Ирина
Манина

* * *

Впадаю в буйство, чувствуя усталость

От душных пересудов о любви:

«Куда, зачем и много ли осталось,

Была ли вовсе эта...» – «Чёрт возьми!»

Из липких пальцев выбравшись, упрямо

Стирая в кровь тягучих слов следы,

Тень вытянув свою из-под дивана,

Как круг, растает в глубине воды.

И тишина опять заменит звуки:

Рыдания, проклятия уйдут.

Не к дьяволу тяну, а к Богу руки –

«Любовь-дыхание, я – тут...»

* * *

Кажется – не сбылось,

Или сбылось – обратное.

Небо рождает злость?

Небо – кусочек ватмана.

Кистью взмахнула ночь,

Тушью чертила полосы.

Знаешь, так рисовал

Тот, кто лишился голоса...

Леонардо

Кто ищет смысл в кружении воды,

В ласкающих движеньях водных вихрей,

Пускает на разменный суд судьбы

Слепую щепку в миф творенья вникнуть.

Не признавая небо потолком,

О чём наперебой диктуют чувства,

С границами наивно не знаком,

Науку превращает в сад искусства.

Себя, как щепку, шлёт в водоворот,

Пренебрегая легкостью решений,

В очередном витке и век, и год

Опережает вневремённый гений.

Малая страна

Охромевший трамвай трусит в полночь,

Зажимая звоночек в ладоши.

Перевитую рельсами площадь

На квадраты расчертит прохожий.

Черепашью брусчатку считая,

Будто зёрна на шахматном поле,

Малостранский мудрец сочиняет

Партитуру о страсти и воле.

В отраженьях зеркальных кофеен

Стены нотной тетрадью раскрыты,

Репетицией скорой навеян

Блеск огней на фонарных пюпитрах.

Зачарованный струн перебором,

Песней ночи, что вновь не допета,

Степ станцует на двери собора

Золотой лягушонок рассвета...

Млечный путь

Нет, ты можешь ошибаться – ради Бога! –

Оттого я и спешу сойти с пути.

Наши перепутались в ночи дороги,

Но тебе ещё вперёд идти, идти...

Да, тебе обычность полдня станет в радость.

Фейерверк оттенков запустив в рассвет,

Видишь? Покрывало ночи отстиралось.

Млечного пути следов моих там нет.

* * *

Мне не сказать ни слова, ни полслова.

Не знаю, отчего мученья эти...

Казалось бы, чего поймёшь такого,

Исследуя себя под ветром летним.

Испуганной пичугой рыжей солнце

К шести метнулось за дворы соседей,

Как будто бы решило: не вернётся,

И этот день вдвоём для нас – последний.

Разысканной пропажей медный крестик

В шкатулке мамы найден карамельной,

И, через форточку вбежав – бездельник! –

Встревожил душу ветер из апреля.

Наполнен и запутан новостями,

Что день – то тень проросшего листочка.

А летом всё скучней, и – между нами –

У флюгера соседей будет дочка.

В кудряшках ржавых чудная малютка,

Как перст одна – на длинном марше в осень.

А тот всё чешет воздух горстью жуткой

И маникюром больше озабочен.

Отказа не приемлешь, ждёшь, наверно,

Что зачеркну прощание. Штрихами

В стекло оконное стучится ветер,

Бросается букетами-дождями.

Москва

1.

В перевёрнутых окнах гостиниц

Звездопад из зеркальных огней.

Переулков асфальтовый ситец,

Крепдешин выходных площадей.

К сарафану садов день приучен,

Ночь – к витринам стеклянных лекал.

Каждый образ подобран под случай,

Но покрой создавался века.

2.

Раствориться под чужими взглядами...

Это значит – стать одной из всех?

Серою, с фабричными фасадами,

С яркою рекламой вдоль шоссе?

Или, распахнувши двери затемно,

Маяком зажечь вокзал-фонарь,

Мотыльков манить мечтой украденной

На столичный блеск, как годы встарь?

Грубой быть, чужой, и быть понятною,

Раз билет счастливый на руках.

По ступеням вверх идти в попятную

Сквозь людей в седых пуховиках.

* * *

Привычным взглядом истолкован

Мой двор в прожилках древних луж.

Лишь для поэта станет новым –

Пришелец зорок, верен, чужд.

Иноплеменной крови – крохи,

Я, впрочем, вовсе не о том,

Что светлорусские дурёхи

Выходят замуж за кордон.

Душа стремится в иноверье,

В чужие замыслы и сны,

Как будто за дубовой дверью

Круглогодичный край весны.

Другое небо над тобою,

Но цвет его по-детски прост,

Не рыжее, а голубое,

С ночным набором тех же звёзд.

Похожи – дождь, седые тучи,

Деревьев корни точат склон.

Слова заморские певучи,

Произношения излом

Кривиться заставляет стены –

Акцент, как линза, перед ним –

Трубой подзорной колет вену

И сердца ускоряет ритм.

Ростов Великий

Брызгами снега город кропило –

В озере Неро солнце купало волосы.

Серое-серое небо было,

А по воде текли золотые полосы,

Словно стежки, – одеяло шило,

Лучи собирая на башни-игольницы.

На плечи храма небо ложилось

И замирало тихо над сердцем звонницы.

* * *

Средневековьем осенённый Львов

Свой крест хранит в переплетенье улиц.

Навечно меж вершинами холмов

Их пары рук в объятиях сомкнулись.

Еврейским выговором канет в ночь

Последний звон колоколов собора,

Чтоб страшный сон июня превозмочь

Червлёной силой общего отпора.

Колючих улиц манят тупики,

Балконы расцарапают в кровь взгляды.

Жонглёру и поэту лишь с руки

Проникнуть через времени ограды.

Врасплох захвачена, как будто вор,

В карманы пряча ожерельем виды...

«Ты пропустила княжий двор», –

Славянский витязь скажет без обиды.

«Я свой маршрут не знаю наперёд...» –

Признаюсь на духу... на грани фола.

Он на мои сомнения тряхнёт

Кирпично-красной гривою костёла.

Фонтан

Жене

Прозрачное дерево бьёт из земли,

Макушкою – солнечный нимб пародируя,

Так, крона – в корону – из вечной пыли

На площади Рима века фонтанирует.

Обычное чудо – движение ввысь,

Отчаяньем брошенный вызов падению,

Как будто мечты Леонардо сбылись –

Мгновения шаг до черты озарения.

Фонтан – как источник любви и воды,

Магнит бесконечного улиц вращения.

В его неизменности отблеск звезды

И тайна земного Христа воплощения.