Иван Шепета

Иван Шепета

Четвёртое измерение № 5 (353) от 11 февраля 2016 года

Стихи как оправданье жизни

Юбилейная подборка*

 

* * *

 

У моря я лечь хочу камнем

большим и бунтующим волнам,

в беспамятстве ясном, веками

внимать, оставаясь безмолвным.

 

Хочу, чтоб средь общего ритма

слияний и разъединений

души моей грубой молитва

звучала, не зная сомнений.

 

И где-то гудок теплохода,

далёкий и слышимый еле,

звучал над пространством, как ода

про жизнь в человеческом теле.

 

1983, 2014(С)

 

Жуть соловьиная

 

Вкралось серое на синее:

ветки – чёрные,

кусты –

    посеребренные, в инее,

будто мёртвые,

               пусты.

 

Только     

    железнодорожная

ветка

    рядышком поёт,

только ворон завороженно

голос небу подаёт.

 

То картавит, то грассирует –

Соловей!

    Разбойник, вор...

Окрылённый, звук форсирует

Дарданеллы и Босфор.

 

Соловьиных свистов Родина,

тьма ничейная земли,

где на Киев заколодило

путь

    без Муромца Ильи.

 

Братство с равенством отгрезились.

В святцах – рыла упырей.

Допились. Домаршальезились.

Жуть. И нет богатырей!

 

Только с проводом оборванным

столб

      на сторону косит,

только сказанное вороном

долго в воздухе висит.

 

1990, 2015 (С)

 

* * *

 

Одна ласточка не делает весны.

Латинская пословица

 

Ах, ласточка чёрная, первая – призрак свободы, 

а следом другие – накликали вы кутерьму! – 

и неба над нами набрякли лиловые своды... 

А ветер всё гонит и гонит тяжёлую тьму.

 

Послушай, послушай, как рвано швыряет горстями 

холодные капли дождя на карнизную жесть, 

как дыбом газеты встают у окна с новостями... 

И это начало. И ветер – не главное здесь.

 

По-царски подходит гроза, тяжело и степенно: 

вот молнии миг, вот раскаты отставшей пальбы... 

И в ямке намытой, урча, поднимается пена 

под жалобный лай водосточной железной трубы.

 

1987

 

* * *

 

Быть с нею

          права не имею,

и права – отказаться чтоб,

так от желания немею

с макушки

          и до пальцев стоп.

 

Она – волнующе другая,

а та, которой рядом нет,

как лампочка,

          перегорая,

в пустой прихожей гасит свет.

 

Пространство, время – что для них мы?

О, если долго вглубь смотреть,

то можно вдруг расслышать рифмы

в словах

          «любовь и смерть».

 

16.03.2012

 

* * *

 

Прохладно, солнечно и сухо.

Над плавной медленной рекой

ракита скрючилась старухой

и воду меряет клюкой.

 

А за рекой в страну Бохая*

по неухоженным полям

дорога в прошлое, плохая,

переломилась пополам.

 

И мы не знаем, что и как там,

пытаясь брод найти в реке,

не доверяя древним картам

и тёмным лицам удэге.

 

А у воды в застывшем иле

следы от лап, копыт и ног...

Как будто в Лету здесь входили,

и перейти никто не смог.

_____

* Бохайское царство – средневековое государство на территории нынешнего Приморья и Маньчжурии. Иероглифы «Бо» «Хай» можно перевести как «край, страна у моря», Приморье. В античные времена «золотая империя», страна городов, ремесленников и поэтов, была главной в регионе. Для меня несомненно, что при всей этнической пестроте того раннесредневекового населения, первую скрипку играли белые люди с голубыми и зелёными глазами – волхвы, военноначальники, мореходы и правители – волосатые северные «дикари» айны из касты воинов, самураев, в доисторические времена пришедшие из Тибета на Амур плюс белые реиммигранты из Сибири и поморы-мореходы, обогнувшие Евразию на двухпалубных кораблях.

В семнадцатом веке бохаи под влиянием французских иезуитов, подвязавшихся писать историю древнего Китая, в один день царским указом стали маньчжурами. Белое население титульной нации, несмотря на категорические запреты на межэтнические браки, всё-таки растворилось среди китайцев, корейцев и японцев, сделав последним имперские генетические прививки, несовместимые с западными «демократическими». Достоверно, однако, ничего не известно из-за отсутствия письменных свидетельств.

 

Бежит собака

 

Бежит собака улицей ночной,

заснеженной и освещённой слабо,

в три лапы – ходко, с поднятой больной,

уколотой четвёртой лапой.

