Катерина Груздева-Трамич

Катерина Груздева-Трамич

Новый Монтень № 35 (311) от 11 декабря 2014 года

Не дышать

 

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

 

1.

Если человек сначала дышал, а потом перестал дышать – принято считать, что он жил и умер… Не всегда это так.

Господин Д. просто теперь не дышит, он не нуждается в воздухе. Точнее, нуждается, но может без него жить.

По причине странных изменений организма, господин Д. видит теперь – абсолютно всё – в сиреневых сумерках, царящих вокруг него денно и нощно. Кроме того, господин Д. вообще не чувствует запахов, а что до осязания – может проходить сквозь стены иногда. Они для него вязкие, и всякий раз, когда надо пройти через них, вязким становится сам господин: чтобы пройти через что-то, надо сродниться с этим.

Но поменялись не только физические параметры мира. Господин Д. стал слышать теперь чужие мысли, и никакие стены не могут защитить его от постоянного вторжения чужих дум в его голову. При этом он вовсе не сумасшедший (хотя бы потому, что недышащего человека с точки зрения психиатрии не может существовать), голоса его не мучают – к нему лезут именно мысли, и он измотан до такой степени, что считает: он попал в ад.

На работу господин Д. не ходит, женщины у него нет – несмотря на внешнюю привлекательность господина, живёт он в заброшенном доме и давно ничего не ест, потому что если уж он не нуждается в воздухе, то в еде и подавно.

Единственный друг господина Д. – это странное существо… огромная кошкособака, приблудившая к нему из ниоткуда и вообще непонятно каким образом появившаяся на свет. Но если бы её не было, господин Д. точно сошёл бы с ума – дело в том, что кошкособака умеет зализывать мозг и успокаивает на какое-то время. Чужие мысли и тогда продолжают взламывать голову, но в минуты соседства с кошкособакой они напоминают капанье воды из крана, от которого можно абстрагироваться, если рядом с тобой родная душа.

 

2.

В этой стране было два главных города: город Хаос и город Холод. Господин Д. жил в Холоде, был бледен лицом и думал про себя (за неимением зеркала), что у него седые волосы (хотя на теле почему-то были чёрные). Кошкособака знала, что господин Д. брюнет, но не могла ему сказать об этом. Она знала также, что заброшенный дом, где они вдвоём обитают, давно снесли (очень давно), но даже если бы Д. узнал об этом, его бы вряд ли это взволновало, ему было плевать на город Холод, он мечтал жить в Хаосе. Такое ненормальное стремление решительно отличало господина Д. от подавляющей части холожан, однако Д. и в самом деле искренне надеялся, что в Хаосе он оживёт.

Холод был довольно большим и красивым городом, но души в нём почти не было. Изначально он был продуман мозгами и вычерчен на болоте – северном, мрачном болоте, где извечно шарился ветер. Город Хаос обладал когда-то душой – тёплой и непредсказуемой, но потом возвеличился и свихнулся. Правда, душу это событие не отменило. Не совсем, во всяком случае. Она запряталась куда-то глубоко и выглядывала порой из-за углов, под сурдинку. Господин Д. знал даже, где её искать: можно в кривом переулке, можно в старом трамвае, можно на чердаке позапрошлых времён или во дворике со скошенными углами – везде найдётся. Надо знать места, и всё. Одна беда была у господина: места он знал, а как добраться до города Хаос – не имел представления. Кошкособака родом была оттуда, но откуда это могло стать известным, если она не могла говорить. Господин Д. расспросил бы её: как дойти до заветной мечты? …но самое интересное – он не ловил даже мысли приблудившего друга; видимо, за это господин Д. любил кошкособаку особенно.

 

3.

Однажды она не вернулась. Любимое утешение ушло навсегда из дома, и наш господин одичал. Он слонялся по улицам Холода, пел заунывно песню, состоящую из чужих дум, и видел всё в сиреневых сумерках – настолько беспробудных, что хотелось уснуть прямо здесь, на улице. Прохожие не замечали господина.

