Мария Дубиковская

Мария Дубиковская

Все стихи Марии Дубиковской

silentium

 

Медоноской-пчелой звеня,
Ясность высмеяла меня,
Немотой по губам бия,
Под язык полагая яд.
Пчёлка, пчёлка, неверный друг,
Паутину заплёл паук:
Слово влево,  полслова вправо – 
Промахнёшься – пиши пропало.
Шевелись, извивайся, рвись 
Хочешь – в клавишу, хочешь – в кисть,
А когда воевать устанем – 
Охвати устами.
Точка, точка, тире, тире – 
Тиражируй тирад пюре.
Телеграфною лентой ум
Перемотан.
Silentium.

Помнишь, в пене, во тьме, в начале – 
Как божественно мы молчали?

 

Автомузыка

 

Люблю музыке сдаться в плен

В любом расположеньи духа.

Как ездит по ушам Шопен!

Как наступает Бах на ухо!

 

Садясь за руль в своё авто

И матом пробки кроя сонно,

То Григом греешься, а то

Со скрипом включишь Мендельсона...

 

Бывало, движешься вперёд,

По направлению к работе –

То на Каррераса прибьёт,

То занесёт на Паваротти.

 

И, мысли звукам в такт лия,

Скользишь по снежному покрову,

По кочкам прыгая, и ям

Не замечая оркестровых...

 

А если в этот автотранс

Вопрос поставок кто-то вставит,

То ты ответишь: «Будем Брамс!»

И бицца сердце перестанет!

 

 

Антитеза

 

…И каждая ждёт от судьбы чего-то:

Принца, цветов, стабильного цикла,

Предложенья, ребёнка, мужа с работы,

Сериала, к которому так привыкла.

 

Много подарков хороших и разных,

Подтверждений прогнозов погоды и сонника,

Просто – и многократных оргазмов,

Командировки мужа, звонка любовника.

 

Начала, потом – окончанья ремонта,

Отпуска в Сочи, передачи «Аншлаг»,

Результатов анализов, второго ребёнка,

И ещё – пока высохнет лак.

 

Изобретения невидимого на теле лифчика,

Урожая на даче, соседа пополигамней,

Мамонта покрупнее, поволосатей – его добытчика,

Времени собирать, потом – доставать из-за пазухи камни.

 

Собственную зарплату, гостей на ужин,

Ухода гостей как небесной манны,

Электронную почту, зарплату мужа

(Хмм, он не уехал в командировку? Странно…).

 

Кофе в постель, огоньку, пожарных,

Сантехника, «скорую», реформирования ЖКХ,

Хорошего мужика, несуществующего как жанр,

И, как правило – от козла молока.

 

Ждут индивидуально и группами, ждут, прикрываясь

Как щитом утешающей тезой «Нас рать».

А я не такая. Вот только дождусь своего трамвая –

И отправлюсь всё это брать.

 

Аскорбиновое лето

 

Ты моё лекарство от аскез –

Чистый лист да детская кроватка... –

Тает у меня на языке

Поцелуев лёгкая облатка.

 

От тревог, сомнений и утрат,

Ревности и верности русальей

Щедрые на чудо доктора

Вовремя тебя мне прописали.

 

Пить от скорби терпкий порошок

Страсти аскорбиновой – нелепо,

Только до чего же хорошо

Продлевать в объятьях это лето,

 

Где под полукружием луны

Мы, забыв о болях и недугах,

Нежности целительной полны,

Принимаем полностью друг друга.

 


Поэтическая викторина

Бывайте здоровы!

 

Я «цэ» витамина царица,

Я фея лекарственных трав!

Я ставлю отвары вариться

С утра (предварительно встав).

 

Я шарю в цветах родиолы,

В бактериях разных секу,

Я пару найду цетамолу

За пару, буквально, секунд.

 

В рецептах могу изгаляться

(В народных, ведь я же – народ!) –

От пластырей до ингаляций,

От капель до прысканий в рот!

 

Познав типологию хрипов,

На уровень вышла богинь

Во-первых, в лечении гриппов,

А в гомеопятых, ангин!

 

С врачительства я панацею –

Прошу зарубить на носу!

На блюдечке эхинацею

Быстрей ахинеи несу!

 

Мной снадобий список изучен

От «А»... ну, пожалуй, до «Ю»…

Давай поправляйся! Замучил.

Ещё заболеешь – убью.

 

Вверх и влево

 

Сентябрь был горазд на сантименты.

Котябрь когтист и рыж. Ноябрь – грёбан.

А до зимы остались сантиметры,

Последний груздь, забитый в крышку блога –

И снегом нас как следует огреют,

И хиханьки надолго обломают,

И мы с тобой вконец задекабреем,

И будем декабреть почти до мая.

Пора заткнуть простуженные глотки,

Пора начать флешмоб размером с Гоби –

Надеть под джинсы тёплые колготки,

Достать чернил, задуматься о боге…

Ну-ну, не так уж плохо всё, поверь мне!

Есть пороха и ягоды запасы,

Мы будем весь январь варить глинтвейны,

Мы будем весь февраль мечтать о Пасхе.

А если не поможет даже это –

Взбунтуемся, воспрянем вверх и влево,

И выберем другого президента,

А заодно раджу и королеву,

А заодно державу поюжнее,

Где мы с размаху в море кинем кости –

И станем жить, июня и юнея,

Не подбирая рифмы к слову «осень».

 

Верблюд

 

Пока горчит сухой речитатив

Чужих молитв надеждами на чудо,

Я сплю, свою колючесть заключив

В колючесть одеяла из верблюда.

 

И точно в час ночной рассады рос,

Прервав мои мечты об идеале,

Встаёт верблюд во весь верблюжий рост,

Во весь узор на рыжем одеяле.