 

Я сам уколот, то есть очень пьян,

и оттого в животном вижу брата.

Неловко спьяну вывернув карман,

я достаю огрызок сервелата.

 

Постой, собака! Эй, остановись!

Куда же ты шарахаешься, псина?!

Не бойся так, ведь я не волк, не рысь,

в руках моих нет ни ствола, ни дрына!

 

Пошатываясь, медленно бреду.

У тех, кто крепко с вечера уколот,

ни волкодавы с рук не рвут еду,

ни злой, собачий не кусает холод.

 

А в небе звёзды... Очень много звёзд!

Их отраженья – мой язык эзопов

как вспышки мозга в глубине борозд...

Не солнце, а огонь во тьме окопов!

2015, Владивосток, Садгород

 

Сергею Кузнечихину

 

Из запоя надо в одиночку...

С. Кузнечихин, «Дополнительное время»,

книга стихов, Красноярск, 2010

 

Из запоя вышел в одиночку.

Медленно. Мучительно. В три дня.

В этом деле надо б ставить точку,

да поставил дьявол на меня!

 

У него таких, как я, немного,

как сухих поленьев на распыл,

кто был в детстве поцелован Богом,

а потом об этом позабыл.

 

В зеркало гляжу: ну что за рожа!

Будто поцелован роем пчёл...

Книжку получил твою, Серёжа,

и как видишь вовремя прочёл!

 

Дьяволу покорны недоумки,

а меня так просто не возьмёшь.

Ни закуски на столе, ни рюмки –

только нож!*

_____

* Косо в землю вросшая избушка,

  будто почерневший истукан.

  На столе порожняя чекушка

  и стакан.

 

  Пара мух ощупывает крошки,

  видно, чем-то запах нехорош.

  Ни тарелки на столе, ни ложки –

  только нож.

       (Из С. Кузнечихина, по памяти).

 

24.11.10 – 26.11.14(С)

 

Осень в Покровском парке

 

Разгулялась над окрестностью погодка...

Я гляжу, как в синем небе птица реет,

как у старого товарища походка

изменилась, оттого что он стареет.

 

Грустно мне на этом свете оголтелом,

не осталось для меня в нём белых пятен.

Был когда-то я хорош и крепок телом,

а теперь я только словом и приятен.

 

Не доволен я собой, от жизни тошно,

не влечёт она к себе забытой тайной,

не гуляется мне в парке, оттого что

был когда-то он кладбищенской окраиной.

 

Здесь, студенту, мне на ум не шла наука.

Дрался в парке. Танцевал. Глушил портвейн...

На немых могилах

                  пушкинского внука*

и расстрелянной Людмилы Волкенштейн**.

 

_____

* http://www.ptr-vlad.ru/news/ptrnews/8981-vo-vladivostoke-blagoustroeno-zakhoronenie.html

Нелли Мизь, краевед: «Пушкинский дом в Москве не знал, где похоронен Лев Анатольевич Пушкин. В Оренбурге, где он был вице-губернатором, где занимаются его историей, тоже не знали, где же его последнее пристанище. И благодаря документам архива Приморского края мы нашли. Из документов узнали, как он здесь оказался. Он служил на посту вице-губернатора. Однажды его вызвало временное правительство в столицу, и в поезде как будто бы назвал «Ваше превосходительство» его сопровождающий чиновник. А это время – накалённая обстановка. Революционные массы его побили, и побили так, что он еле живой приехал в Москву».

Когда Оренбург взял Колчак, Льва Анатольевича отправили лечиться в Японию, но безрезультатно. На обратном пути он остановился во Владивостоке. Лечение проходило в Морском госпитале, но подорванное здоровье так и не удалось восстановить. Его похоронили здесь, на Покровском кладбище в январе 1920 года.

 

** Людмила Александровна Волкенштейн (1857 –1906), узница Шлиссельбургской крепости (13 лет отсидки, вместо смертной казни; освобождена в дни коронации Николая Второго), народоволец, погибла 15 января 1906 года на привокзальной площади Владивостока во время революционного митинга. Похоронена на Покровском кладбище, ныне (с 1991-го) Мемориальном Покровском парке. Кстати, её внук Сергей Сергеевич Волкенштейн (1900 – 1977), генерал-майор, Герой Советского Союза.

 

2008, 2015(С)

 

Первое апреля

 

Валит снег на первое апреля.

Не шутя, настойчиво, всерьёз.

Жизнь прекрасна радостью без хмеля,

мир хорош пунктирами из грёз.

 

Прилетела чёрная ворона,

отворив калитку на весу...