Так прошло достаточно много времени – до тех пор, пока господина Д. не увидел другой господин. Он был заметно старше по возрасту и старше по внутренней сути своей – она и выявила моментально, что господину Д. нужна помощь.

Старый господин подошёл к нему и поинтересовался:

– Вам плохо?

Господин Д. отпрянул в первый момент, гордо поднял голову, но тут же в глазах его всплыла сумасшедшая боль, и он ответил:

– А вам какое дело?

– А вдруг я могу вам помочь?

– Чем? – господин Д. усмехнулся, – Подсадите меня на наркотики и будете деньги из меня доить?

– А разве у вас есть деньги? – старый господин загрустил от такого хода беседы.

– Нет.

– А разве вас можно подсадить на наркотики, если вы даже не дышите?

Господин Д. смолчал.

– Вы знаете, – продолжил старый господин, – В этом мире, как ни странно, ещё остались люди, которые просто хотят помочь.

Господин Д. промолчал снова.

– Почему бы вам не отправиться к башне грифонов? – спросил старый господин.

– А что там? – заинтересовался господин Д.

– Там ваше спасение.

– Ээ… Вы верите в эти сказки?

Старый господин покачал головой:

– Здорово вас изувечило.

Господин Д. посмотрел на старого господина с тоской и зарождающимся доверием – даже очки поправил, чтобы видеть получше старого чудака.

Тот, в свою очередь, приподнял шляпу – в знак учтивости.

– Изувечило, – подтвердил, наконец, господин Д., – Видите: я не дышу даже.

– Так вот отправляйтесь туда – задышите.

– А зачем?

Старый господин улыбнулся, пожал плечами, и, хитро глядя на господина Д., произнёс единственное слово: «Увидимся», после чего растворился в сиреневых сумерках и еле заметным дымком улетучился куда-то вправо и вверх.

– Вот ведь гад, – посетовал господин Д., – Он ведь точно знает, что я пойду. Обидно…

Господин Д. и в самом деле сразу же направился туда – к башне грифонов. Башня представляла собой кусок заводской трубы позапрошлого века. В этой трубе ничего интересного не было – кроме записки от кошкособаки. Она была оставлена на самом верху башни – кошкособака подоткнула её под заглушку из листов железа, господин Д. оказался на этой заглушке непонятно как. Унесло просто. То ли ветром, то ли чем… Как бы там ни было, удивление от того, что кошкособака умеет писать, стёрло все предыдущие удивления. Говорить не умеет, а писать – да. Да ещё так складно! В письме подруга просила прощения, что оставила господина Д. одного, и объясняла, как добраться до города Хаоса. Надо было закрыть глаза, набрать в лёгкие воздуха и раскинуть руки. С первым и третьим у господина Д. проблем не было, а вот со вторым он буквально не знал, что делать.

В голове возник мысленный поток, чуть было не ставший потопом. Вначале господин Д. подумал, что понятия «дышать» и «летать» для него равнозначны и оба из области фантастики. Для простых людей только летать, а для него ещё и дышать – и то, и другое сказки. Далее промелькнуло, что он червяк или змея, поскольку рождён ползать, а с другой стороны – анаэробная бактерия, ибо только эти существа не дышат, все остальные нуждаются в воздухе. Вдруг вспомнилось ему, кто такие грифоны – мутанты ведь тоже, и тогда господину Д. стало смешно, пока мысли чужих людей со всей дури не хлынули ему в голову. Это были самые разные мнения касательно башни грифонов, самих грифонов и сказок вообще. Господин Д. сообразил, что сейчас захлебнётся, и рефлекторно начал хватать воздух ртом. Стоя во весь рост на железной заглушке, он почувствовал, что в его тело начинает поступать сырой тяжёлый воздух, вечерний, ноябрьский, и не мог поверить в то, что он ощущает это наяву.