 

И под чертополошиной-луной,

Начертанной у выхода наружу,

Колени преклоняет предо мной

И руку предлагает мне верблюжью.

 

И вдоль пустыни простыни вдвоём

Мы с ним идём, земли не чтя покатость,

И он хоронит в горбике своём

Моих речей невысказанный пафос.

 

По терниям нечаянных цитат,

Остроконечных тем не избегая,

Мы ходим с ним под пение цикад

От края нашей плоскости до края.

 

И дружески сочувствует верблюд

На ушко мне – черствы, однако, люди…

Я слёз в твое плечо давно не лью:

Лечу печали ночью на верблюде.

 

Движенье

 

Переживаю отчего-то,

А ты смеёшься почему-то.

Моя свобода перелётна,

Твоя свобода абсолютна.

 

Я по теченью внутривенно,

Ты – по стеченью, внутриванно.

Твоё движенье переменно,

Моё движенье постоянно.

 

Я возражаю нетерпеньем –

Ты отвечаешь некасаньем:

Моя свобода – преступленье,

Твоя свобода – наказанье.

 

На цепи негде ставить пробы.

На пробу цепи разрываю.

И всякий раз с тобой – до гроба.

И всякий раз – пе-ре-живаю.

 

Диана

 

Диана, богиня охоты,

Движенья легки и резки,

Обкусаны нежные ногти,

Припухли под майкой соски.

 

У врат санаторской столовой,

Юна, грациозна, строга,

Стоит в ожиданье улова

Диана на тонких ногах.

 

Бросается мякишем щедро

В толпу голубей-приживал.

Вонзились певучие кедры

Вершинами в синий овал.

 

Галдят одобрительно мамы,

И бабушки кличут внучат,

Вокруг тонконогой Дианы

Курлы голубячьи звучат.

 

Но стоит сойтись постояльцам

В сплошной умилённый кружок,

Как вцепятся хищные пальцы

В трепещущий глупый комок.

 

Четвёртая за день попытка.

Не ведая слова «нельзя»,

С холодным глядит любопытством

В кричащие птичьи глаза.

 

У мам перевёрнуты лица,

И плача бегут малыши,

Молчат осуждающе птицы

С колючих кедровых вершин.

 

Диана, богиня Диана,

Природы недетский секрет.

Сухой некрасивый диагноз.

Одиннадцать солнечных лет.

 

 

* * *

 

Дунуло в ноябре,
Клюнула на тире,
Луны в календаре – 
Дело к маю…
Думаю о тебе,
Думаю о тебе,
Думаю о тебе,
Дура, маюсь.

Верила несудьбе,
Мерила по себе,
Милости от небес – 
Вне соблазна.
Тяжба не по плечу,
Выиграть не хочу,
Только и на ничью
Не согласна.

В городе-не-москве,
В холоде-синеве,
В логове-голове - 
Свято-место
Пусто который год - 
Может, его займёт,
Если не ты, то кот
Неизвестный.

Право твоей игры –  
Прятаться до поры,
Как пересвист с горы 
Душу вынет.
Жду, одолев озноб,
Снова пронзило чтоб
Пулей сирени в лоб
Май навылет.

 

Игра с огнём

 

Я сжигаю мосты как сто восемь японских лучинок,

И с ладошек стираются линии лишних фантазий –

Очертанья детей, городов, наших общих дельфинов,

Наших крестиков-ноликов незавершённые вязи.

 

Я сжигаю мосты, как снимаю сто восемь колечек,

(Как мучительно долго воды не касаются искры!),

Чтобы стали свободными тонкие пальчики речек,

И по струнам порогов бежали по-прежнему быстро.

 

Я играю с огнём как впервые, как в палеолите,

Я гадаю себе на горячем расплавленном воске,

Выхожу со свечой, выхожу на всё те же подмостки,

Где за мной наблюдает всё тот же единственный зритель.

 

Я сжигаю себя прошлогоднюю, время сжигаю,

Вырываю из сердца сто восемь нежнейших листов.

Расставляю кресты и с нуля просыпаюсь: живая!

И ладошками чувствую лучики новых мостов.

 

Из ненаписанных писем

 

1

 

А я не могу решить, глубоко ли в тебя впадать.

То ли по щиколотку – нервы пощекотать,

то ли по пояс, отрезав пути назад,

то ли с разбегу внутрь – и открыть глаза,

так что потом не захочется вылезать:

холодно, ветрено, хлопотно всё, что За.

Всё не могу решить – относиться к тебе легко?

(раз на воде обжегшись, дую на молоко),

или собою душно тебя укутать,

нежность с боков подоткнуть, щупальцами опутать,

солнце в грудине тугою косой сплести,

прыгающим кузнечиком сжать в горсти?

И не отдать и не сглазить, не отпустить.

 

2

 

А знаешь, чем ближе к встрече, тем меньше драмы.

Меньше волнуют лишние килограммы,

реже дурацкие рожи делают «бу»,

даже вороны заткнулись орать про судьбу.

Веришь, не веришь – мне нравится, как я пуста.

Повыгоняла бабочек из живота.

(О тараканах молчу – их кучней и гуще).

Кофе порастворимее, чтоб не гадать по гуще.

Низкий каблук по льду, а не руль и трасса.

Серое вместо алого – и прекрасно,

выдох и вдох вместо приступа нервного смеха…

Знаешь, а это, оказывается, так просто:

взять и приехать.

 

3

 

И когда я летела, теряла кожи:

лягушачью, змеиную и родную,

подлетала к очередному дну и

отпускала очередного боже.

И когда я – мягким – по иглам выси –

обдирая крылья о грозы, горы –

обрывались перья, чешуйки, листья,

Растворялись робость, обида, горечь.

