Николай Старшинов

Николай Старшинов

Все стихи Николая Старшинова

* * *

 

Война! Твой страшный след

Живёт в архивах пыльных,

В полотнищах побед

И в нашумевших фильмах.

 

Война! Твой горький след –

И в книгах, что на полке…

Я сорок с лишним лет

Ношу твои осколки.

 

Чтоб не забыл вдвойне

Твоих великих тягот,

Они живут во мне

И в гроб со мною лягут.

Война…

 

1987

 

* * *

 

Вроде жизнь наладилась сполна,

Я ступил на ясную дорогу:

Дочка вышла замуж

И жена

Тоже вышла замуж,

Слава богу!

 

Ой ты, добрый ветер, гой еси,

Молодцу теперь – сплошная воля…

Покачусь по матушке-Руси

Расторопней перекати-поля.

 

Задохнусь от подступивших чувств,

Осенённый ливнями и громом, –

Нынче каждый придорожный куст

Будет мне служить родимым домом.

 

До чего же я его люблю,

Ветер, бьющийся за поворотом.

Ну-ка вместе дунем: улю-лю!

И вперёд – по нивам и болотам…

 

1977

 

 

Голуби

 

Не спугните… Ради Бога, тише!

Голуби целуются на крыше.

Вот она, сама любовь, ликует, –

Голубок с голубкою воркует.

Он глаза от счастья закрывает,

Обо всём на свете забывает…

 

Мы с тобою люди, человеки,

И при том живём в двадцатом веке.

Я же, как дикарь, сегодня замер

Пред твоими знойными глазами.

Волосы твои рукою глажу –

С непокорными никак не слажу.

Я тебя целую, дорогую,

А давно ли целовал другую,

Самую любимую на свете?

 

Голуби, пожалуйста, ответьте,

Голуби, скажите, что такое?

Что с моей неверною рукою,

Что с моими грешными губами?

Разве так меж вами, голубями?

Разве так случается, скажите,

В вашем голубином общежитье?

 

1959

 

* * *

 

Даже в детстве,

В далёком детстве

Я мечтал о такой, как ты…

Я хотел, чтобы шли мы вместе

По дорогам одной мечты.

 

Чтобы, прямо выйдя из школы

Я с тобой – а не с кем-нибудь –

В Заполярье на ледоколе

Мог отправиться в дальний путь.

 

Чтоб арктическая пустыня

Нас связала одной судьбой,

Я мечтал дрейфовать на льдине –

И конечно, вдвоём с тобой.

 

Мне хотелось быть там, где бури,

Где под солнцем песок горит.

Я хотел, чтобы нас Ибаррури

Повела защищать Мадрид.

 

Чтобы солнце Гвадалахары

И пожары в мадридских ночах

Навсегда отразилась в карих,

Широко открытых глазах.

 

Где я только с тобою не был!

…В бесконечно счастливый час

Ты под милым российским небом

В нашем городе родилась.

 

Ты жила и росла в Подмосковье…

В сорок первом, встречая врага,

Ты горячей своею кровью

Обожгла родные снега.

 

Я впервые тебя увидел

Не в арктическом дальнем краю,

Не в сражающемся Мадриде

А под самой Москвой, в бою.

 

Да и правда, с такой красивой,

Скромной, строгою красотой,

С откровенною и простой

Можно встретится

Лишь в России!

 

1946

 


Поэтическая викторина

* * *

 

До свиданья, моя дорогая,

Пусть судьба тебя в небе хранит…

Самолёт, всё быстрей убегая,

Задрожал и рванулся в зенит.

 

Пусть пробьётся, серебряно-светел,

Сквозь клубящийся облачный лёд,

Сквозь гремящие ливни, сквозь ветер

Уносящий тебя самолёт.

 

Убоясь реактивного грома,

Врассыпную пошли ястреба…

Ты опять улетаешь к другому.

Да хранит тебя в небе судьба!

 

1975

 

* * *

 

Жизнь была и сладкой и солёной

А порой и горькою была.

Раненный и трижды исцелённый,

Говорю я:

– Жизнь, тебе хвала!

 

Ты дарила тишиной мгновенной

И бросала в полымя огня.

Убивала чёрною изменой,

Воскрешала верностью меня.

