* * *
О как я мечтала о них –
Бифокальных и сферопризматических,
Да просто волшебных очках,
Излечивающих близорукость.
Ещё я хотела встретиться
С физиком Утехиным,
Который их придумал.
Вырезку из газеты
Всегда с собой носила
И показывала казанским окулистам.
Они читали и не верили,
Говорили, что этого не может быть.
В двенадцать лет
Я мечтала снять очки
И стать, наконец, красивой.
И вот мы с папой
В царстве офтальмологии –
В московском институте Гельмгольца.
Врач с татарской фамилией Акчурина
Даже читать не стала
Мою обветшалую газетную вырезку.
– Физики не врачи, – говорит.
И добавила:
– Шарлатан он.
Мечта разбилась.
Но вскоре, счастье-то какое,
Линзы появились.
И я выкинула очки свои в окно,
Именно так, в окно,
Совсем не по-взрослому
Я поступила.
Но до сих пор
Сомнения во мне гнездятся,
Не могли очки,
Носящие дивное название –
Бифокальные и сферопризматические –
Не сделать мир
Более чётким,
Более счастливым.
* * *
Анне Саед-Шах
Курящий у окна неуязвим.
Он этот мир покинул ненадолго,
Чтобы в одиночестве – о мире.
Он за своей спиной оставил…
Не важно,
Что он там оставил.
А я подумала,
Пусть даже кущи рая за спиной,
Но и к нему иногда
Надо спиной поворачиваться.
И закурила.
* * *
Дожди идут как пленные солдаты,
Не в ногу, спотыкаясь и вразброд.
А я пока не чувствую утраты.
Неверие мне силы придаёт.
Дожди идут, взбивая пену в лужах
Своею нескончаемой тоской.
И мне должно от этого быть хуже,
Но жизнь течёт сонливою рекой.
И через год, не веря, не проверив,
Гляжу на ненадёжный водоём.
…Но за тобою не закрылись двери
Во сне. Мы там ещё вдвоём.
* * *
Когда умирает человек, меняются его портреты.
А. Ахматова
Не портреты меняются.
Меняемся мы.
Я меняюсь.
Дышать хочется
Тихо-тихо,
Чтобы никто не услышал.
Хочется молчать
Вослед ушедшим.
Пусть это будет прощанием –
Эта книга, вышедшая не вовремя,
И этот дом,
Вот этот, напротив,
Мы в нём никогда не бывали,
Как и в сотнях других.
Просто на него
Выходят окна дома моего.
– Люби меня, люби меня…
– Любила тебя, любила тебя…
Слова,
Синяя рубашка,
Старый мобильный телефон.
* * *
Насте Строкиной
Ты говоришь,
Казань далеко,
И там есть море.
Хорошо, пусть будет море.
И набережная.
И твои поздние возвращения,
Как у моря другого.
Чтоб ты ни говорила,
Мы будем печалиться
И вспоминать
Каждый своё.
Главное,
Мы будем знать,
Что море в Казани
Тёплое.
* * *
А. Ф.
Ты фотографировал меня
На фоне «горячей сирени»
И на фоне домика,
Где ты жил в детстве.
Ты так много говорил,
Так много и увлечённо,
Что я не решалась перебить тебя.
Я пропитывалась
Годами твоей юности
Без остановки, без устали,
Днём мы гуляли,
А вечером я читала твои стихи.
И уже не понимала,
Что говорил мне ты,
А что я из стихов твоих узнала.
* * *
Давай расстанемся
И посмотрим,
Как мы выдюжим
Друг без друга.
Я буду ждать
Твоего звонка –
В дверь
Или по телефону.
Главное –
Не позвони случайно,
Не нарушь
Моего ожидания.
* * *
Было детство –
Пуанты и смычки,
Рыбьего жира
Столовая ложка.
Прогулок во дворе немного,
Игры в «цепи» и «сметану».
Но главное –
За далью даль была.
В неё я вглядывалась
Заворожённо.
Теперь больше
Под ноги смотрю.
Вот только жаль,
Что мне не жаль себя.
* * *
Мама не смотрела на меня,
Зато повторяла часто:
– Ах, если б…
И задумывалась о чём-то.
Я насчитала однажды
Семь «Ах, если б…» за день.
Тогда уже считать умела.
Нас было трое,
И всем я говорила:
– Семья – это трое.
Так вот,
Мама по дому ходила
И повторяла:
– Ах, если б…
А я не спрашивала,
Что там,
За этим «если б».
Меня не мучает вопрос,
О чём она думала,
Жизнь ответила
На все вопросы.
Просто дочь недавно спросила:
Почему ты повторяешь
«Ах, если бы»…
Чай или кофе
А.
Ты говоришь нараспев.
Юг России в тебе
Отзывается длинными гласными.
Но это не самое главное.
Из девяти муз
Ты вспоминаешь восемь.
И это неважно ничуть.
Зато мы одинаково
Держим сигарету у щеки
И в тесте смешном
Выбираем не собак,
А кошек.
Хочешь, кубики льда
Мы положим в чай?
Или кофе?
* * *
Позвони неожиданно.
Чтобы я выронила чашку из рук,
Чтоб рухнул мир,
Который я старательно
Кирпичик за кирпичиком.
Позвони неожиданно,
Чтобы картина на стене
Покачнулась.
Чтобы всё – по-другому.
Чтобы жизнь – кувырком.
Чтобы я очнулась,
Наконец,
От сна.
* * *
И смерть отвернётся от нас,
Счастливых и пьяных.
Давай неустанно слушать
Волшебное дребезжание
Трамваев на повороте,
«Обдуваемые тихим ночным сквозняком»,
Щуриться от рассветов быстрых,
Одновременно
Тянуться к сигаретам...
Давай не трезветь
Друг от друга
И смерть отвернётся от нас,
Счастливых и пьяных.
* * *
Давай сбежим,
Удерём,
Пропадём
У зимнего моря.
Будем стоять
На хмельном берегу
И смотреть,
Как изнемогает день.
Будем утешать друг друга
И отстаивать право
На нас счастливых.
* * *
Если попадать под дождь,
То в Льеже.
Чтобы не было зонтика,
А кафе ближайшее –
Через дорогу.
Чтобы вымокнуть
Не до нитки,
Но до озноба.
Занять место
За столиком в углу.
Долго ждать официанта,
И никуда не торопиться,
С удивлением думая
О будущем.
О свойствах перрона
Что знаю о перронах?
Разделяют пути железнодорожные,
И людей разделяют
На остающихся
И проплывающих в окнах.
Перроны бывают ночные
И все остальные.
На перроне нельзя заблудиться.
Вход и выход
Всегда окончательны.
…Мне бы хотелось
Расширить свои познания
О свойствах перрона.
* * *
А. Н.
Пусть длится этот день.
В нём мало вздора.
Из комнаты – в комнату,
Касаясь поверхностей,
Чтоб увериться окончательно:
Всё – настоящее,
Нестерильное,
Ненадолго...
Пусть туя вечно тянет
К моему окну
Свои худенькие руки.
Корзина на подоконнике
Без яблок и грибов
Отправится скоро в чулан.
Может, выйти за хлебом?
Или – в компанию шумную?
И сумерки не наступят.
И не вспомню.
© Лилия Газизова, 2015 – 2016.
© 45-я параллель, 2016.