А потом я упала, и было больно,

и разбилась насмерть в осколков тыщу,

и лежала голой в твоей ладони,

и кричала, чистая, вновь родившись.

 

4

 

И пока не придумала нас по новой,

и пока не могу, не хочу ещё

нарушать сияние звуком, словом,

и смеяться пока не могу насчёт –

языком проверю, как губы гладки

и почувствую в бёдрах движений память,

поплыву по теченью, раскинув лапки –

пахнуть сладким, цвести, розоветь сосками,

и согрею радостью пальцы сосен,

и потянет в синее солнца якорь,

и оставлю себе золотое «после»,

чтоб красиво внутри и снаружи – ярко.

 

Июнь

 

Недавно опушившийся июнь –

Большой любитель комара да мушки –

Неласковым подкидышем кукушки-

Весны, уселся на руку мою…

Вот-вот – и лето встанет на крыло,

Затренькает любимчиком-июлем,

И пёстрое на синем намалюет,

И, может быть, порадует теплом –

А там, глядишь, среди роскошных тыкв,

Когда павлиний хвост раскинет август,

Готовы станем к осени, как к правде,

И перейдём со временем на ты.

 

Как меня брать

 

Брать меня – 5 минут на споры,

Ноги в руки – и мчать без устали.

Брать меня – на коня и в горы! –

И не спрашивать, что я чувствую.

 

Без разведки – в карьер да с места,

Боем брать – и в багажник «Боинга»,

Не в прокат – насовсем – в невесты –

На алтарь главарю разбойников!

 

Не рассчитывая на чудо,

Без стыда обнажив желание,

Брать меня, понимая: буду

Не подарком – завоеванием.

 

Всю и сразу, в охапку, грубо,

Возраженья пресечь без жалости!

 

Будешь брать?.. Я накрашу губы –

5 минут подожди, пожалуйста… 

 

Кизиловое варенье

 

Кизиловое варенье

Экзотом форсит на полке.

Кизиловое варенье

Закрытым стояло долго.

 

Кизиловое варенье –

Мгновений замес некислый,

Кизиловое варенье

Едят по особым числам.

 

Кизиловое варенье,

Которому ты – соавтор,

Вкуснее и откровенней

Откладываний на завтра.

 

Кизиловое варенье –

Незамысловатый шифр

Сюжетов-прикосновений,

Срывающих с крыши шифер.

 

Кизиловое варенье –

Алеющих ягод остров

Волнует меня и греет,

Как знаки твоих вопросов.

 

Кизиловое варенье…

Оно уместится разве –

Такое большое время –

В такой тонконогой вазе.

 

Место для тебя

 

В моей жизни нет мест для тебя,

Зато

Ты бы мог относить в гардероб пальто,

Пропускать вперёд и глазеть на зад,

Тонких пальцев кончики лобызать,

Утешать, когда кризис, пожар, аврал,

Приболели дети, супруг наврал,

Подвозить домой, когда пью вино,

Иногда, возможно, водить в кино,

В ресторан, планетарий, театр, музей…

В крайнем случае – секс, на правах друзей.

В моей жизни нет мест для тебя. Хотя

Ближе к осени, кажется, освободят,

Впрочем, так себе место – партер. Преду-

преждаю – оно в последнем ряду,

Боковое. И кресло скрипит. К тому ж

И его иногда занимает муж.

В моей жизни нет мест для тебя, учти!

Если чем-то обидела – что ж, прости.

Есть места у десятков прохожих дам – 

Ты бы мог разместить там своих реклам –

Оторвут с руками: завидный кадр –

Всё на месте, Visa и Мастер-кард.

Обходительный, видный, ч/ю, физмат,

И не очень даже уже женат…

Размечталась, дура… который час?

…Да, на том же месте. В последний раз.

И не надо, и больше – не приезжай.

В моей жизни нет мест для тебя.

А жаль.

 

 

Минутная слабость

 

Пожалуйста, заботься обо мне!
Я вырвалась из замкнутого круга,
В тебе найдя любовника, и друга,
И принца на серебряном коне…
Я вырвалась из круга «я-сама».
Я самоутвердилась. Я устала.
Возьми меня на ручки с пьедестала
Гордыни, честолюбия, ума…
Я самоотвердела. Я тверда.
На мне не остается ран от терний.
А я хочу быть мягкой, и вечерней
(Я женщина. Я самка. Я – вода).
Я слабая. Я баба. Мне слабо:
Коня, и шпалы веером, и в избу,
И если в доме мышь – то будет визгу,
И я не претендую на любовь –
Я слабости минуточку хочу.
Я девочка. Я жалуюсь. Я плачу.
Лежу в постели, свернута в калачик –
И таять, как Снегурочка, учусь.
Я сдам свои права, с таким трудом
Добытые. Ты прав и ты по праву
На всех моих врагов найдёшь управу
И всех моих друзей запустишь в дом.
Ты добрый. Ты высокий. Ты – плечо.
Ты два плеча, и твой спокойный запах
(Уткнуться и не думать ни о чём,
Уснуть в твоих больших мохнатых лапах…)
Ты сильный, но о каменной стене
Не тщусь – наелась. Хватит. Не желаю.
Любить не обязую. Умоляю:
Пожалуйста, заботься обо мне.

……………………………………….
А чтобы мне тот критик не пенял,
Кому чужда лирическая школа –
Отдельною строкою, для прикола,
Пишу юмористический финал:

Я женщина. Ты – выше и умней.
Я слабая, и сильной вновь не буду.
Короче, марш на кухню – мыть посуду!
Пожалуйста, заботься обо мне!!!

 

Мне нужен мужчина

 

Мне нужен мужчина. Желательно – до сорока.

Желательно, чтобы он был настоящий мужчина.

