Геннадий Шпаликов

Геннадий Шпаликов

Все стихи Геннадия Шпаликова

Ах улицы, единственный приют

 

Ах улицы, единственный приют,

Не для бездомных –

Для живущих в городе.

Мне улицы покоя не дают,

Они мои товарищи и вороги.

Мне кажется – не я по ним иду,

А подчиняюсь, двигаю ногами,

А улицы ведут меня, ведут,

По заданной единожды программе.

Программе переулков дорогих,

Намерений весёлых и благих.

 

Бессонница

 

Бессонница, бываешь ты рекой,

Болотом, озером и свыше наказаньем,

А иногда бываешь никакой,

Никем, ничем – без роду и названья.

 

Насмешливо за шиворот берёшь,

Осудишь, в полночь одного посадишь,

Насмешливо весь мир перевернёшь

И шпоры всадишь.

 

Бессонница... Ты девочка какая?

А может быть, ты рыба? Скажем, язь?

А может быть, ты девочка нагая,

Которая приходит не спросясь?

 

Она меня не слушала,

А только кашу кушала

И думала: прибрать бы, а может, постирать,

А может, вроде свадьбы чего-нибудь сыграть?

 

Чего-то, вроде, около,-

Кружилось в голове,

Оно болотом скокало,

То справа, то левей.

 

Я говорю: не уходи,

Ночь занимается.

Ночь впереди и позади,

Лежать и маяться.

 

А ей-то, господи, куда?

Мороз, пороша.

Беда с бессонницей, беда,-

Со мною тоже.

 

 

* * *

 

В темноте кто-то ломом колотит

И лопатой стучится об лёд,

И зима проступает во плоти,

И трамвай мимо рынка идёт.

 

Безусловно всё то, что условно.

Это утро твоё, немота,

Слава Богу, что жизнь многословна,

Так живи, не жалей живота.

 

Я тебя в этой жизни жалею,

Умоляю тебя, не грусти.

В тополя бы, в июнь бы, в аллею,

По которой брести да брести.

 

Мне б до лета рукой дотянуться,

А другою рукой – до тебя,

А потом в эту зиму вернуться,

Одному, ни о ком не скорбя.

 

Вот миную Даниловский рынок,

Захочу – возле рынка сойду,

Мимо крынок, корзин и картинок,

У девчонки в капустном ряду

 

Я спрошу помидор на закуску,

Пошагаю по снегу к пивной.

Это грустно, по-моему, вкусно,

Не мечтаю о жизни иной.

 

Людей теряют только раз

 

Людей теряют только раз,

И след, теряя, не находят,

А человек гостит у вас,

Прощается и в ночь уходит.

А если он уходит днём,

Он всё равно от вас уходит.

Давай сейчас его вернём,

Пока он площадь переходит.

Немедленно его вернём,

Поговорим и стол накроем,

Весь дом вверх дном перевернём

И праздник для него устроим.

 


Поэтическая викторина

Можайск

 

В жёлтых липах спрятан вечер,

Сумерки спокойно сини,

Город тих и обесцвечен,

Город стынет.

 

Тротуары, тротуары

Шелестят сухой листвою,

Город старый, очень старый

Под Москвою.

 

Деревянный, краснокрыший,

С бесконечностью заборов,

Колокольным звоном слышен

Всех соборов.

 

Полутени потемнели,

Тени смазались краями,

Переулки загорели

Фонарями.

 

Здесь остриженный, безусый,

В тарантасе плакал глухо

Очень милый, очень грустный

Пьер Безухов.

 

Не принимай во мне участья

 

Не принимай во мне участья

И не обманывай жильём,

Поскольку улица, отчасти,

Одна – спасение моё.

Я разучил её теченье,

Одолевая, обомлел,

Возможно, лучшего леченья

И не бывает на земле.

Пустые улицы раскручивал

Один или рука в руке,

Но ничего не помню лучшего

Ночного выхода к реке.

Когда в заброшенном проезде

Открылись вместо тупика

Большие зимние созвездья

И незамерзшая река.

Всё было празднично и тихо

И в небесах и на воде.

Я днём искал подобный выход,

И не нашёл его нигде.

 

Отпоют нас деревья, кусты...

 

Отпоют нас деревья, кусты,

Люди, те, что во сне не заметим,

Отпоют окружные мосты,

Или Киевский, или ветер.

Да и степь отпоёт, отпоёт,

И товарищи, кто поумнее,

А ещё на реке пароход,

Если голос, конечно, имеет.

Басом, тенором – всё мне одно,

Хорошо пароходом отпетым

Опускаться на светлое дно

В мешковину по форме одетым.

Я затем мешковину одел,

Чтобы после, на расстоянье,

Тихо всплыть по вечерней воде

И услышать своё отпеванье.