Каркнула, как в трубку телефона,

птице той, что каркает в лесу.

 

То ли шутка, то ли в самом деле

весточка мне, Господи, твоя?

Только жутко, до мурашек в теле,

длится эхо инобытия!

 

Озираюсь медленно. Тоскую...

Хочешь, верь в иную благодать,

Хочешь, смерть загадывай, какую

ты себе способен загадать!

 

01.04.10, 2014(С)

 

Подкорка

 

Подо льдом – журчание ручья...

Вслушиваясь, вникну. Онемею.

Эта музыка пока ещё ничья,

я хочу, чтоб сделалась моею.

 

Есть просвет под куполом из льда,

бытие, не отнятое смертью,

где живая, тёплая вода

греет воздух под холодной твердью.

 

Всходят там, природе вопреки,

робкие побеги первоцветов,

под покровом вымерзшей реки

для влюблённых в эту жизнь поэтов!

 

Пусть на самом деле мир жесток,

те упрямо верят в жизнь иную,

в слепоту куриную – цветок,

спрятанный в теплицу ледяную.

 

Застолблю себе участок свой,

может быть, и золота намою...

У кого-то ноты – под рукой,

у меня – под коркой ледяною!

 

2007, 30 апреля 2013 (C)

 

Вслушиваясь

 

Из души выщипывает струнки

чёрный лес, застывший нагишом,

будто в ученическом рисунке,

чёрканный простым карандашом.

 

Жизни грешной не певец я – пленник.

Сердце безголосое болит.

До минор... три ёлочки – не ельник –

оживляют музыкою вид.

 

От порога в лес уводят ноги,

каждый кустик и колюч, и наг.

Осень... время подводить итоги,

обходя исхоженный овраг,

 

говорить «прощайте!» и – «спасибо!»,

поворот почувствовав в игре,

вслушиваясь

            в долгий стук с Транссиба,

в длинный текст из точек и тире.

 

2013 (C)

 

* * *

 

Действия жадны и грубы,

мы не умеем любить.

Есть в существительном «губы»

корень глагола «губить».

 

Следствия следуют быстро,

не поспевают суды.

Мы совершаем убийства

и заметаем следы...

 

Спой мне, зяблик

 

Спой мне, зяблик, о близкой зиме,

спой о старческой сырости в доме,

спой, родной, чтобы вспомнилось мне

о земле, о лопате и ломе.

 

Вспомню я механический звук,

о булыжники – скрип нехороший,

как стаканы смыкают вокруг,

как заносится холмик порошей.

 

Пожалею себя, дурака.

Вспомню зимнюю реку с шугою,

как течёт по-над сопкой река

и встречается с речкой другою.

 

Загадаю – не встретишься ты,

но, когда меня всё ж похоронят,

краше дамы, чем ты, мне цветы

принесут и красиво уронят.

 

Ты придёшь, как оттает земля,

будешь долго разглядывать фотку,

и последняя ревность твоя

сладко сдавит мне, мёртвому, глотку.

 

24 октября 2008, 2016(С)

 

* * *

 

Как голос чувств твоих высок,

как небо звёздное бескрайне!..

Я ощущаю твой восторг,

передающийся мне втайне...

 

Ты одинока и нежна,

блистательна и незамужна...

О, ты такою мне нужна,

и быть другой тебе не нужно!

 

2012 (С)

 

Живу в сомнении

 

Живу в сомнении жестоком:

а нужен ли тебе поэт?

Но в дверь стучу условным стуком

и с нетерпеньем жду ответ.

 

Ты не способна к лицемерью,

чувств не умеешь ты скрывать:

я слышу за железной дверью,

как выдохнет тебя кровать,

как легок шелест ножек босых...

                                                             

– Ты?! – изумлённо скрипнет шкаф,

и взвизгнет ключ в замке, как пёсик,

за своего меня признав!

 

Приди на могилу, когда умру

 

Приди на могилу, когда умру,

быть может, тогда про меня поймёшь,

каким романтиком был в миру,

где правит алчность, где всюду – ложь.

 

Где я как птица летал поверх,

но не в укор кому-то и не в пример,

когда в эфире среди помех

ловил мелодии чистых сфер.

 

В том мире, где человек бескрыл,

и я любовью любил земной...

В том мире счастлив с тобой я был,

а ты несчастна была со мной.

 

18.01.2014

_____

* «45»: Виват поэту, родившемуся 12 февраля 1956 года!

Эти стихи в редакцию пришли в канун юбилея Ивана.

Хочется верить, что наша публикация порадует 60-летнего Мастера.

Ау, Владивосток, да здравствует Поэзия!