 

Обращалась с материнской лаской

И преподносила мне урок –

Била в зубы,

Награждала тряской

Глинистых просёлочных дорог.

 

Я тебя не пробовал навырез,

Как хозяйки пробуют арбуз…

Всё равно я не утихомирюсь,

Пусть и снова трижды ошибусь.

 

Жизнь моя! Она бывала всякой.

Пела синевой любимых глаз…

И молчала зло перед атакой…

Может, потому и удалась!

 

1976

 

* * *

 

Зловещим заревом объятый,

Грохочет дымный небосвод.

Мои товарищи-солдаты

Идут вперёд

За взводом взвод.

 

Идут, подтянуты и строги,

Идут, скупые на слова.

А по обочинам дороги

Шумит листва,

Шуршит трава.

 

И от ромашек-тонконожек

 

Мы оторвать не в силах глаз.

Для нас,

Для нас они, быть может,

Цветут сейчас

В последний раз.

 

И вдруг (неведомо откуда

Попав сюда, зачем и как)

В грязи дорожной – просто чудо! –

Пятак.

 

Из желтоватого металла,

Он, как сазанья чешуя,

Горит,

И только обметало

Зелёной окисью края.

 

А вот – рубли в траве примятой!

А вот ещё... И вот, и вот...

Мои товарищи-солдаты

Идут вперёд

За взводом взвод.

 

Всё жарче вспышки полыхают.

Всё тяжелее пушки бьют...

Здесь ничего не покупают

И ничего не продают.

 

1945

 

* * *

 

И вот в свои семнадцать лет

Я стал в солдатский строй…

У всех шинелей серый цвет,

У всех – один покрой.

 

У всех товарищей-солдат

И в роте, и в полку –

Противогаз, да автомат,

Да фляга на боку.

 

Я думал, что не устаю,

Что не перенесу,

Что затеряюсь я в строю,

Как дерево в лесу.

 

Льют бесконечные дожди,

И вся земля – в грязи,

А ты, солдат, вставай, иди,

На животе ползи.

 

Иди в жару, иди в пургу.

Ну что – не по плечу?

Здесь нету слова «не могу»,

А пуще – «не хочу».

 

Мети, метель, мороз, морозь,

Дуй, ветер, как назло, –

Солдатам холодно поврозь,

А сообща тепло.

 

И я иду, и я пою,

И пулемёт несу,

И чувствую себя в строю,

Как дерево в лесу.

 

1946

 

* * *

 

И я тебя позабываю…

Я нить за нитью обрываю,

Которыми (о, что за бред –

Я сам себе боюсь признаться!)

Мы были связаны тринадцать,

Тринадцать самых лучших лет.

 

Вот нить суровой дружбы нашей.

Ну кто, тебя со мною знавший,

Хотя бы лишь подозревал,

Что сколько, мол, она ни вьётся,

Когда-нибудь да оборвётся?..

Но эту нить я оборвал!

 

А эта нить любви…

За годы

Она прошла огни и воды.

Казалось, ей вовек не сгнить,

Её не сжечь, не взять железу…

Но, душу до крови порезав,

Я оборвал и эту нить!

 

А это – просто нить привычек.

И я её без закавычек

Порвал.

Но вот опять она.

И снова боль превозмогая,

Порвал её.

Но вот другая,

Ещё,

Ещё одна

Видна…

Но я тебя позабываю,

Я нить за нитью обрываю.

Ещё,

Ещё,

Ещё одна…

 

1964

 

 

* * *

 

Иду, ничем не озабочен.

Дорога вьётся вдоль реки.

Темнеет.

Около обочин

В траве мерцают светляки.

 

Я рад вечернему затишью,

Меня покой берёт в полон…

Но вот уже летучей мышью

Расчерчен синий небосклон.

 

Мелькая над рекой, над хатой,

Всё небо – вдоль и поперёк –

Избороздил зверёк крылатый,

Метущийся в ночи зверёк.

 

Как будто это, сна не зная,

Отчаянно,

Едва дыша,

По небу мечется больная

И одинокая душа.

 

1973

 

* * *

 

Когда-то,

Шустёр и запальчив,

Досужих людей веселя,

В поэзию ринулся мальчик –

Решил поиграть в короля.