Господин Д. закрыл глаза и раскинул руки – тоже рефлекторно – пытаясь помочь воздуху войти внутрь. Это было странно, но, в конце концов, с господином Д. случилось невозможное – он смешался с воздухом, растворился в нём.

«Чтобы пройти через что-то, надо сродниться с ним», – сказал в голове знакомый голос старого господина, а господин Д. уточнил: «Чтобы проплыть…»

До города Хаоса он добрался вплавь безо всякого компаса, прямо по воздуху, знавшему путь.

 

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

 

1.

Город Хаос выглядел плохо. В нём было столько анаэробных бактерий, змей и червяков, приделавших себе искусственные крылья, что господин Д. и представить не мог такое заранее. Слава Богу, сейчас, плавая в воздухе, он отличался от них.

Удивительно, но чужие мысли не ударяли теперь в голову, и господин Д. рискнул спуститься на землю, хоть и боялся, что уйдёт с головой в мысляную воронку. Как только подошвы коснулись асфальта, Д. осознал, что и собственных мыслей не слышит… он словно бы отупел. Вокруг он увидел туман, хоть и прозрачный – но плотный настолько, что господин Д. его ощущал. «Стекло, – вяло ворочалась мысль в голове господина, – Я в банке». Снаружи стекла суетилось, бежало и прыгало всё – люди, огни, цветные бумажки – разобрать не всегда было можно. Одна из бумажек влепилась в стекло, и Д. прочитал на бумажке фразу, адресованную ему… Записка была от кошкособаки! «Насколько же мне повезло, – проплыло в голове господина Д., – Что меня в этом всём отыскала её бумажка…»

Фраза на чудо-бумажке гласила: «Иди за мной». Почему господин Д. решил, что это от кошкособаки, – не знал даже сам господин, но он в точности знал: от неё.

Бумажка как будто сама продвигалась в пространстве, влеча за собой толстостенную банку с господином внутри. Бумажка плыла через Хаос – вечерний, почти ночной – поблёскивала в снежном воздухе, колыхалась… и вот уже господину Д. верилось в то, что это и не бумажка вовсе – это его звезда. Внутрихаосоводная.

Через час с небольшим господин очутился в закрытом от неба бульваре – как будто в тоннеле, ведущем в рай – и предвкушал свою встречу с подругой, следуя за бумажкой. Мерцая под чёрными кронами тополей, бумажка свернула направо, перевела господина Д. через проезжую часть и ударилась в дверь. Господин прочитал на табличке, висящей сбоку двери: «Музей Ермоловой». Удивился. «Неужто мой друг по паспорту Ермолова и устроила в свою честь музей?» Не додумав нелепую эту мысль, Д. увидел, что дверь перед ним раскрыта.

 

2.

Кошкособака была в полосатом халате и, не прекращая раскуривать трубку, царапала креслом-качалкой паркет. Раскачивалась она так мелко и так часто, что у Д. запестрило в глазах. Голова его закружилась, а из-за дыма – пускай и ароматного, это не важно – наш господин опять разучился дышать.

То, что сам вид его друга («Она явно мужского пола», – посетовал Д.) привёл господина в ступор – не подлежало сомнению, но ещё большее недоумение вызывал возникавший вопрос: кто же такое кошкособака на самом деле?

Надо сказать, господин Д. очень долго плутал по музею, прежде чем вышел на друга. Шастал по лестнице, коридору, комнатам, по концертному залу – в мутных потёмках, однако без мыслей, но и бумажка исчезла из поля зрения. Кое-где – на лестнице, например, – господин Д. пытался нашарить включатель света и, как в специальном кино, гладил ладонями чёрные стены, холодные и шершавые. Когда он наткнулся на раму картины, он подумал, что это окно, откуда должен бы проникать свет и не делает этого… Господину Д. стало страшно: а вдруг во всём мире наступила кромешная тьма и он в нём один? И нет больше там ничего… Но вдруг откуда-то, в темноту – приползла дорожка лунного света, и господин увидел, что трогает он портрет. Столкнулся с героем портрета глазами. Перепугался вконец и даже вскрикнул, за что ему стало стыдно. Потом он попал в зимний сад, после сада – ещё куда-то. Слава Богу, кошкособака возникла в итоге сама – словно сделала себя из пространства – и тут же включила настольную лампу.

