индифферентно в ближайшую лужу
плюхнись с разбегу, массой податливой
в лужину-грязь окунись благодатную,
перевернись с боку на бок восторженно,
переосмысли всё, в тебя вложенное,
лужа тебя принимает, как есть –
весь твой колбасный костюм – наразвес…
можно глаза направить куда-то
в облачность неба, ветром помятую,
дунуть на воду глубокомысленно,
сыграть в дурака всеми здравыми смыслами,
слово придумать необыкновенное,
остановить в этом слове мгновение,
взять, словно бабочку редкую, в руки
и отпустить…
продолжала процесс всеовощения
лентяи завтрили да молчуки вчерашились
ряской россказни кочевряжились
удочки сматывала лести леска
словопад вызывая то блеском то треском
и я на огонёк мотыльком влетел
всё что смог съел в этой комнате
жадный взгляд разбросал между полок
я ваш бестолковый филолог
что и сам себе безразличен.
до того надоел цинизм,
что стригу себя, как газон.
а где моё солнце и крылья на солнечных батареях?
где развязность мысли?
почему смотреть вниз привычнее, чем вверх?
я придумал специальный знак для риторического вопроса.
я изображаю его каждый день у зеркала.
а когда зеркала рядом нет, сам становлюсь этим знаком я.
раз и навсегда:
читатель, слушай,
слушай сюда!
знаю, до тебя доходили вести...
«автор – странен, до того, что
некоторые подозревают в нём интеллект…»
«автор-де выделяется на фоне духовных коллег…»
«живёт и питается неправильно…»
и «кой-какие вещи угадывает заранее...»
но все эти разносчики слухов,
ахов, ухов
никогда автора не спрашивали,
какого он сам о себе мнения –
оттого все сомнения.
а ведь А. вовсе не претендует на «умность».
прислушайтесь – каждым словом
говорит в окружающий мрак:
я и сам – довольно глупый дурак!
да-да, я очень даже дурак!
самый, что ни на есть, дурацкий дурак!
не совсем ещё круглый, но стараюсь,
закругляюсь, дорогие мои,
закругляюсь!
метался
размечтался
таял
считался
да измельчал
измечтался
вымечтался
меньше стал
примечтался, замечтался, недомечтался и смечтался…
Спи спокойно, дорогой! Мы отомчтим за тебя.
перед грозным, небесным бисером
я метал свиней –
раз, два, три:
разметал свиней, эх!
разметались свиньи,
разлетались свиньи,
разлетелись свиньи,
да по белу свету!
грязью грезили
и огрязились.
нашла каждая свою грязь
и в неё – бух! лицом.
вот и дело с концом,
вот и жизнь удалась.
а ведь были свины
безвинны ...
ему не нужны слова.
а я, от тоски на эскиз похожий,
я научусь ещё рисовать –
даже не сомневаюсь.
ничуть!
в окна смешливых моих мирёнков
иллюзий впущу герань –
выпалит заросли лиц посторонних
пламенной мысли игра,
и разлетится ура…
правда!
– Да, конечно! Вашу избалованную внешность сложно не вспомнить. Да Вы об этом не раз слыхали. Спорим?
– Нет уж! Вы, нахал, «слыхали» о вежливости?
– Да, конечно!
– Ишь, размахался конечностями! О чём мы, кстати? Ах, да – в июле тогда, на кладбище... помните?
– ...слабо... ну надо же! ... не напомните?
– Как же? а сторож-мертвяк? а кусты? Вы тогда, кажется, умудрились простыть...
– Действительно, ветер был дикий... а что за кусты?
– Гвоздики, заросли... и шорох ночной... и крики внезапные северных птиц... и звери как будто выли...
– Простите, madame, не Вы ли… ?!!
– Узнал, наконец, безобразник!
– Конечно, конечно! Прекрасная ... ! Как мог я забыть Ваше чудное имя?!
– Право, тогда мы были другими... и я – чуть моложе, и Вы – чуть смешней.
– да-да! и нежней... конечно, нам всем изменяться положено, но Вас, дорогая, увидев едва...
– Слова, слова... пройдёмте-ка лучше молча ко мне!
– Конеш-ш-ш...
вот конденсатор очеловеченный
друг против друга, будто пластины –
мягкие, тонкие, очень простые:
улыбка улыбке – лучший заряд,
женщина рада, мужчина рад:
вместе включают Его Величество –
Электричество
Встретились мысли две.
«Чем же я хуже виолончели?» –
Скрипнула жалобно дверь
«Люди, цепляйтесь за наши лианы!» –
Крикнули провода
«Тело моё, не правда ль, желанно?»
Прошелестела вода.
На перекрёстке образов действий
Вдруг шевельнулся стыд.
Знание, только от слов раздевшись,
Не успевало остыть.
Между домами с трудом протиснулась
Истина невпопад.
Некто прищуром щупал завистливым
Праздничный словопад.
На перекрёстке всех перекрёстков
Плавится форма материи косной.
Свет! – маяков перекличка – свет!
Места величественнее нет.
«дайте мне кто-нибудь стрекача!»
слово услышал и понял – хоть плачь! –
нужен стрекач.
мне отвечали они, хохоча:
«нету в природе его, стрекача!
помочь тебе, детка, может лишь врач,
а не стрекач!»
неугасимой была печаль:
так и не смог отыскать стрекача...
этим свою линию гну,
линию жизни в ладони Творца –
всё бы ничего, но у линии нет лица,
нет лица, нет лица,
ха-ха-ха…
что за чепуха?
бессмыслица…
Где доверие, когда вирус действия
Рвёт нервы и деревенеет идея времени?
Так с издевкой ворона орёт «Нет, не-ет!»
И недоверчиво рты кривят открытые двери смерти.
А во сне ночь сменяет день –
И наблюдения на сезоны блюдьми поделены.
От него, сна, недалеко до смерти, но смерти нет!
Верьте мне, верьте! Верди знал – нет её, смерти.
Нет. Нет! Смерти – нет.
Архитектор построил дом.
Скульптор вылепил статую.
А у меня така-а-а-я причёска!
Садовник посадил дерево.
Врач спас человека.
А я та-а-а-к вкусно покушал!
Композитор дописал симфонию.
Художник – картину.
А я уснул и мне та-а-а-к хорошо спалось...
девочка, хочешь наку? Девочка? Девочка...
не хочешь, не надо, пойдём, погуляем
мимо картона домов обшарпанных –
глянь в окошко,
там у каждого карточного жителя – своя живность,
у кого – тараканы, у кого – карпы,
о, у них такие карпы!
а у этих шкаф стал Обувным Храмом,
мы по сравнению с ними – никтожества,
и сказать о нас нечего, и заглянуть некуда,
приходи, дурочка, ко мне замуж. Пора нам.
влез на мартовский лёд –
выдержал лёд
но не выдержал кот:
скользко на льду,
страшно коту.
вот.
текут показного счастья возгласы –
части общего мыслеобраза
приветствуют нового приспособленца:
микро покамест, но ещё вырастет,
будет, как все, разводить сырость,
а то и серость.
расти, молодой, а мы подскажем,
как поскорей в этот мир ввязаться –
будешь пока эрзацем:
красная капля жизненной краски –
будущей ржави, будущей страсти,
крикни ещё не привычным нам «здрасьте»,
крикни, малыш, кричи, не стесняйся.
хлопает кроха штрих-кодом ресниц:
видеть не хочет изношенных лиц,
плачет от боли, обратно рвётся,
а рядом – врач. Стоит, смеётся.
© Лев Марченко, 2007–2009.
© 45-я параллель, 2009.