Евгений Головин

Евгений Головин

Четвёртое измерение № 33 (309) от 21 ноября 2014 года

Оранжевая молния оранжево убьёт…

 

* * *

 

В горячем, влажном, пенистом инферно,

В сапфировой крови надменных джунглей

Кипит желание… и вот… мгновенно…

В Гиперборее раскалённых углей

 

Метафора неистово клокочет,

Хрипит оскал кровавой светотени,

И в неподвижно-снежном сердце ночи

Медлительно рождается движенье…

 

Оно порой напоминает бархат.

Оно вползает в холод логарифма,

Оно ласкает, словно мёртвый хохот,

Кудрявый край невидимого рифа.

 

Молчание. Сиринкс. Усмешки Пана.

Сжимая груди, падает гетера.

Проявлено сгибается лиана.

Всё кончено. Взвивается пантера.

 

Флюгер

 

сражайтесь

марсовы копья шпилей

и прячьтесь

венерины зеркальца крыш

 

с высоты приуроченных башен

забывших динамику нищих

роскошен и лего

бездумно

безумный

флюгер

 

из замызганных окон

душных гостиных

завидуйте мне

 

назовите меня королевой

ветреных стран

но только семи

ветров дарите мне розу –

запрокинутых лопастей плеч

и разорванных ломаных рук

лепестки

 

почти что свободен

согласно декрету погоды

но очень в спросе и моден

назавтра

флюгер

 

* * *

 

и дырявая автомобильная шина

и скомканный обрывок газеты

и ржавая консервная банка и

продавленный пинг-понговый шарик и

разорванная бабочка и всё

 

что было когда-то и хранило воспоминания

о небе в пене одуванчиков

о роскошной жизни удара

о почтовом ящике

о распластанном рёве мотора и всё

 

что было когда-то и надеялось

на идеальную метаморфозу

в павлина в цистерну в дирижабль и всё

 

что сверкало и шуршало и билось и летело

и теперь ожидая сожжения

в концлагере мусорной свалки

 

вспоминает потерянный парадиз своей формы

 

Город

 

Расползались на асфальте искалеченном

Золотистые уродцы фонарей…

Умер город наш сегодня вечером –

Очень жалко мне собак и лошадей.

 

На какой-то шумной улице стояли мы

И молчали…и смотрели все на нас.

Задрожали вдруг прохожие – отравлены

Сумасшедшей пустотою наших глаз…

 

Мы с тобою не составим исключения

И не будем мы иметь ни тел, ни душ

Оба наших позабытых отражения

Встретятся в тумане чёрных луж.

 

А когда народ придёт в сознание –

Смерть исчезнет и забудут все о ней.

Дядя Ваня, возвращаясь с партсобрания,

В эту лужу бросит камень покрупней.

 

* * *

 

На осколках разбитой пол-литры

Собираются тени ресниц.

В обнажённое лезвие бритвы

Извращённый влюбился Нарцисс.

 

Наши дамы зловеще, бездарно

Тянут нас в концентрический круг,

Агрессивная нежность металла

После дрожи изнеженных рук.

 

Над сталью туманной склонился

И к металлу губами приник,

Влюбился, влюбился, влюбился

В него бирюзовый двойник.

 

О безумные дети, сгорайте

В красной фосфоресценции роз,

Раскалённый туман сладострастья

И ресниц воспалённая дрожь.

 

Только стёкла разбитой пол-литры

Обнимает бессильно рука,

Только тело изрезано бритвой

Под неистовый смех двойника.

 

Дениза

 

любовь нормальную изведав до конца

она пришла к стенам старинного дворца

 

в её иронии безумие блестит

Дениза не гляди в глаза кариатид

 

Изваянные тьмой гранитных глыб

Они мечтают о судьбе летучих рыб

 

И ради глубины покинутых зеркал

Они сорвут устои каменных начал

 

И разрывая гибельные дали

Они взовьются над водой реалий

 

И с фантастической вершины идеала

Они похитят ветку белого коралла

 

И из органных труб серебряного леса

Польётся тонкая сиреневая месса

 

В гранитной пене напряжённых губ

Багряной искрой пропадёт твой труп

 

И в красноватом сумраке окалин

Для скульптора возникнет новый камень

 

Иронический поиск № 1

 

Студенистые жирные тени

поглощают присутствие трупа.