А прямо теперь кошкособака достала из письменного стола шапочку и, на глазах у нашего господина, водрузила себе на кошкособачью голову. На шапочке золотыми нитями явственно был вышит глаз в треугольнике – знак масона.

Кошкособака как следует затянулась трубкой и выпустила в пространство кабинета директора дым. Едкий и ароматный. Совсем не дыша, господин Д. почувствовал, что ткани его нереального тела состоят теперь сплошь из дыма, и едва удержался на дымных своих ногах от падения в полный обморок.

– Здесь тоже не здорово, – наконец, сказала кошкособака. Голос у неё был странный. Женский и красивый. Господин Д. предполагал услышать некрасивый и мужской.

– Угу, – кивнул он, – А ты кто тут?

– Я управитель миром.

– Ух ты…

– Да ух ты-то, ух ты… – с тоской повторила кошкособака, поднимаясь со скрипом с кресла-качалки и отходя от друга к окну, – Ух ты… Отсюда управлять ну совсем не получается! – кошкособака вздёрнула на этих словах голову и выпустила дым вверх.

– А почему тогда ты управитель?

– В идеале. Я управитель в идеале. Вот так.

Кошкособака отряхнула лапой халат – как будто от пепла, хотя какой пепел, если она курила трубку?..

– А почему ты именно тут?

– Так просто… Придурь была у меня такая.

– И что же дальше? Как мы будем с тобой теперь?..

Кошкособака поворотилась к окну спиной и обратила на Д. свой кошкособачий взгляд – колкий и мягкий одновременно. Опять затянулась трубкой. Потом сделала трубкой утвердительный жест в воздухе – прямо как Ленин или кто-то из них.

– Знаешь, – кивнула кошкособака, – Чтобы бред этот весь прекратился, нам надо бежать.

Господин Д. изумлённо приподнял брови.

– Да! – кошкособака стала расхаживать по кабинету, обдавая нашего господина дымом, никак не кончавшимся отчего-то…

– Да. Нам надо добраться до города Хора.

– А где он?..

– Я точно не знаю, – созданье понурило голову, остановилось, – Вроде бы, в центре Сибири, но он засекречен. Придётся дотопать туда пешком. Руководствуясь интуицией.

– И что? В этом городе нам будет лучше?

– А как же. Он вполне идеальный. Там я стану действительным управителем мира. А ещё женой тебе стану… обернусь, вот увидишь, девой, и поженимся мы с тобой. В мире наладится всё. Обещаю. Управлю им так, что будет всем счастье. Я давно об этом мечтаю, – кошкособака погрузилась по новой в кресло-качалку, а господин Д. ответил:

– Ну ладно.

После чего в дальней комнате начала куковать часовая кукушка. Была теперь полночь, и кукушка старалась на славу.

– Давай посчитаем, сколько нам лет на земле осталось, – предложил, не дыша, господин Д. и сразу вздохнул – только выдоха не было.

– Ладно. Давай посчитаем, – улыбнулась кошкособака.

В тишине они слушали кукование – господин Д. стоял и боялся пошевелиться. Кошкособака сидела в качалке смирно и не качалась. Кукование не прекращалось. Д. насчитал тридцать раз и почувствовал, что все его ткани наполняет одно грандиозное слово: «ку-ку». Кошкособака была, казалось, в трансе. Кукушка прокуковала уже шестьдесят девять раз. Разе на семьдесят третьем её кукование начало отдаваться эхом во всех помещениях ночного музея, заполняя его, как вода заполняет банку. Господин Д. почувствовал снова, что вокруг него толстые стеклянные стены, но они не спеша растворялись в сплошном куковании… бессмертия, что ли?