 

Переулок юности

 

Звон трамвая голосист и гулок,

Парк расцвечен точками огней,

Снова я пришёл на переулок –

Переулок юности моей.

Над асфальтом наклонились вязы,

Тенью скрыв дорожку мостовой.

Помню, как к девчонке сероглазой

Торопился я под выходной.

Как, промокнув под дождём весёлым,

За цветущий прятались каштан,

Девочка из сорок третьей школы

И до слёз смущённый мальчуган.

Мне хотелось слёз необычайных,

Клятву, что ли, дать или обет.

Этот дождь, короткий и случайный,

Стал причиной близости к тебе.

Знаю – случай ничего не значит.

Но сегодня поздно пожалел,

Что могло случиться всё иначе,

Если б дождь подольше прозвенел.

Звон трамвая голосист и гулок,

Парк расцвечен точками огней,

Снова я пришёл на переулок –

Переулок юности моей.

 

По несчастью или к счастью, истина проста...

 

По несчастью или к счастью,

Истина проста:

Никогда не возвращайся

В прежние места.

Даже если пепелище

Выглядит вполне,

Не найти того, что ищем,

Ни тебе, ни мне.

Путешествие в обратно

Я бы запретил,

Я прошу тебя, как брата,

Душу не мути.

А не то рвану по следу –

Кто меня вернёт? –

И на валенках уеду

В сорок пятый год.

В сорок пятом угадаю,

Там, где – боже мой! –

Будет мама молодая

И отец живой.

 

 

Под ветром сосны хорошо шумят...

 

Под ветром сосны хорошо шумят,

Светает рано. Ты не просыпайся,

Ко мне плечом горячим прикасайся,

Твой сон качают сосны и хранят.

Тебя держу, тебя во сне несу

И слышу – дятел дерево колотит,

Сегодня воскресение в лесу,

На даче, на шоссе и на болоте.

Покой ещё не начатого дня,

Неясные предметов очертанья.

Я думаю, как ты вошла в меня,

В мои дела, заботы и сознанье.

Уходят в будни наши торжества,

Но по утрам хочу я просыпаться,

Искать слова и забывать слова,

Надеяться, любить, повиноваться.

 

Поэтам следует печаль...

 

Поэтам следует печаль,

А жизни следует разлука.

Меня погладит по плечам

Строка твоя рукою друга.

И одиночество войдёт

Приемлемым, небезутешным,

Оно как бы полком потешным

Со мной по городу пройдёт.

Не говорить по вечерам

О чём-то непервостепенном –

Товарищами хвастать нам

От суеты уединенным.

Никто из нас не Карамзин–

А был ли он, а было ль это–

Пруды и девушки вблизи

И благосклонные поэты.

 

Рио-рита, рио-рита

 

Городок провинциальный,

Летняя жара,

На площадке танцевальной

Музыка с утра.

Рио-рита, рио-рита,

Вертится фокстрот,

На площадке танцевальной

Сорок первый год.

Ничего, что немцы в Польше,

Но сильна страна,

Через месяц – и не больше –

Кончится война.

Рио-рита, рио-рита,

Вертится фокстрот,

На площадке танцевальной

Сорок первый год.

 

* * *

 

С паровозами и туманами

В набегающие поля

На свидания с дальними странами

Уезжаем и ты и я.

Уезжаем от мокрых улиц,

Безразличия чьих-то глаз,

Парусами странствий надулись

Носовые платки у нас.

Мы вернёмся, когда наскучит

Жизнь с медведями, без людей,

В город мокрый и самый лучший,

В город осени и дождей.

 

Садовое кольцо

 

Я вижу вас, я помню вас

И эту улицу ночную,

Когда повсюду свет погас,

А я по городу кочую.

Прощай, Садовое кольцо,

Я опускаюсь, опускаюсь

И на высокое крыльцо

Чужого дома поднимаюсь.

Чужие люди отворят

Чужие двери с недоверьем,

А мы отрежем и отмерим

И каждый вздох, и чуждый взгляд.

Прощай, Садовое кольцо,

Товарища родные плечи,

Я вижу строгое лицо,

Я слышу правильные речи.

А мы ни в чём не виноваты,

Мы постучались ночью к вам,

Как все бездомные солдаты,

Что просят крова по дворам.

 

Там, за рекою, лошади бредут.

 

Там, за рекою, лошади бредут.

Они на том, а я на этом берегу.

Как медленно они переступают,

И гаснет медленно осенний день.

И книгу старую я медленно листаю.

Там лошади бредут, переступая,

И гаснет день. И гаснет день...

 

Тихо лаяли собаки

 

Тихо лаяли собаки

В затухающую даль.

Я явился к вам во фраке,

Элегантный, как рояль.

Вы лежали на диване,

Двадцати неполных лет.