Розовые иглы актиний

убивают желания спрута.

 

И подводные жители гротов

хищной цивилизации рады,

объясняя порыв патриотов

совершенством парижской помады.

 

Успокойтесь. Причёски не трогать.

Нежелательна дамская злость.

Пусть пурпуровый плавает ноготь

по воде белокурых волос.

 

Нарочито неловким ударом

исказите вы розовый бант,

трансформируя сложный аквариум

в деликатный простой водопад.

 

Иронический поиск № 2. Норд

 

Вооружившись длиной жердью

от разных бытовых невзгод

старик подходит к этажерке,

где иногда бывает кот.

 

Старик подходит неудачно,

не поспевая никогда –

изысканы и многозначны

движенья белого кота.

 

И стариковской злой дубинки

уже предчувствуя размах,

он рассыпается в снежинки

и тает в сонных зеркалах.

 

Он не торопится за мышью,

не катит по полу клубок,

живёт спокойной личной жизнью

холодной, словно белый шёлк.

 

Он любит страусовой пеной

вздыматься в солнечный туман,

звездой холодной, эфемерной,

парадоксальной как фонтан.

 

Он любит бархатною тенью

скользить под призрачным мостом…

Лишь иногда, по настроенью,

Фиксируя себя котом.

 

Старик, бессильный от подагры,

хитро глядит из-под очков,

и тлеет огонек сигары

в зеленолунии зрачков.

 

Но если б даже вместо жерди

имел он шёлковую сеть,

ему не отловить до смерти

седую вкрадчивую смерть.

 

И соль жестокого буруна

съедает кости бледных рук,

и сердце чёрное, как шхуна,

дрейфует за полярный круг.

 

Легли арктически блики

на старческий холодный лоб,

и кровь терзают злые льдинки

активней белых антилоп.

 

Старик бормочет об угрозе…

трясёт остатками волос…

и перед ним в пушистой позе

сидит зловещий альбинос.

 

Металлы

 

медь – мед и уксус

олово – речная тина

железо – гарь и боль

латунь – ещё одна подделка

и золото – отрава желчи

а платина почти…

лишь

серебро

пытает бесконечность

и снова

снег и нежность

без запахов

и свежести глаза

ещё не замутненного слезой

как глупость страза

и как проверка стариной

 

* * *

 

Убрис лиловым играет ирисом

и наглого наглей

иглою в череп ибиса

сиреневей

 

балованный шагренево

войдёт в пурпур

рождённый фиолетовым

Амур

 

присвистнет

полюбит зелено

о чёрном забудет

и красном

 

умрет ненамеренно

в белом

Amor

 

Живопись

 

Нас крещенские не выдали морозы,

В роз узор за Россетти ушёл и Сальватор.

Постучался сосед раскурить по полдозы,

Из-под киля змеёй извернулся экватор.

 

Что дуэль, mon ami? И к чему эта поза?

Вы забыли свой зонтик, без него и дуэль – не дуэль!

Ведь морозы приветствуют кликом «Noel!»

А Сальватора знают по имени «Роза».

 

Соблазнительны, правда, наваха и кортик…

Но уж лучше продать акварель – а на ней:

 

Вихрерозовой стаей кружатся фламинго

С опереньем в цвет яблока «снежный кальвиль» –

Знаю: именно в Санто Доминго

Лягут нам все семь футов как киль…

 

Парагон

 

Я пропал я отравлен –

И хохот и стон –

Я наверное даже влюблён:

 

Я был им поражён

Я был им отражён

Изнурен, обезвожен, сожжён.

 

Он украл моё зеркало

Спрятался в нём

Я трусливо бросился вон.

 

Он понёсся за мной

Он пошёл на обгон

Он меня поставил на кон,

 

Проиграл, проворонил,

Ссыпал в ладонь –

Совершенный как парагон.