Кошкособака внезапно встала с качалки:

– Пошли.

 

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

 

На улице голос кукушки нёсся со всех сторон: из окон, из проулков, с асфальта и неба лилось непрестанное кукование. Оно колыхалось в воздухе и само колебало воздух, качая снежинки и облака. Даже звёзды в далёких галактиках подвергались воздействию птицы. С неба посыпалось конфетти. Господин Д. спросил у подруги:

– А это откуда?

– Сверху, – поспешила отделаться кошкособака, укутываясь в полосатый халат.

Дабы не оказаться под гипнозом от кукования или – что ещё хуже – дабы не оказаться без ума, кошкособака решила отвлечь господина Д. рассказами о городе Хоре. Они ушли уже далеко от бульвара и находились в районе заснеженного Октябрьского поля, но кукование не прекращалось, и кошкособака вещала как можно более оживлённым тоном:

– Я читала про город Хор секретные материалы. Случайно нашла их в архиве музея…

Господин Д. с сочувствием поглядывал на босые лапы кошкособаки, ступающие по льду и насыпанной сверху соли, хотел предложить подруге хотя бы носки, но не решался прервать монолог… она продолжала:

– В городе Хоре, наподобие башни грифонов в Холоде, существует центральное здание – называется это здание Ротонда Великого Трубкозуба. Ты знаешь об этом чудесном животном хоть что-нибудь?

– Да, – соврал господин Д., крайне смутно припоминая какую-то передачу из цикла «В мире животных».

– Так вот. Трубкозуба в Ротонде, понятное дело, нет. Но Ротонда священна. Хотя бы из-за того, что животное трубкозуб удивительно и полезно, но в городе Хоре перешло в категорию мифа… в то время как на земле трубкозубы ещё существуют. В Хоре, как пишут в секретнейших документах, передовое время. И с их точки времени трубкозуб – вымерший символ вечности, что-то сродни дракону…

Кошкособака, переводя господина Д. за руку через МКАД, неохотно добавила к своему рассказу:

– По крайней мере, я очень надеюсь, что трубкозуб вымер в Хоре… если он лично сидит в Ротонде – я не смогу стать действительным управителем мира. Потому что миром, в таком случае, управляет он.

Господин Д. со знанием дела дакнул. Когда они с кошкособакой вышли в чистое снежное поле, непрекращающееся кукование усилилось троекратно – оно казалось теперь перезвоном и лилось напрямую с неба, отражаясь от снега и улетая обратно в космос. Господин Д. попытался вдохнуть свежий воздух, но и здесь у него ничего не вышло. Они стояли с кошкособакой посередине поля и понятия не имели, куда идти дальше. Кошкособака ёжилась и куталась в свой халат, потом попыталась раскурить трубку, но та развалилась на части.

– Тфу! – топнула кошкособака в сердцах и швырнула остаток трубки в сугроб, – Я не знаю, куда нам дальше.

С кошкособакиной головы слетела масонская шапочка, колючий ветер подхватил её и понёс куда-то вдаль. Там кинул. Вокруг простирался бесконечный белый цвет, становилось всё холоднее, а небо над головой чернело и, продолжая изливать кукование, усеивалось новыми звёздами.

Господин Д. пытался выловить взглядом хоть какую-то зацепку на горизонте, но понял, что снежное море бескрайне, и кошкособака замёрзнет сейчас. Её уже колотило, полосатый халат не спасал. Она обняла себя передними лапами и переминалась с задней на заднюю – сначала всё быстрей и быстрей, а потом всё медленней, медленней, медленней… колотить её тоже переставало, на кошкособачье тело неспешно ложился снег, превращаясь в иней.

– Скоро станешь кошкособачьим снеговиком, – решил пошутить господин Д., но осознал, что шутка вышла плохая. Он совсем не дышал и понял, что ткани его ненормального тела состоят нынче изо льда. При таком положении дел вздохнуть было невозможно. Да и надо ли? Друзья окончательно замолчали и превращались в снеговиков. Окружающее пространство заполнялось космическим кукованием.