 

Мол, нету меня современней,

Мол, нет одарённей меня,

Мол, я – новоявленный гений,

А всё остальное… стряпня!..

 

Одна неотвязная дума

Засела в его голове –

Наделать побольше бы шума

Сначала хотя бы в Москве.

 

Потом, простираясь всё дальше,

Собой поразить белый свет.

И, знаете, этого мальчик

Добился за несколько лет.

 

Даёшь мировую известность,

Шумиху с охапками роз!..

Да он и родную словесность

На много голов перерос…

 

Все рамки, сердешному, узки.

И он привстаёт на носки.

И всё недобро, не по-русски,

Навыворот, не по-людски.

 

Всё дальше, всё дальше, всё дальше…

Штанишки по-детски висят.

Куражится выросший мальчик,

Которому под пятьдесят.

 

Осталось одно –

Удивляться

Твоей доброте, белый свет.

Ну сколько же можно кривляться,

Ужели до старости лет?!

 

Его разбитные творенья

Уродуют русскую речь.

Он слышит одни одобренья…

 

А надо бы мальчика сечь!

 

1977

 

Муравьи

 

Над головой дожди звенели,

В лесу терялась колеи.

И вот в тени косматой ели

Закопошились муравьи.

 

Они спешат своей тропою

И подбирают на пути

Былинку,

Высохшую хвою

И всё, что в силах унести.

 

Торжественно, благоговейно

Тащили в кучу этот хлам.

И вот воздвигли муравейник,

Как люди воздвигают храм.

 

Он встал незыблемой скалою

На муравьиные века…

 

А ты сравнял его с землею

Одним ударом каблука.

 

1946

 

* * *

 

Над холмами, полями, лесами

Умирает февральский закат.

Длинноногие финские сани

По лесистому склону летят.

 

Вот всё ближе они, вот всё ближе,

А разгон всё сильней и сильней.

И тебя уже рядом я вижу,

Увлечённую бегом саней.

 

Тонко свищут воздушные струи.

И снежинки, сбиваясь в рои,

Налетают и тают, целуя

Приоткрытые губы твои.

 

Но меня узнавать ты не хочешь.

И, нарушив морозную тишь,

Ну совсем как девчонка хохочешь

И в объятья другого летишь...

 

1964

 

* * *

 

Ни горестной правды, ни сладостной лжи.

Я сам уезжаю отсюда...

Прощай, моя радость. Живи – не тужи.

Окончилось чудное чудо.

Прощай, моя радость.

 

В зелёные дали рванулся состав –

Всё громче грохочет на стыках...

И мчатся навстречу и тонут в кустах

Пригорки в кровавых гвоздиках.

Прощай, моя радость.

 

Мы всё растеряли, что так берегли, –

Какие тут могут быть речи?..

И сосны сегодня на ветках зажгли

Свои поминальные свечи.

Прощай, моя радость.

 

Тебя не воротишь, за дверью догнав,

И слов не расслышишь хороших...

И плачет на склонах дорожных канав

Кудрявый мышиный горошек.

Прощай, моя радость.

 

* * *

 

Я с детства не любил овал,

Я с детства угол рисовал.

Павел Коган.

 

Обожаю круги и овалы,

Мир от них не уйдёт никуда…

Помню, камушек бросишь, бывало, –

Вся кругами займётся вода.

 

Отсчитав хлопотливые сутки,

Новый круг начинают часы.

На овальном листке незабудки

Блещут круглые капли росы.

 

А колечки волнистого дыма,

А годичные кольца стволов?..

О, овальные плечи любимой,

Слава Богу, что вы без углов!

 

И конечно, поэту, что с детства

Только угол один рисовал,

Был в его угловатое сердце

Замечательно вписан овал.

 

Без овалов природа – ни шагу.

Вот её вековая резьба:

Видишь круглые бусинки ягод

И овальную шляпку гриба?

 

И, к чему она не прикоснётся,

Постарается сгладить углы…

И родная планета и солнце,

Как зрачки моей милой, круглы.

 

1963

 

Песня

 

Расшумелось сине море.

Возле моря я бреду.

У меня такое горе,

Что я места не найду.

 

Впереди посёлок дачный

Крыши поднял в синеву.

Но хожу я мрачный-мрачный –

Что живу, что не живу.

