Кирилл Ковальджи

Кирилл Ковальджи

Вольтеровское кресло № 21 (261) от 21 июля 2013 года

Ну, как вы там в раю?

 
В списках значился: R052
«45-й калибр» – конкурсная подборка
 
* * *
 
Айседора Дункан и Марина Влади,
вы спасения ради… увы… се ля ви…
У Сергея стакан, игла у Володи –
и каюк европейской любви.
А в России талант со счастьем в разводе,
в разладе, не в моде – зови, не зови…
Но бессмертье Серёжи, бессмертье Володи –
беспредельность русской любви!
 
Две России
 
1.
– и не белая
и не красная –
очумелая
и прекрасная!
многослойная
вертикальная
– непристойная…
– гениальная!
 
2.
Как на площади Восстания – высотка,
сталинская красотка:
шпиль до неба!
 
Как на этаже двадцатом
свадьба, а на десятом
развод с кулаками и матом
 
Как на восьмом рожают
на седьмом умирают
как на шестом обмывают медали
как на кухне идейный спор
 
как в подвале –
расстреливают в упор!
 
3.
Россия – сутки в поездах.
Она вопрос вопросов.
Спор в коридоре, храп впотьмах,
жилище на колёсах.
Перрон, разлука за спиной,
коньяк перед дорожкой,
сыр, бутерброды с колбасой
и чай с дрожащей ложкой.
Спор о житье-бытье в купе
и в тесноте на полках
о власти, будущем, судьбе,
житейских кривотолках.
Свобода, исповедь… Вагон
Какие слышит речи!
Здесь откровенности закон
С гарантией невстречи.
По всей стране, по всей длине
прекрасных, бесполезных
идей – нет ни в одной стране
длинней дорог железных.
Успех и горе, смех и грех…
В заботах о ночлеге
по паре тварей – этих, тех,
как в ноевом ковчеге.
Набит Россией весь вагон,
а те, что прочих выше, –
ну, нечто вроде vip-персон –
те, верно, там, на крыше…
 
* * *
 
Чтоб отброшенным быть в предысторию,
ночью нужен простой предлог…
В современнейшем санатории
отключился электроток,
вот и стали мы первобытными…
Но, пожалуй, некстати пример:
вовсе не были беззащитными
первобытные в мире пещер.
Это нас пугают горы и степи,
ночь, где зверь появиться не прочь…
Это наши чины и учёные степени
слабонервным не в силах помочь.
Современники, сбитые толками
о технической слепоте,
не хотите ли тихими толпами
встать
и слушать стихи в темноте?
 
* * *
 
Твоё имя – ветерок и влага,
Твоё имя – волны и маяк.
Что любовь, где нет немого знака? –
твоё имя – это мягкий знак…
А объятье – мягкий знак и твёрдый,
встретились по-русски инь и ян, –
переплетены и распростёрты…
Чьим-то мягким именем я пьян.
 
Сонет
 
Не я задумал в этот мир мужчиной
Явиться. Я бы, может, не хотел
Животную зависимость от тел
Переживать... Не я тому причиной.
 
Но прихожу теперь к тебе с повинной,
Что я готов переступить предел,
Что против воли попросить посмел:
Хоть на ночь стань моею половиной.
 
От напряжённости освободи.
Я успокоюсь на твоей груди,
Как человек – самим собою стану.
 
Пускай принадлежу к мужскому стану,
Но в мире, где полным полно мужчин,
Какой ни есть, но я всего один.
 
* * *
 
Если можем отложить на завтра
нашу встречу – сможем на года.
Пустота разверзнется внезапно,
навсегда закатится звезда.
Прошлое словами не мани ты,
нет лекарства против рубежа.
Если размагничены магниты,
не спеша их разъедает ржа…
Умирает время вне азарта,
Всё пропало, если не сейчас…
Сколько б раз не наступало завтра,
это завтра будет не для нас…
 
* * *
 
Ну, как вы там в раю? В неведении, что ли,
что существует ад и вопли вечной боли?
А под землёй вулкан – не видно сквозь асфальт?
В большие города с неоновым фасадом
вползают смертники, а с майским райским садом
соседствует Содом и Бухенвальд!
Не слышит ухо и не видит око
хотя бы одного
среди толпы
пророка!
 
* * *
 
Пусть по заслугам поэтам награда
или премия, но порой
на полке их книги из первого ряда
перекочёвывают во второй
или вообще покидают полку,
когда от них поубавилось толку.
Переменчивая библиотека –
литературное зеркало века.
 
* * *

Стою я на Тверском бульваре…

Сергей Есенин

 
 
Мечтал о пушкинской судьбе
Есенин на Тверском бульваре.
Поодаль, но с поэтом в паре –
По праву думал о себе.
И вот в столичном перегаре,
В металле вылитый, тяжёл,
Стоит он на Тверском бульваре,
А Пушкин площадь перешёл…