 

* * *

 

Жизель замри

остановили танцы

и пепел розы утонул в романсах

вселенная попросит о себе и рухнет и

приляжет

в реверансах но

 

по законам декаданса

мы шёлковые носим кимоно

и будет красно

 

оранжево, черно, бело, забавно,

преливно глуповато-страстно

 

и как-нибудь еще отравно

но непременно же nouveau

 

теряя ноты пальцы обещаний

земля как сволочной буфет прощаний

беззвездна тьма библейской ночи

 

танцуй Жизель

не умножай печали

 

Снегурочка

 

Снегурочка

ты ледяная баба

ты идол каменный зеленоглазый

и невдомёк что Лель

тебя поёт Прекрасной Дамой

и смерть зовёт Мисгирь

пусть бобыли пытают землю

положено им в нефть

но и тебе не жить

ошибка сфер

бастард весны

позор мороза…

жри масленица

жар и смолы слёз

и кострому

исчезни лед

 

Испанские корсары

 

Пусть полны народом тротуары,

И огни на улицах зажглись,

Здравствуйте, испанские корсары,

Вам не скрыть отваги наших лиц…

 

С виду вы, как путники, покорны.

Незаметен ваш военный строй,

Но зачем старинные дублоны

Вы бросали в автомат метро?

 

Весел и жирен ваш враг заклятый,

Не тревожить вам его покой,

Ваши золотистые фрегаты

Утонули в лужах мостовой…

 

За три века шпага заржавела,

Только на ладони полоса.

Всё равно, как пушечная жертва

Смотрят ваши гордые глаза,

 

Всё равно пугающей приметой

Молча вы стоите на углах,

И перед космической ракетой

Не сорвёте длинный чёрный флаг.

 

Планчик

 

Сказала мне мама – Трефовая дама,

что хватит мне грабить и пить,

а дождик моросил, я дело забросил

и начал я планчик курить.

 

Ах планчик, мой планчик, зелёные травы,

коричневые тополя –

ах планчик, мой планчик, ты лучше марафы –

ах, планчик, ты радость моя!

 

Но время приспело, по старому делу

накрыли фатеру мою,

пришли ко мне менты: давай документы –

а я им тихонько пою:

 

Ах планчик, мой планчик, зелёные травы,

коричневые тополя –

ах планчик, мой планчик, ты лучше марафы –

ах, планчик, ты радость моя!

 

Эшафот

 

Скоро, друзья, конец дороги.

Ещё три шага, и вот –

Бархатный и высокий

Перед нами эшафот.

 

Впереди ещё три сантиметра,

Позади два десятка лет,

Ещё волосы пьяны от ветра

И лениво гибок скелет.

 

Но хоть мы и глядим оголтело

И пытаемся песни орать,

За это, за правое дело

Очень страшно нам умирать.

 

А потом с покорностью коровьей

Принесут лохмотья в узлах,

Пропитают их нашей кровью

И повесят на чёрных зеркалах.

 

И только когда наши головы

Успешно посадят на колья,

Мы поймём, наконец, это слово,

Красное слово «воля»!

 

Таверна Парадиз

 

Друг друга мы не знаем, друг другу мы сюрприз,

Но все предпочитаем таверну Парадиз:

Дешёвые обои, раскрытое стекло,

Но всё же мы считаем, нам крупно повезло.

 

Там на стене картина, в картине – небо сине,

Всё хорошо, и каждый ждёт подарка.

А на картине Ева, а может быть русалка,

В таверну протягивает яблоко.

 

Ещё немного виски, ещё немного шнапса,

И тут зашевелились хулиганы,

Какой-то посетитель измазал морду ваксой

И деловито воровал стаканы.

 

Случилась катастрофа, главбух убил матроса,

Разбили тарелку, взорвали вестибюль.

Потом землетрясенье, потом увяли розы,

А бабка собирала бутылки в свой баул.

 

А Ева хохотала в заплёванной картине

И яблоко держала в протянутой руке.

Она ждала Адама, а мы валялись в тине,

Мечтая о холодной, сверкающей реке.

 

* * *

 

Оранжевое счастье

Оранжевое платье

Оранжевая молния

Оранжево убьёт

 

И весь такой оранжевый

Как герцог иль республика

И как всегда податливый

На флердоранж народ

 

И все такие милые

Оранжевые девочки

Вцепляются вам в волосы

И тащат на костёр

 

А там в дыму оранжевом

Вас спросят: Ведь хотелось же?

И быстро зачитают вам

Последний приговор