 

Как я скорбь свою осилю,

Как потомки нас простят:

На глазах у всех Россию

Чёрны вороны когтят.

 

Днём и ночью, днём и ночью

Рвут её впадая в хмель…

И летят по миру клочья

Наших дедовских земель.

 

Расшумелось сине море,

Раскричалось вороньё…

Ой ты, горе, мое горе

Горе горькое моё.

 

1994

 

 

Проводы

 

1.

 

Полно забот, а времени – в обрез.

Как говорят, обычное явленье.

К платформе подан голубой экспресс.

Вот-вот уже ударят отправленье.

 

Уже друзья в купе внесли гуртом

И свёртки и какие-то коробки.

– Да ладно, я расставлю всё потом.

Наверно, лучше пропустить по стопке!

 

В дорогу еду, а меня знобит.

Но я держусь, не подаю и вида:

– Друзья, мы расстаёмся без обид!

– Какая же тут может быть обида!..

 

А вот среди вокзальной суеты

И ты бежишь, по окнам шаря взглядом…

– Хорошая, спасибо за цветы,

Они в пути со мною будут рядом!

 

Ах, проводы!..

Усатый проводник

Уже ворчит:

– Да что же здесь такое?.. –

И я к стеклу холодному приник,

И что-то говорю, машу рукою.

 

А там и друг мне что-то говорит,

И ты кричишь, – но кто же вас услышит?..

Уже зелёный семафор горит,

И паровоз всё учащённей дышит.

 

Вот первое движение колёс, –

Плывут ларьки, уходит колоннада.

И у тебя в глазах не видно слёз.

Спасибо! Так и надо, так и надо!

 

Нас повезут обратно поезда,

Когда мы поездами уезжаем.

Другое дело, если навсегда

Мы что-то и кого-то провожаем.

 

2.

 

Ни бледных звёзд, ни лунных бликов.

Гляжу в окно – тёмным темно.

Летит состав. Стучит на стыках.

Гремят костяшки домино.

 

Да, здесь работают что надо,

Со всей душою, моряки!..

И бабушка со мною рядом

Всё вяжет тёплые чулки.

 

И поясняет мне:

– Для внука!

Вот в гости собралась к нему. –

А я уже не слышу стука –

Гляжу, гляжу, гляжу во тьму.

 

А там – лесок и поле в дымке,

И огоньки, – видать, жильё.

И, словно на старинном снимке,

Я вижу прошлое своё…

 

Вот моряки уже уснули,

И храп летит под потолок.

И не слыхать уже бабули, –

Она забилась в уголок.

 

В клубок свои воткнула спицы

И спит, как видно по всему…

 

А мне не спится, мне не спится,

А мне не спится почему?

 

Вот позади уже Калуга.

Состав летит в дыму по грудь…

Да, здесь

Давно когда-то

Друга

Я провожал в последний путь.

 

Уж эта память!..

Только трону,

Не избежать её услуг.

…Мы занимали оборону,

Траншеями изрезав луг.

 

И был мой друг таким, как всякий

Из наших сверстников-ребят.

И вдруг…

Ну ладно бы в атаке,

Когда палят… Когда бомбят…

 

А то во время перекура

Мы обходили с ним лесок,

Тогда шальная пуля-дура

И обожгла ему висок…

 

Ну вот и первая могила.

Звезда и маленький портрет…

Ему, как мне, в ту пору было

Примерно восемнадцать лет.

 

Родился под московским небом.

Со мной ходил в десятый класс.

В горах не жил. У моря не был.

Деревню видел в первый раз.

 

А что ещё внести в анкету?

Ни разу не сказал – «люблю»…

Ты, время, близишься к рассвету,

А я не сплю, не сплю, не сплю.

 

3.

 

Светает уже немного.

За мокрым стеклом окна

Просёлочная дорога

Петляет вдоль полотна.

 

Я давней ещё порою

И в этих бывал местах…

Вон прячется под горою

Речонка в густых кустах.

 

Я помню, она о чём-то

Всё песни свои вела.

Обычная эта речонка

Всех лучше для нас была.

 

Была, говорю я… Было…

Да вот поросло быльём…

А ты её не забыла

На долгом пути своём?

 

Нас в то фронтовое лето

На берег её крутой

Водила дорога эта.