Чтоб духом был молод, и чтоб не дрожала рука

В процессе строительства дома и деланья сына.

Чтоб отдых в горах и меня беззаветно любил –

Высокий, весёлый, заботливый и симпатичный –

Простой сексуал – не гетеро, не гомо, не би –

Мне нужен мужчина. Желательно – срочно и лично.

Удачник в делах и на роликах знатный каток,

Фактурой заметный, при этом на женщин не броский

(Помимо меня), а ещё чтоб он был бы знаток

Хотя бы фамилий Россини, Куинджи и Бродский.

Чтоб что-то приличное было в его гараже,

И чтобы в японские бары водил бы на ужин.

Конечно, читатели, вам любопытно уже –

С чего я решила, что этот мужчина мне нужен?

Сегодня в трамвае мне дали счастливый билет,

И я загадала желанье. Билет был оплачен!!

Мне нужен мужчина. Желательно – жгучий брюнет.

И новые туфли, и мир во всём мире – на сдачу!

 

* * *

 

Мое сердце – рыжая кошка.
В темноте не видать дороги.
Бьёт консервная банка тревоги
По булыжникам. Злой мальчишка!

В темноте не видать дороги.
Мелким мороком с неба брызжет.
А когда-то котёнком рыжим
Без царапок давалась в руки.

А когда-то ходила львицей,
Не со всяким котом водилась.
А теперь – под крыльцо забиться,
Переждать непогоду – вылезть.

Мелким мороком с неба брызжет.
Глухо в городе словно в танке.
Гонит грохот консервной банки –
Добежать до девятой жизни.

Под воротнями – звуки мурки.
Ради мига – котёнком рыжим –
Добежать до девятой жизни
И обратно – на те же круги.

 

* * *

 

Нежность, не уходи.

В сумерки не спеши.

Вот она я, гляди –

Локон ещё пушист,

Слева ещё дрожит

Бабочка-парашют.

Вот она я, держи!

Не отпускай, прошу…

Мне без тебя никак –

Высохший кокон пуст,

Лучше дождя рука

Хлещет наотмашь пусть

Зелень упругих трав,

Чтобы родили сто

Новых цветков с утра –

Скидывай плащ, постой!

Брось подбирать ключи

К выходу из груди!

Снова молчишь, молчишь…

Нежность, не уходи.

 

Неуют

 

Неуют у меня, неуют,

Неумыты по дому снуют,

Непричёсы галдят в голове,

Да шорьки распырялись в наве.

Неуют одолел, окаян,

Неосиленных дел окиян –

Недоструганность строк и полен,

Недоглаженность рук и колен.

Не потьма, не зима, не тюрьма –

Только твердь, круговерть, кутерьма,

Что ни близь, то немедленно врозь,

Что ни кривь, то решительно кось.

Неуют у меня, неуклад,

Непричёмы в сторонке жужжат,

И нельзя прислониться плечом –

Ни к чему, ни о чём, нипочём. 

 

Ниагара

 

…И пока не родился последний герой…
Ниагара не Гера, но ропот не меньше,
Правь и празднуй победу, устрой пирр-горой –
Я одна из твоих смертных маленьких женщин:

Связка глянцевой логики, голых ключиц
На сердечке-брелке (отвергала и липла),
Только плача палач, даже в гневе лучист,
С высоты своего напускного Олимпа

Ты склоняешься над непокорной главой
Моей простенькой жизни, как дважды вода,
Не питаю иллюзий. Зачем же! Постой –
Не сердись, мой Юпитер. Ты прав, как всегда.

 

Оберег

 

Если уколешь взглядом –
Буду туманом серым,
Буду прозрачной тенью,
Небом пустым бездонным.

Если повысишь голос –
Буду зелёным лесом,
Птичьим спокойным шумом,
Войлоком мха сухого.

Если поднимешь руку –
Буду водой сквозь пальцы,
Буду глазами мамы,
Зеркалом в речке тихой.

Если захочешь ласки –
Буду открытой дверью,
Буду дорогой к дому:
Буду самой собою.

 

 

Ожидание

 

Ожидание хуже пытки:
Тупо губы тоскою жжёт.
Знаю, будут ещё попытки
Новолуния, губ и нот.

Ожидание будто губка,
Будто богово: «Всё во Мне».
Ожидание – будто пробка
В забродившем в тепле вине.

Ожиданье – медвежья клетка,
Сонный маятника предел.
Ожидание – будто плетка
Дрессировщика (ты – хотел!..)

Ожидание будто пытка
Тупогубием: рот и лёд.
Знаю, будет ещё попытка:
Он побудет, погубит, уйдёт.

 

Оттого что зима

 

Оттого что зима, лёд на нервах особенно голый,
За порог не решаюсь ступить с воспалёнными гландами,
И с одной стороны – замечательно жгутся глаголы,
А с другой стороны под сугробами – ландыши, ландыши!

Ты в опале рекламных проспектов, в шинельке на вырост,
Я (жми ссылку) в Сибири, с вязанкою сладкого хвороста,
Не могу до тебя докричаться – наверное, вирус
Повредил, обезвредил ли файлы охрипшего голоса.

Здесь, в панельной избушке, красиво, комфортно и пусто.
«Никакого числа», календарь ошалел от усталости.
Я ещё не хочу выздоравливать после безумства,
Мчаться пулей на вылет – обратно, в другие реальности.

О мой Гоголь бульварный, столичный, болотный, дремучий,
Ставший комом в гранитной гортани великого города!
Не утраивай вёрсты молчаньем, не мучай, не мучай –
Не появишься сам, так пришли хоть почтового голубя...

Наглотавшись до чёртиков в белом окошке минутками,
Выхожу в середину метели с плетёной корзиной…
Мы с тобой написали вдвоём эту краткую рукопись,
Что лукавыми буквами строит глаза из камина.

