика и до зари

Прогнись, доберись

Тире…

И вот догорает день,

Где ветер подмял плетень,

Где снег пригрозил лозе:

«Здесь в землю полягут все».

Все в землю полягут здесь...

 

Но знаешь, что Он воскрес.

За этих бомжей, моржей,

Рабочих и бурнашей,

Творящих незнамо что,

Катящихся в решето,

Дурящих по всей поре.

За точки. За два тире.

За всех. За тебя, дружок.

Старайся пиши стишок.

 

Чёрно-белое перо

 

Рано кисти листопада

Окунаться в киноварь.

Лето, стой! Листве нарядной

Дай чуток попировать.

 

Засмущавшись, от заката

Слушать лестные слова.

И в тумане пальцы прятать,

Запахнувшись в кружева.

 

И посплетничать с сорокой.

И любить несмелый дождь...

Лето, ну постой немного!

Ты же к нам ещё придёшь?

 

Лишь смеётся луч рассветный –

Так прищуренно-хитро.

И плывёт, плывёт по ветру

Чёрно-белое перо.

 

Стирает ластиком

 

Стирает ластиком всю эпоху

в тетрадке школьник.

Спирает грудку ещё на вдохе –

совсем не больно.

Под стон курантов, под гром бокалов,

под плеск шутихи

к столу присядет служилый малый –

штык-юнкер Тихий.

За каждый стол в той стране огромной.

Он – в каждой тени.

Присядет: «Здрасьте! Ну, как здоровье?

А где же Веня?»

По разговорам, по закоулкам

Пройдут метели.

Чего-то горько, а в грудке – гулко

(Душа ли в теле?)

Забьётся, прянет галчонок-птичка

на грани вздоха:

 

«Смотри!

Там небо берут в кавычки».

 

Шкряб-шкряб, эпоха.