Но только постой… Постой!..

 

Ни озера тут, ни моря

Не было в те года.

А нынче здесь, камни моя,

Хозяйничает вода.

 

Внушительная картина:

Гонит волну волна.

А вон вдалеке – плотина

И грозная глубина.

 

И в эту пучину с ходу –

Я так и прилип к окну –

Дорога уходит в воду

И дальше идёт по дну.

 

Та самая. Только наша.

Исхоженная вдвоём…

Цвели лепестки ромашек

На майском лице твоём.

 

А что ещё юным надо –

Улыбка, сиянье глаз…

Ты помнишь, и канонада

Ничуть не страшила нас?

 

Я девчонкою

Бесшабашною

Тебя звал.

Губы тонкие

Неподкрашенные

Целовал.

 

Гладил волосы

Цвета зрелого

Ячменя.

И в то лето

Счастливым сделала

Ты меня…

 

Ищи теперь оправданья,

Когда разошлись пути.

Любовь моя, до свиданья!

Вернее сказать – прости!

 

Ни ходу к тебе, ни броду.

Ни отклика, ни следа…

 

Дорога уходит в воду –

Отныне и навсегда.

 

4.

 

Молодость,

Как нам дорог

Каждый твой звонкий след!..

Мне вот недавно сорок

Стукнуло.

Сорок лет!

 

Много это?

Не очень.

Но и не мало, брат…

А за окошком – осень.

Листья летят,

летят…

 

Разве учесть листопаду

Каждый опавший листок?..

А ведь когда-то надо

Всему подводить итог!

 

Где я был прям и честен?

В чём я бывал неправ?

Как на моём бы месте

Кто-то смирял свой нрав?..

 

От паровоза белый

Низом плывёт дымок…

Что же я в жизни сделал?

Что бы я сделать мог?

 

Надо признаться строго:

Как я там ни спешил, –

Всё же совсем немного

В жизни своей свершил.

 

И не моя – чужая

Песня летит в зенит…

Молодость провожая,

Сердце её хранит.

 

Где же её граница?

Всё-таки отмечай!..

Сонная проводница

Мне предложила чай.

 

Вышла. Потом вернулась:

– Тут ещё есть у нас

Вафли. Конфеты «Юность»… –

Это мне – в самый раз!

 

Поезд наш дальше катит,

Новый разгон берёт…

Ну, погрустил – и хватит,

Надо глядеть вперёд.

 

Что же там загорелось

Близко так, впереди?

Может быть, это – зрелость?

Ладно, давай входи!

 

Властвуя безраздельно.

Строже взгляни на явь.

Трезво,

Спокойно,

Дельно

Всё по местам расставь.

 

Но, говоря серьёзно,

Бог весть по чьей вине,

Что-то уж очень поздно

Зрелость идёт ко мне.

 

Может, усилья утроить, –

Молодость-то прошла.

Проводы ей устроить –

Пышные!

И – за дела!

 

Как-то смирить своё тело,

Где-то порыв сдержать…

Глупое это дело –

Молодость провожать.

 

Ладно, не пригорюнюсь,

В зрелость входя свою…и

 

Взял я конфету «Юность»,

Молча её жую.

 

5.

 

Итак, наш поезд в десять сорок пять

Прибудет…

И вагон гудит, как улей.

И надо собираться мне опять

Прощаться с моряками и с бабулей.

 

Опять прощаться?

То-то и оно,

Опять прощаться, и – рюкзак за плечи…

И я смотрю растерянно в окно –

Кого,

Когда и где

Ещё я встречу?

 

Мой друг уже не встанет никогда.

Моя любовь опять не загорится,

Как до конца сгоревшая звезда.

И молодость моя не повторится.

 

Их можно только в сердце уберечь,

К ним только память в силах дотянуться.

Но я всё полон ожиданьем встреч,

Хоть вновь они

Разлукой обернутся.

 

1967

 

* * *

 

Ракет зелёные огни

По бледным лицам полоснули.

Пониже голову пригни

И как шальной не лезь под пули.

 

Приказ: «Вперед!»

Команда: «Встать!»

Опять товарища бужу я.

А кто-то звал родную мать,

 

А кто-то вспоминал – чужую.

 

Когда, нарушив забытьё,

Орудия заголосили,

Никто не крикнул: «За Россию!..»