Молча я сжимал в кармане

Леденящий пистолет.

Обращённый книзу дулом,

Сквозь карман он мог стрелять.

Я всё думал, думал, думал:

Убивать? Не убивать?

Было холодно и мокро,

Тени жались по углам…

Обливали слёзы стёкла,

Как герои мелодрам.

Я от сырости и лени

Превозмочь себя не мог.

Вы упали на колени

У моих красивых ног.

Дым! Огонь! Сверкнуло пламя!

Ничего теперь не жаль…

Я лежал к двери ногами,

Элегантный, как рояль.

 

 

Три посвящения Пушкину

 

1

 

Люблю Державинские оды,

Сквозь трудный стих блеснёт строка,

Как дева юная легка,

Полна отваги и свободы.

Как блеск звезды, как дым костра,

Вошла ты в русский стих беспечно,

Шутя, играя и навечно,

О лёгкость, мудрости сестра.

 

2

 

Влетел на свет осенний жук,

В стекло ударился, как птица,

Да здравствуют дома, где нас сегодня ждут,

Я счастлив собираться, торопиться.

Там на столе грибы и пироги,

Серебряные рюмки и настойки,

Ударит час, и трезвости враги

Придут сюда для дружеской попойки.

Редеет круг друзей, но – позови,

Давай поговорим как лицеисты

О Шиллере, о славе, о любви,

О женщинах – возвышенно и чисто.

Воспоминаний сомкнуты ряды,

Они стоят, готовые к атаке,

И вот уж Патриаршие пруды

Идут ко мне в осеннем полумраке.

О собеседник подневольный мой,

Я, как и ты, сегодня подневолен,

Ты невпопад кивай мне головой,

И я растроган буду и доволен.

 

3

 

Вот человеческий удел –

Проснуться в комнате старинной,

Почувствовать себя Ариной,

Печальной няней не у дел,

Которой был барчук доверен

В селе Михайловском пустом.

И прадеда опальный дом

Шагами быстрыми обмерен,

Когда он ходит ввечеру,

Не прадед, Аннибал-правитель,

А первый русский сочинитель

И – не касается к перу.

 

Утро

 

Не верю ни в бога, ни в чёрта,

Ни в благо, ни в сатану,

А верю я безотчётно

В нелепую эту страну.

Она чем нелепей, тем ближе,

Она – то ли совесть, то ль бред,

Но вижу, я вижу, я вижу

Как будто бы автопортрет.

 

Эта улица тем хороша

 

Эта улица тем хороша

Удивительной этой зимою –

Независимо и не спеша

Возвращается улица к морю.

Поверну за углом – а потом

Эту синюю воду увижу.

А потом? А потом – суп с котом,

Я не знаю, что будет потом,

Но я знаю, я понял, я – выжил.

 

* * *

 

Я выхожу, большой, неуклюжий,

Под солнце, которое в самом зените,

И наступаю в синие лужи,

Я говорю им: вы извините!

Вы извините, синие лужи,–

Я ошалелый и неуклюжий.

 

Я жизнью своею рискую

 

Я жизнью своею рискую,

С гранатой на танк выхожу

За мирную жизнь городскую,

За всё, чем я так дорожу.

Я помню страны позывные,

Они раздавались везде –

На пункты идти призывные,

Отечество наше в беде.

Живыми вернуться просили.

Живыми вернутся не все,

Вагоны идут по России,

По травам её, по росе.

И брат расставался с сестрою,

Покинув детей и жену,

Я юностью связан с войною

И я ненавижу войну.

Я понял, я знаю, как важно

Веслом на закате грести,

Сирени душистой и влажной

Невесте своей принести.

Пусть пчёлы летают – не пули,

И дети родятся не зря,

Пусть будет работа в июле

И отпуск в конце января.

За лесом гремит канонада,

А завтра нам снова шагать.

Не надо, не надо, не надо,

Не надо меня забывать.

Я видел и радость и горе,

И я расскажу молодым,

Как дым от пожарища горек

И сладок отечества дым.

 

Я к вам травою прорасту

 

Я к вам травою прорасту,

Попробую к вам дотянуться,

Как почка тянется к листу,

Вся в ожидании проснуться.

Однажды утром зацвести,

Пока её никто не видит,

А уж на ней роса блестит

И сохнет, если солнце выйдет.

Оно восходит каждый раз

И согревает нашу землю,

И достигает ваших глаз,

А я ему уже не внемлю.

Не приоткроет мне оно

Опущенные тяжко веки,

И обо мне грустить смешно,

Как о реальном человеке.

А я – осенняя трава,

Летящие по ветру листья,

Но мысль об этом не нова,

Принадлежит к разряду истин.

Желанье вечное гнетёт,

Травой хотя бы сохраниться –

Она весною прорастёт

И к жизни присоединится.