Оксана
Медяник

Homo stulus

Вся жизнь моя –

приговорённость к стулу

болваном заводным – «алё» –

снимаю трубку

и чувствую себя китайцем

согласно инструкции

обер-унтер-генерал-комиссар-сержант-козлоног

Перебираю бумажки

и думаю иногда

в заданном – кем – направлении

Иерархия заводных болванчиков

на лестнице трёх «ка»

Пусть Бог ушёл

но кухня неизменна

и киндер представьте мелькает

и вечно чего-нибудь хочет

но стул – он превыше

он будет всегда

а значит – и я

как сидящий на стуле

сам принцип священен

обер-унтер-генерал-комиссар…

Словом согласно инструкции

* * *

Без шутовского колпака

дворцов и карликов потешных

жили

На белый снег дорожки

не ступить

И в опустелом доме

все вечера подряд

сверчок неутомимый

пророчил стенам счастье

* * *

В ночном саду костёр

зелёные ладони

сложил в молитве

и лёгких светляков

спокойно отпускал

И пальцы протянув

хотелось долго

смотреть в тепло

зовущее как море

* * *

Дерево мёртвое

кажется вздрогнуло

пальцы подагрика тянет

чуть отвернись –

вцепится

В реках лесных

бормотанием сонным

утопленницы

с прозрачными лицами

и длинными волосами

заговорят затянут

Брошенный дом –

территория сталкера

чьи-то следы

чётко ведут по снегу

и манят

пуститься следом

Мы

на крючке литературы

романтики

виновнее чем реалисты

штампуют нас

на околобалладную колодку

Вечная Библия

вечный сценарий

меняются лишь имена

главных и прочих героев

по сути всё тех же

с той же родинкой

о которой

толком не помнишь

где и когда

* * *

Знак призрачной удачи

мой детский обруч

лопнувший на части

предатель-отступник

Сомненье

трусость

просто нежеланье

со мною быть

А впрочем

хорошо

что никого

держать не надо

на поводке коротком или длинном

«К ноге» «сидеть» намордник

утомляют

владельцев больше

чем собак

Озёрная долина

На острых иглах сосен,

внутри опавших листьев

озёрная долина

пророчит между линий

пожизненную осень.

Блуждание без солнца

по мокрым коридорам

деревьев – как колодцев

глубинные просторы…

Блуждание и разность

времён, имён, падений…

Обещанная сразу

игра в несовпаденье.

* * *

Ошмётки вечера

у тополя в руках

Больничный коридор

всегда к луне привязан

По лабиринтам окон и дверей – сквозняк

И жизнь сквозит

улыбкой Моны Лизы

* * *

Последнее плаванье –

не брассом, не кролем –

подушками плавлено

рядом с тобою.

Мягкие вмятины

рёбрами вдавлены,

сердца раскатами

голос исправлю я.

Правлю губами,

руками, мольбою

последнее плаванье

рядом с бедою.

* * *

Сыростью тянет сквозь окна

в мокрую ночь

ласкою спрута –

во влагу шумливых листьев

Сцежена кровь

тёмный туман

пульсирует в венах жизни

Лист оберни

шорохом вниз  –

ночь

обернётся хмуро

Утра боится дрожь

волчьих огней

в многоэтажных квартирах

Цепь перемен

встроена в гены будней

В смене привычных рож

знакомо и хорошо

оборотнями будем

* * *

Я – скопище рефлексов

реакция на холод

скажи «собака Павлова»

уже бежит слюна

И сколько

дрессировщиков умелых

тот щёлкает кнутом

другой готовит пряник

Их главный козырь –

беспристрастность

Хвала

механикам искусным

безглазых масок

ждущих покаянья

как прорубь ждёт

когда в неё ты рухнешь

ведь главное – названье

с него пошли

рефлексы

* * *

бумажным циркулем

раздвинуто сознанье

как ножницы

что притупляет камень

и в тридцать лет

жестокая игра

а впрочем

категории морали

здесь вне игры

бессмысленно искать

в чернильнице чернильных пятен

но

не глупее

чем писать стихи

на ощупь

* * *

как новый дом со множеством углов

я старость обживаю

по комнатам пустым

брести не устаю пытаясь обрести

над телом собственным

потерянную власть

и спотыкаюсь вдруг

об остовы былого

что смысла нет хранить

а выбросить нет сил –

флаконы от духов

коробки от конфет

и письма

от любимых

* * *

коньячные герои

бутылочное море

штурмуют вплавь

не соблюдая стиль

и море

плещет

бликами на сколах

бутылок разумеется зелёных

бросая

соль в лицо

смеётся

и мокрым пегим псом

плетётся следом

вендетта йода

навязчива

как всякая другая

а море

спокойнее не видеть никогда

ведь истина проста –

не пей

ну разве что коньяк

* * *

люблю конфеты книги помидоры

так просто лишь перечисляй

«люблю тебя»

всегда с полувопросом

и постоянно

требует проверки

программа с сурдопереводом

где говорят одно

а видишь ты

другое

и переводчик

вечно пьян

и лжёт как перевозчик

и плот

расшатан весь и страшно наступать

река растёт

и знаки громоздятся

приставки корни – всё отдельно

и перепутан смысл который

был когда-то ясен

теперь же

только оболочка

пустотелых слов

под гулкое «люблю»

* * *

снежинки

путешествуют по свету

покуда хватает ветра

а зим

их уже немного

в заплечной котомке

у времени моего

под номером личным

нашитым для прачечной

кому он достанется после

похожий на Кая

писавшего слово «вечность»

кристаллами льда

* * *

1

у любви моей – пост

у молитв – всенощное бдение

и отдыха себе я не прошу

и не прощу забвения

хотя бы в снах

тобой искрошена

испрошено

как падшим – милость

право призывать

тебя и Бога

когда – не прошен – страх

как пёс блудливый

мнётся у порога

и знают оба – снилась

Адаму Ева

схватками в ребре

а может и напротив

не стану спорить –

я не против

тебя

как крик в ладонях

выносить в себе

2

у любви моей – пост

у губ – всенощное бдение

апостолы разлуки на посту

у соляных столпов

дороги выевших

под столбняками-веками

смотрю в себя

все стены ощетинились огнём

на частоколе свеч

и лижут

языки друг друга

всё вверх и вверх и в стороны

и запах приторный

уносит вожделение

к задворкам памяти

вот так

благословляют самоистязание

во веки веков

аминь