Только был самолёт, и летел как помешанный поезд!
И встречали скрипичным концертом ступеньки на лестнице!
…Я тебе оставляю твою петербургскую повесть,
Навсегда оставаясь в одном из двенадцати месяцев.

 

Парето

 

Двадцать процентов пуха,

Восемьдесят – пера.

Двадцать процентов – пруха,

Восемьдесят – дыра:

Яма, в которой сгинут

Тысяча сто Пьеро.

…Давит через перины

Слова сухой горох –

Тот, что до нас лущили

Тысяча сто писак.

…Колет стихов лучины

Мастера злой тесак:

Суше, острее, горше!

Жгло и горело чтоб!

(Давит сердечный поршень

На карандашный шток...)

Строчки, занозы, стружки…

Не завершив, крушит:

20 процентов – Пушкин,

Всё остальное – пшик.

Критики жёсткий веник

Выметет сор к утру…

20 процентов – гений,

Всё остальное – труд.

 

Парижский шансон

 

Однажды ты какой-то город

Себе приснишь,

И вот уже легко и гордо

Над ним паришь,

 

И вертишь две случайных фразы

На языке,

И обнаруживаешь сразу

Себя – в строке.

 

И замечаешь прямо с трапа

Программы гвоздь:

Торчит изысканным жирафом

Земная ось!

 

Но из-под юбки чудо-башни

Узришь едва ль,

Как интересно девки пляшут

На пляс Пигаль!

 

И ты идёшь туда по лужам,

Но с ветерком

Тебя всосёт в себя верблюжий

Монмартрский холм,

 

Чтоб там какой-нибудь умелец

Сумел успеть

Тебя на фоне пыльных мельниц

Запечатлеть.

 

На живописцев глядя стильных,

Впадаешь в раж –

Мечтаешь тоже взять Бастилью

На карандаш!

 

Нельзя не взять: цветут балконы,

В душе – июнь,

Прекраснозады аполлоны,

Куда ни плюнь.

 

На древнекаменных ступенях

Сидишь, устав,

Пытаясь вишни и сирени

Читать с листа.

 

Прочистив клюв, плеснув на крылья

Кокошанель,

Опять летишь – на запах гриля,

На рю Гренель,

 

Где беллетрист велит гарсону

Нести гляссе

И правит маркером лимонным

Свое эссе.

 

Там лук исходит тихим супом

На карамель,

Там будут звать тебя преступно

«Мадмуазель!»

 

А в звуке, что светло и ясно

Струит струна,

Там перекрещены пространства

И времена.

 

Потом каштаны гасят свечи,

Огни рябят,

Вписав себя в парижский вечер

(Его – в себя),

 

На ус наматываешь устриц,

На шею – шарф,

И пьёшь бордо с улиткой улиц

На брудершафт.

 

Пенелопа

 

Сижу у моря Пенелопой,

Своей джейлопесовской попой

Песок продавливая. Топай,

Зевака праздный! Ночь нежна.

А ты не пашешь и не сеешь,

Аля-улиссишь, одиссеишь,

Тусишь, толстеешь и лысеешь,

И забываешь, что женат.

 

Бликуют волны деловито,

Кипит компот в кастрюле быта,

Оставив несколько попыток

Переливать мечту в ничто,

Свожу баланс рогам-копытам:

Луны разбитое корыто,

И белой нитью шито-крыто

Ничейной ночи решето.

 

Пока весна впадает в Лету,

Свернув в рулон руно рунета,

На самом краешке у света

Ты спишь. Но крутится волчок.

И трутся спинами медведи,

И трутся около соседи,

Червяк любви давно объеден,

Но я ловлюсь и на крючок…

 

И вот – не сеяна, не жата,

Сижу, замужеством зажата,

А время-вагоновожатый

Ехидно смотрит сверху вниз.

Что нам толпы столикой топот?

Останься пеной, Пенелопа.

…Как шум прибоя – вечный ропот:

Не уходи – уйди – вернись. 

 

Питер: последствия

 

Что хорошего в северном городе? Я.

В чистом виде, без примесей чата и быта;

Концентрация света – Давинчева Литта –

И свободы, и это заметно по я-

мочкам смеха, бросающим якорь,

Но не в Лету, а в лето – на память. А значит,

Можно больше не мыкать, не выкать, а якать,

Чтобы в этом пространстве себя обозначить,

Проявиться до чёрточки – сразу и вся,

И смотреться на фоне, и в фон этот влиться,

И заглядывать в окна салонов и в лица

Добрых каменных львов улыбающихся.

Свысока относиться ко всем новостям,

Лишь чуть-чуть волноваться от близости моря

И фантазии про невозможность, хотя

Это спорно (но будет ли кто-нибудь спорить?).

Не деля впечатлений на «как бы» и явь,

С каждым днём становиться смелее и легче…

Что хорошего в северном городе? Я

В чистом виде: в контексте Прощанья и Встречи.

 

Планы на Рождество

 

Всем шаблонам назло: «статус кво»,

«Долгий ящик» и «зубы на полку»,

Я хочу тебя на Рождество –

Под большою разлапистой ёлкой,

Где уже приготовлен рояль,

Канапе в ожидании party,

И по этому случаю я

(Ненадолго) надела бы платье,

И уж если пошло бы на то,

Подвела бы глаза перламутром,

И поставила свечку на стол, 

И бутылочку пива – на утро…

Впрочем, знаешь – к чертям антураж

И подстройку к какой-либо дате,

Я с тобой хоть в гараж, хоть в шалаш –

Без рояля, косметики, платья,

Без (уж если пошло бы на то)

Канделябров, подушек из шёлка,

Мехового (в подарок) манто…

Ёлки-палки! Сойдёт и без ёлки! 