А шли и гибли

За неё.

 

1944

 

Река любви

 

И всё же есть река любви!

Она бежит, хоть нету моченьки…

А ведь когда-то дни и ноченьки

Над ней гремели соловьи.

 

Да, знаешь, были времена,

Когда в объятиях течения

И радости и огорчения,

И жизнь и смерть несла она.

 

Как мне она была горька!

Я был уже готов отчаяться…

Но, как известно, всё кончается, –

И ты уже не та, река.

 

Не та, не та, совсем не та:

Где гребни волн с крутыми взлётами,

Ну где они, с водоворотами

Твои былые омута?

 

Теперь течёшь едва-едва,

И соловьи не манят трелями

И возвышается над мелями

Полуметровая трава.

 

Но я прошу тебя: журчи,
Пой песенку леску прибрежному,

Ведь всё-таки тебя по-прежнему

Питают светлые ключи.

 

Россия

 

Валерию Дементьеву

 

Она меняется с годами

В своей державной высоте.

И мы гордимся всё упрямей:

«И Русь не та, и мы не те!»

 

Но как бы это к неким срокам,

Достигнув новой высоты,

Не исказить нам ненароком

Её прекрасные черты.

 

А то потом найдём кручину:

Ну, хорошо ли, если мать

Уж так изменится, что сыну,

Что даже сыну не узнать?

 

Вот он дождётся с нею встречи,

И вдруг, смотри, беда стряслась;

Ни прежней, с детства милой речи,

Ни русых кос,

Ни синих глаз...

 

Россия-мать,

Святой и зримый

Да будет жребий твой велик!

Но сохрани неповторимый

Свой материнский светлый лик.

 

1970

 

* * *

 

Солдаты мы.

И это наша слава,

Погибших и вернувшихся назад.

Мы сами рассказать должны по праву

О нашем поколении солдат.

 

О том, что было, — откровенно, честно...

А вот один литературный туз

Твердит, что совершенно неуместно

В стихах моих проскальзывает грусть.

 

Он это говорит и пальцем тычет,

И, хлопая, как друга, по плечу,

Меня он обвиняет в безразличье

К делам моей страны...

А я молчу.

 

Нотации и чтение морали

Я сам люблю.

Мели себе, мели...

А нам судьбу России доверяли,

И кажется, что мы не подвели.

 

1945

 

Стихи о бывшей любви

 

1.

 

Одолела меня бессонница,

Доконали кошмары-сны.

То мне снится, что мчится конница

С неприятельской стороны.

 

Оглушаемый канонадою,

Я, безусый ещё юнец,

Улыбаясь, на землю падаю –

В самом сердце лежит свинец.

 

То другое вдруг сновидение:

Возникая из дымных глыб,

В синем небе, как наваждение,

Вырастает огромный гриб.

 

Кровь из сердца ушла до донышка

И стучится в мои виски,

И в мозгу моем ясно солнышко

Разрывается на куски.

 

А ещё есть сон с повторением:

Снег. Равнина белым-бела.

И следы на снегу сиреневом.

Это ты от меня ушла…

 

2.

 

О тебе я думал, как о чуде,

А теперь я срезан, как лоза.

 

У меня – так говорят мне люди –

Просто безнадёжные глаза.

 

Ну а как сию «немилость божью»

Пережил бы кто-нибудь другой,

Если бы ему ответил ложью

Человек, безмерно дорогой?

 

Я уже не думаю о чуде,

Никого на свете не кляну…

Люди, люди, дорогие люди,

Помогите – я иду ко дну!

 

…И тогда я взвыл совсем по-волчьи:

«Как мне эту рану зализать?!»

Друг явился. Посидел он молча.

И ушёл, не зная, что сказать.

 

Мать моя пришла ко мне в субботу.

Посмотрела. Подвела черту:

– Ты возьмись, сыночек, за работу,

Если уж тебе невмоготу.

 

Так бывает. Правда, не со всеми.

Что поделать, временем лечись. –

Время, время, дорогое время,

Ты скорей, пожалуйста, промчись!

 

3.

 

День за днём с тобой мы врозь,

Год за годом – врозь…

Знаешь что, а ты сегодня

Всё на свете брось.