Внезапно вдали что-то зашевелилось. Движение совершалось там, где упала недавно масонская шапочка. Господин Д. произвёл над собой усилие и пошевелился тоже, чтобы разглядеть… Движущийся объект увеличивался и проявлялся. Тогда пошевелилась и кошкособака. Господин Д. с удивлением посмотрел на неё – он уже не надеялся, что снеговик воскреснет.

– Ох… – выдохнула из себя иней пошевелившаяся.

Д. перевёл взгляд обратно и теперь уже разглядел, что движущийся был тем самым знакомым ему стариком – из города Холода – направившим к башне грифонов. «Увидимся», – припомнилось господину Д., и старый господин в ту же минуту подошёл вплотную к друзьям.

– Доброй вам ночи… – неуверенно предположил знакомец, – Хотя сомневаюсь, что для вас она теперь добрая.

На господине из Холода не было прежней шляпы – её заменяла ушанка. На теле был тёплый сюртук, а на ногах – валенки. Старый отзывчивый господин немедленно снял с себя зимнюю обувь и предложил её кошкособаке, которую стало опять колотить.

– Благодарствую, – ответила кошкособака, глядя на голые ноги мудрого господина и валенки, поставленные господином прямо перед ней и постепенно утопающие в снегу.

– А как же Вы? – добавила кошкособака.

Старый господин снял с головы ушанку и лично водрузил её на кошкособачью голову.

– А я всегда мечтал побыть немного йогом. Обувайтесь.

Создание повиновалось. Тогда пожилой господин достал из-за пазухи фляжку и протянул её господину Д.

– Коньяк, – пояснил старый, – Не помешает.

Господин Д. глотнул, потом ещё, потом кивнул с благодарностью и вложил коньячную фляжку обратно в ладонь мудрому.

– А дальше? – спросил господин Д.

От кукования уже раскалывалась голова. Старый мудрый господин посмотрел на кошкособаку, ухмыльнулся как-то странно, с горчинкой, а потом указал пальцем вбок:

– Город Хор там, – уверенно произнёс йог.

Кошкособака всплеснула лапами:

– Вот спасибо! – схватила Д. за рукав и потащила в указанном направлении. Со старым господином они даже не попрощались. Они и не оборачивались на него, поэтому не увидели, что мудрый йог-господин вместе с фляжкой и сюртуком превратился в столб снега и разлетелся по ветру во все стороны белоснежного поля. Может, его и не было вовсе. Были лишь валенки и ушанка. Кошкособаке и господину Д. не приходило в головы думать над этим. Они просто шли и шли. Шли и шли. Шли под пение ультракукушки. А с миром пока было плохо. Он нуждался в действительном управителе. Он погибал. И вот они шли, шли и никак не сдавались. В снегу им мерещился трубкозуб, который укоренился в мире давно, и поэтому счастья нет, но тут же друзья понимали, что трубкозуб – это снежный мираж. Им мерещились также грифоны, змеи и червяки, а когда в глазах появились бактерии – анаэробные, небольшие – кошкособака и господин Д. поняли снова, что это лишь кажется… сами они никому не казались. Если над бесконечным снежным полем начал бы летать вертолёт – сидящие в вертолёте люди не увидели бы даже дорожку следов, оставляемых мужественными друзьями. Но несмотря ни на что, кошкособака и Д. продолжали идти и никак не сдавались. Они должны пожениться. Они должны добраться до Хора и вылечить мир. И дышать, дышать, дышать…

Вселенная состояла только из трёх веществ: из чёрного неба, снега и кукования. А друзья шли и шли, шли и шли. Шли… они идут по сю пору.

 

СПб, ноябрь 2011 – Москва, декабрь 2011 –

Переяславль-Залесский, июнь 2012

 

Фотографии Сергея Груздева