Романтический вечер? Пустяк!   

Жизнь и так не на шутку красива!..

…Без тебя в общем тоже ништяк.

Хватит мне и бутылочки пива.

 

 

Полуночица

 

Опосля жары

Влаги хочется.

Я да комары

Полуночатся.

А в окне луна

Полумесяцем,

А гормоны – ах! –

С жиру бесятся.

На дворе огни

Божолетние,

На губах одни

Междометия.

Между нами ток 

Тонкой линией,

А в руке листок

С Вашим именем.

Небо мотыльком

В душу тычется.

Между нами – омм! –

Электричество.

Надавить на газ

Не сумели мы.

Я письма от Вас

Жду неделями.

Если бы, кабы –

Светлым образом…

Сколько можно быть

Вечным тормозом?

 

Причина творчества

 

В этом мире вторичных отличий

В идеалы утрачена вера.

Не хочу быть твоей беатричей,

А хочу быть твоей алигьерой.

 

Не пророчили этого парки,

Не предвидели мудрые гуры,

Что я буду твоею петраркой,

Ну а ты моим, значит, лауром.

 

Не противься же воле Поэта,

Не ломайся в гримасе шутейной!

Ты уже обречён быть воспетым.

(Я – алябьев, а ты …cоловей мой.)

 

О причинах сказать не робею,

Что меня приближают к великим:

Потому я такая орфея,

Что ты, дурень, такой эвридикий!

 

Работа над собой

 

Просыпаешься утром и думаешь: буду хорошей!

Буду всем улыбаться, любовь и тепло излучать,

Буду корм выносить для бездомных собачек и кошек,

А в критических случаях – думать и мудро молчать.

 

Убеждаешь себя: мол, отныне не буду метаться,

Обижаться, кокетничать, злиться, ругаться, вопить,

Буду делать зарядку и день начинать с медитаций,

Минералкой лечиться и деньги на отпуск копить…

 

…Упадёшь, обессилев, зароешься сладко в подушку,

Проведённому дню, как обычно, подводишь итог:

Двадцать восемь обид (две – смертельных) и ссора с подружкой,

Пять значительных вздохов и три демонстрации ног.

 

Восемнадцать ехидств, тридцать шесть шепоточков вдогонку,

Девять сплетен, три кофе (которых не стоило пить),

Семь бессмысленных трат, двести пять замечаний ребёнку,

И одно (но большое!) желанье кого-то убить.

 

Засыпаешь и думаешь: завтра… конечно… хорошей…

Застилают сознание рваные сны-облака.

Где-то в сердце скребут коготки голодающих кошек...     

Ничего, ничего… не забыть бы купить молока.

 

Разлука

 

Собираясь ранёхонько в путь,

По законному, в общем-то, праву,

Он пожал мою левую грудь,

А потом потянулся за правой,

Но потом передумал: дела!

Побежала его провожать я...

...Долго в сердце ещё берегла

То скупое мужское пожатье. 

 

Реальное шоу

 

Открываем задачник. Читаем задачку. Дано:
Вы мой принц Или-Или, я Ваша принцесса Да, Но.
Мы находимся в пункте «Поехали!», и по пути
Нам положено общую точку опоры найти.
Каковы инструменты? Дорога, интрига, луна.
Осмотрелись на местности. Местность пересечена.
Обменялись кивками и кольцами силы: уже!
Старт-внимание-свадебный-марш. Углубились в сюжет,
Выясняем: Вам свойственно ставить вопросы ребром,
Из которого (толку-то!) наше принцесье нутро –
Предположим, звонок: Мистер Х. – «Кто такой и откель!?»
(Вы не знали, наивный, что был ещё мистер XL) –
Между тем между этаких тем мне милей ускользать,
Огибать, оббегать, как-то сглаживать, прятать глаза,
«Я права, – размышляя, – он – консервативен и лев».
В два прыжка плоскость Вашего юмора преодолев,
Упираюсь в три буквы на высохшей яблоньке: БЫТ.
(Не помыта посуда, не познана Ева...). Знобит.
Переходим на «ты»: «Ты местами практически лыс».
(«Авва Отче, – ночами, – мы выживем вместе?» – «А смысл?»).
Так и бросили кости: я к стенке, а ты на краю.
Так и скажем, когда к нам придут получать интервью:
Общих точек не найдено (за исключением G).
Поперёк и повдоль исходив траекторию лжи,
Не сошлись по причине характеров. Баста. Кювет.
Вот и все результаты. Допрыгались. Сверим ответ:
Для особо понятливых – крупно: – Ву не компрене?!
Знает каждый дурак:
ПАРАЛЛЕЛЬНЫЕ
ЛИНИИ
НЕ.

Гаснут лампы, подходят коллеги: «Какая игра!»,
Но ещё не понять, это занавес или антракт.
– Па-а-прашу реквизитик – дорогу, интригу, луну!

…Только я в Вашу сторону гну свою линию, гну.

 

Светлое начало

 

Какой бы хмурью жизнь ни накачала –
Во мне клокочет светлое начало.
Пустое, инфантильное начало –
Сиять во что попало чем попало.
 
Порой, беря пример с поэтов умных,
Пускаю в стих туман, сгущаю сумрак,
Но – что возьмёшь с натуры примитивной? –
Опять финал выходит позитивный.
 
Мне скучен быт, но хочется событий.
Я уважаю ваш порыв и нытинг,
И спич, горящий горечью и грустью,
И даже баррикадинг с голой грудью,
 
<Но мне противны все (привет, ребята!),
Кто режет слух укропом или ватой>
 
При этом я (по слабости извилин)
Не вдохновляюсь сыростью могильной,
И верю в бога – счастье ли, уродство? –
Который не страдает, а смеётся.
 