 

Приходи опять ко мне.

Как тогда. Ко мне.

Видишь, даже ночью поздней

Свет в моём окне?

 

Ты приди. Ты навести,

Чтоб меня спасти.

Если в чём-то я виновен,

Ты меня прости.

 

Видишь, я письмо пишу:

Приходи, прошу.

Если в чём ты виновата,

Я тебя прощу.

 

Стужа сердце мне свела,

Нету в нём тепла.

Это всё без слов понятно –

Ты его взяла.

 

А теперь, пойми сама,

На дворе зима.

…Нет, тебе я не отправлю

Этого письма.

 

4.

 

И я тебя позабываю…

Я нить за нитью обрываю,

Которыми (о, что за бред –

Я сам себе боюсь признаться!)

Мы были связаны тринадцать,

Тринадцать самых лучших лет.

 

Вот нить суровой дружбы нашей.

Ну кто, тебя со мною знавший,

Хотя бы лишь подозревал,

Что сколько, мол, она ни вьётся,

Когда-нибудь да оборвётся?..

Но эту нить я оборвал!

 

А это нить любви…

За годы

Она прошла огни и воды.

Казалось, ей вовек не сгнить,

Её не сжечь, не взять железу…

Но, душу до крови порезав,

Я оборвал и эту нить!

 

А это – просто нить привычек.

И я её без закавычек

Порвал.

Но вот опять она.

И снова, боль превозмогая,

Порвал её.

Но вот другая,

Ещё,

Ещё одна

Видна…

Но я тебя позабываю,

Я нить за нитью обрываю.

Ещё,

Ещё,

Ещё одна…

 

5.

 

О, давай скорей с тобой отчалим

От заставы нашей городской

В ту страну, где крепким иван-чаем

Настоялся ветер над рекой.

 

В ту страну запутанных дорожек,

Солнечных берёз и синих луж,

Где твои следы от босоножек

Всё ещё хранит лесная глушь.

 

Где, земли почти что не касаясь,

Утопая в травах с головой,

Мчится лугом окосевший заяц –

Только уши скачут над травой.

 

Помнишь, – я-то помню, это было! –

Мы, смеясь, за ним бежали вслед,

В ту страну, где ты меня любила…

Но такой сегодня больше нет.

 

6.

 

Мы поднимемся рано,

Мы выйдем с тобой чуть свет.

Мы пойдём по тропинкам забытым

И по росе…

 

…И пришли мы туда,

Где, как память военных лет,

Распласталось

Варшавское шоссе.

 

Где смертям и потерям

Давно потерян счёт,

Где, насупившись, доты

Глядят из-за бугра,

Где, камыш раздвигая,

Как в давние дни, течёт,

Всё течёт, всё течёт

Фронтовая река Угра…

 

Ты, конечно, прости,

Что твой пыльник уже промок,

Что в перчатках нейлоновых

Зябко твоим рукам,

Что с водой перемешанный

Ржавый болотный мох

Не по нраву твоим

Французским каблучкам.

 

Ах, Угра!..

Помнишь, некогда

Просто рубежом

Мы её называли?..

Я помню до сих пор!..

Ладно, время привала!

Теперь давай разожжём,

Да, теперь, как бывало,

Давал разожжём костёр.

 

Ах, костёр!

Как светло и охотно

Вспыхнул он!..

Помнишь, здесь вот сидели

И пели мы у костра?

И шинелью одной

Укрывал нас тревожный сон,

И баюкала нас

Фронтовая река Угра…

 

Ах, костёр, наш костёр!

Разгорелся он горячо!..

Ну а помнишь, ты помнишь –

Такое забыть грешно, –

Как у самой Угры

Бинтовала моё плечо?..

Это было.

Но было давно.

Давным-давно…

 

Ну а память? А песни? А радости?

Всё не в счёт!

А тревоги? А раны? А трудности?

Всё вчера!..

Лишь, камыш раздвигая,

Течёт она и течёт,

Всё течёт, всё течёт

Фронтовая река Угра…

 

1964

 

Сушь

 

Марля с ватой к ноге прилипла,

Кровь на ней проступает ржой.

– Помогите! – зову я хрипло.

Голос мой звучит, как чужой.

 

Сушь в залитом солнцем овраге.

Сухота в раскалённом рту.