На дыры, по которым стоит плакать,
Спешу наставить радостных заплаток,
Переживать бесценность их и скудность,
И кожей постигать любви лоскутность.

Наверное, дурацкие гормоны
Во мне играют тысячью гармоний
И не даёт избыток эндорфина
Клеймить врагов как следует, скотина!

Такое негражданское обличье
В наш век иметь ужасно неприлично.
И вот тайком тяну я морду к свету –
И чувствую вину свою за это.

Как жить, друзья? Убить в себе об стену 
Хихикающих мыслей гуинпленум –
Без тлена, мрака, пафоса в активе?

...Финал банален, плосок, позитивен.

 

Свобода

 

Из руки наклевавшись досыта,
Отказавшись идти в сравнение,
Благодарна судьбе, что послана
В неизведанном направлении,
Оттолкнулась от многоточия,
По касательной, по касательной,
Положительно озабочена,
Ослепительно восклицательна,
Разбежалась, неосторожная,
Побожилась за всё, что сказано,
Положила на что положено –
Не привязана, не привязана!
Расстелила дорогу скатертью –
То ли верную, то ли торную,
И иду королевой матерной
На три буквы в четыре стороны!

 

 

Сезонное

 

– Скажи мне что-нибудь хорошее! –
Глаза туманятся, не высохнут –
О том, что белые горошины
Ещё нескоро небо высыпет,

О книгах свежеотпечатанных,
В которых – новое и давнее,
О том, что клены замечательны
В своём неспешном опадании.

О том, как ночью пели ставеньки,
Когда как вдарило, как дунуло!
О том, что ты – больной и старенький,
А я ещё такая юная…

Скажи, что если б были сказкою,
То ты – солдатик тот, из олова;
Что мне к лицу сегодня красное,
И что ещё лучшей – без оного.

Что стало тяжко править лирою,
Держась в одном пространстве-стремени –
Скажи как есть, не рефлексируя –
Как о сезонном обострении.

Скажи, что я тебя измучала!
Что надоело быть игрушкою!
Что ты меня ревнуешь к Тютчеву,
И придушить готов за Пушкина!

…Пришла негаданно-непрошенно,
Стою с распущенными косами…
Скажи мне что-нибудь хорошее! –
Бесстыжей ветренице-осени.

 

Соло для струны

 

Из гладких камушков морских,
Из брызг костра и звёзд падучих
Пригоршни обликов твоих –
Мой искромётный,
Мой колючий –
Порасплескав в улыбках ста,
В ста увертюрах и финалах –
К плечу на цыпочках привстав,
– Мой удивительный! – шептала,
– В твоих руках стрелою быть,
Струной натянутой гитарной!
Мне нравится тебя любить –
Мой солнечный!
Мой лучезарный!

 

Страшная сила

 

Я раздражитель для чужих мужей.

Событие локального масштаба.

Мечта поэта. Вишня в бламанже.

Водительница нервов по ухабам,

Бросательница взглядов, и платков,

И вызовов. Движенье ли, изгиб ли…

Тропа войны. Страна для дураков

(Вы пойманы – опутаны – погибли…),

Жемчужина в пяти шагах ходьбы.

Нет, бриллиант волшебного ограна.

Сюжет дуэли. Поле для борьбы.

Приз лучшему. Джоконда без охраны...

Я раздражитель для чужих мужей.

Я их желанья ощущаю кожей!

…Пока нет раздражителя свежей –

Чуть-чуть красивей. И чуть-чуть моложе.

 

Там где там-там

 

Там где книг о любви не пишут,

Не бывает никто ревнив,

Первобытной свободой дышит

Племя бронзовых стройных див.

Под там-тамы летают-пляшут,

Рвётся в воздухе песня-крик,

И ни дух и ни зверь не страшен

У огня, что хитёр и дик.

А когда уже ночь испита,

Замолкает, устав, там-там,

Отдаются они открыто

Темнокожим своим богам…

А у нас в лабиринтах буден,

В треуголье любовных стен

Мы боимся свершенья судеб

И мечтаем попасться в плен…

Но в глазах пламенеют блики,

А на пальцах полно колец,

И взрываемся песней-криком

Под там-тамы своих сердец,

И, вверяясь природе вещей,

Исполняем всегда один

Танец маленьких белых женщин

Возле сильных больших мужчин.

 

Ты никогда…

 

Ты за меня никогда не боролся:

Стена.

(Настежь распахнута дверь:

                    «не хочешь – иди»).

Ты за меня никогда не боялся:

Спина.

                    Наспех прощальное «спи»

(всенощное «жди»).

Ты от меня никогда ничего не хотел –

Кроме покоя. Порядка. Покорности: муж.

Ты для меня ничего – ничего! – не сумел:

Близости взглядов. Смятения тел. Совпадения душ.

Ты… ты меня никогда-никогда не ласкал

Только глазами, без ереси пальцев и губ.

Ты до меня никогда – ни рывка, ни шажка.

Непробиваемый. Дерево. Палица. Дуб.

 

Упаднические настроения

 

Ах!

Я вся такая с надрывом,

Стою над обрывом –

Сплошной декаданс.

Это твой шанс –

Лови,

Останови,

А не то!..

А впрочем,

Подай мне моё пальто.

Подай мне авто!

А не то –

Ах,

Я всё такая с надрывом…

 

Холодностих

 

Мне холодно мне холодно мне хо

Согреюсь ли творением стихо

Напраслину опять ли напишу

Закутав ноги в руки руки в шу

И думая о жизни и судьбе

А в общем как обычно о себе

Я маленький унылый однолох

В чужих словах выискиватель блох

Который целый век у моря ждёт

Когда причалит белый лоноход

И юный вишнеглазый Дохлоон

У бочки выбьет дно и выйдет вон

И молвит дорогая едем до

Далёкого морского Охлондо.