Пить хочу! И ни капли во фляге.

Жить хочу! И невмоготу.

 

Ни ребят и ни санитара.

Но ползу я, пока живу...

Вот добрался до краснотала

И уткнулся лицом в траву.

 

Всё забыто – боль и забота,

Злая жажда и чертов зной...

Но уже неизвестный кто-то

Наклоняется надо мной.

 

Чем-то режет мои обмотки

И присохшую марлю рвёт.

Флягу – в губы:

– Глотни, брат, водки,

И до свадьбы всё заживёт!

 

 

* * *

 

Этот луг до конца заболочен,

Но дорога и здесь пролегла.

У налитых водою обочин

Затаилась зловещая мгла.

 

И на соснах больных шелушится

Чешуей золотушной кора.

Словно ватой покрыта пушица,

И над нею гудит мошкара.

 

Но средь этой удушливой гнили,

От которой в рассудке темно,

Белоснежными звёздами лилий

Вдруг меж кочек проглянет окно.

 

Чудо-лилия, ты здесь – чужая…

Но она остановит: постой! –

Чистотою своей поражая

И почти неземной красотой.

 

1983

 

Я был когда-то ротным запевалой…

 

Я был когда-то ротным запевалой,

В давным-давно минувшие года...

Вот мы с ученья топаем, бывало,

А с неба хлещет ведрами вода.

 

И нет конца раздрызганной дороге.

Густую глину месят сапоги.

И кажется – свинцом налиты ноги,

Отяжелели руки и мозги.

 

А что поделать? Обратишься к другу,

Но он твердит одно: – Не отставай!.. –

И вдруг наш старшина на всю округу

Как гаркнет: – Эй, Старшинов, запевай!

 

А у меня ни голоса, ни слуха

И нет и не бывало никогда.

Но я упрямо собираюсь с духом,

Пою... А голос слаб мой, вот беда!

 

Но тишина за мною раскололась

От хриплых баритонов и басов.

О, как могуч и как красив мой голос,

Помноженный на сотню голосов!

 

И пусть ещё не скоро до привала,

Но легче нам шагается в строю...

Я был когда-то ротным запевалой,

Да и теперь я изредка пою.

 

1957

 

* * *

 

Другу-пулемётчику П. В. Малинову

 

Я знаю, друг мой, ты придёшь на помощь,

Когда нависнет надо мной беда.

И мне – уже в который раз! – напомнишь:

«А ведь бывало хуже... А тогда...

...По буераку, всё по буераку

Мы тащим пулемёт березняком.

И вот ещё мгновенье, и – в атаку,

А значит, и прикладом, и штыком.

В дыму, в грязи, в крови – какая смелость!

Как будто нам и нечем дорожить?..

Нет, всё, что в восемнадцать лет имелось,

Хотелось жить, ну так хотелось жить!..

Дымилось и гремело поле боя,

И пламя пожирало всё вокруг...

...А вот сегодня мы сидим с тобою...»

 

Я понимаю это, добрый друг.

 

* * *

 

Я, как грач, хлопотлив и черён,

И, хотя зовусь москвичом,

Я в полях, что заждались зерён,

Появляюсь с первым грачом.

 

Тут уж некогда веселиться –

Ишь как начало подсыхать,

На ладони лежит землица, –

Сразу видно, пора пахать!

 

А когда, подрастая, травы

Ниже клонятся над росой,

Я имею святое право

На рассвете сверкать косой.

 

А ещё я могу на зорях

Слушать, как поют петухи,

Щук зубастых ловить в озёрах

И в сарае писать стихи.

 

Но едва подступает осень,

Прибавляется мне хлопот:

Чем в полях тяжелей колосья,

Тем обильней течёт мой пот.

 

Из земной, из бездонной глуби, –

О, картофельная страда! –

Достаю я за клубнем клубень,

А спина болит – не беда.

 

Не в романе, не на экране,

Не витийствуя за столом,

Это здесь я стираю грани

Между городом и селом.

 

Почему-то в моём народе

Я считаться своим могу…

Стало пусто на огороде,

Пусто в поле и на лугу.

 

Птиц на юг угоняет голод,

И со мной ты, земля, простись.

Только я улетаю в город

Позже всех перелетных птиц.

 

1965