Мечтаний сердце девичье полно

Но надо возвращаться в Лоходно

Тут птахи пляшут джигу на окне

Им так же лондохолондо как мне

Мы вымерзнем кричат они нам пло

Так плохотно, что хочется в петло. 

 

 

Шёл сотый снег

 

Шёл сотый снег. Пройдоха-Цельсий

Нули на минусы менял.

Декабрь – хороший полицейский –

Всю ночь допрашивал меня

 

Про недоношенные планы,

Про новорожденные сны,

Про сад, в котором закопала

Останки солнца и луны.

 

Вживаясь в образ детектива,

Давил на тонкие места,

Искал попсовые мотивы

В моих пожухлых плей-листах.

 

Вёл разговор довольно трезво –

Не искажая, не коря,

На крыльях сколы и порезы

Большой линейкой замерял.

 

Потом торжественно улики

Из ниоткуда доставал –

Будильник, кролика, улитку,

Слова, слова, слова, слова.

 

Души расхристанную тушку

Разоблачил, взломав пароль,

Как будто старую подушку

По швам умело распорол.

 

Внутри, заложник миокарда,

Скакал кузнечик заводной,

И я выкладывала карты

На стол казённый по одной.

 

В окне качался месяц новый,

Кидая луч на протокол.

Кивнула в такт ему: виновна! –

И расписалась молоком.

 

Заслушав выговор подробный,

Оделась, вышла, долго шла…

В затылок мне из-за сугроба

Смотрела ёлка в два ствола.

 

* * *

 

Это всё к перемене погоды: болит голова;
Вечный сумрак доводит до слёз; человек раздражает;
Дорожает молчание, слово, ответ за слова;
Не целуются пьяные голуби за гаражами.

Это всё к перемене погоды: конец ноября.
Не тоскуй обо мне, не считай, велика ли потеря.
Я не верю в тебя, потому что не верю в себя,
Я давно и надолго увязла в вареньи неверья. 

Это всё перемелется – в тысячу маленьких мук,
Стрептоцид Рождества некрасивые швы приневестит.
Мы, как страны, сумеем да здравствовать по одному,
Протрезвев от тяжёлых наркотиков «вечно» и «вместе».

Это всё к переменам – а мы их по-прежнему ждём,
Несмотря на прогнозы и темень хоть глаз себе выткни,
Мы назло и наощупь встаём, и идём, и живём, 
Тянем нить, заблуждаемся, ищем, срываемся с нитки.

 

Я женщина почти без недостатков

 

Я истеричка. Я невыносима.

Я разная, как сто улыбок мима.

Я эгоистка. Я великолепна.

Я от своих лучей, сияя, слепну.

Я нимфоманка. Я – непостоянна.

Я ветрена, я буду Ваша рана.

Я вечная эксгибиционистка.

Я обнажаю чувства. Я артистка.

Я королева чёрного пиара.

Я сплетница. Я Вам совсем не пара.

Я аферистка. Я плету интриги.

…Я лишь фрагмент. Я вырвана из книги.

Я Вас люблю. Я Ваша без остатка.

Я женщина почти без недостатков.

 

* * *

 

Я совсем не готова к зиме.

Золотое вино не допето.

Не проложены тропы измен

Жарко-рыжему с пепельно-светлым.

 

Не уложены строки в строфу,

Недопито кино поцелуев.

Хоровод сарафанов в шкафу

Укоризненно пахнет июлем.

 

Я ещё не хочу замечать

Удивленья заснеженных ягод.

Голова октября горяча,

И покров замечательно мягок.

 

Но искрится и тает звезда

На ресницах, накрашенных густо…

Стрекозиные крылышки льда

Под ногами ломаются с хрустом.

 

Я учу равновесие

 

Я учу равновесие.

Падать сладко, но права нет.

Мне и страшно и весело.

Над колючими травами,

 

Над камнями дорожными –

Бой упрямства и робости.

Старой кожицей сброшена,

Но на полпути к пропасти

 

Зацепилась за ниточку –

Ветром не оборвало бы! –

Руки тонкие вытянув,

Я иду над провалами

 

И смеюсь от отчаянья.

Я с рожденья без отчества.

Мне привычно качание

На струне одиночества –

 

Я привыкла, но всё-таки

Не такого хотела я –

С незнакомыми нотами,

В пустоту – пустотелая –

 

Не казню и не милую

Глубину голубиную,

И давно уронила бы

Вниз себя – нелюбимую,

 

Только с нежною силою

Держат дети – два ангела.

И иду, рукокрылая –

К Дому обетованному.

 

диктант без знаков препинания

 

от разбитых бокалов истерзана жизнь до истерик
сколько можно скользить и опоры не чувствовать сколько
выбрать меньших из зол быть ли золушкой верить не верить
собирать ли обратно и тратить ли клей на осколки

притворяться любимой до пятнышка кончика ногтя
станиславский увидев от смеха наверно бы помер
если в каждом из глаз ложь на донышке ложечкой дёгтя
то зачем этот пламень и мёд и гостиничный номер

изменять изменяться до боли бояться измены
отложить на вчера то что было возможно сегодня
оставаться на месте бежать не решаться мгновенно
сжечь мосты и паромы сломать переправы и сходни

нападать защищая построить песочную башню
запереться заплакать забыть побывать несмеяной
отказаться казнить согласиться помиловать страшно
рассказать хоть кому-то что быть единицей так странно

к ссоре соль просыпать просыпаться не там и не к месту
не молоть чепуху из пакетика пить капучино
торопиться успеть опоздать и понять наконец-то
что разбитый бокал был уже далеко не причиной