Эльвира
Пархоц

Белым по белому

В русском традиционном костюме

пожилых людей

присутствовали  вышивки,

имевшие сакральное значение.

Белыми нитками на белом фоне.

Луна морщинистая, пожелтевшая

Покрылась пуховым платком.

В поле вышивка – белым по белому.

Нет ни сёл, ни огней.

И зачем мне скрывать седину

Перед ветром и зимним небом?..

2010

* * *

Был я вхожим в чужие дома,

Как фольклорист или диалектолог;

Я, случалось, блуждал впотьмах;

И откидывал ивовый полог –

Посмотреть, подросла ли луна, –

Улыбалась она в пеленах-волнах.

Уходил по туманной рани;

В придорожных былинках искал

                                        небыль.

И любовями был я ранен –

Среди поля лежал, нахлебавшись неба;

А в душе разливались смолью

Причинённые мной

                        боли.

Воевал с отраженьем, с размаху рубя...

Показалось – изведал пути.

...Но однажды увидел тебя.

Онемев, я о странном прошу:

                                «Защити».

2013

Ведогони

Отзвенела наша рожь

Золотыми святыми звонами.

И кого ты, ветер, ждёшь

Мелколесьем, межами сонными?

Растерялись наши дни

Черепками разбитой осени.

Ведогонь свивает нить

Паутин на небесной просини.

Ветер

Ветер ходит по некошеным лугам,

По лесам, срывая листья на ходу,

По озёрам – мелким, осторожным шагом,

Вдоль домов, заглядывая в окна.

Бродит испокон веков;

Может, ищет что-то невозвратное,

Может, от кого-то убегает.

Ветер рвёт страницы белых писем,

Не умея прочитать, бросает

Их куски на голубом столе.

А потом хохочет громом, как безумный,

Скатерть выпачкав пятном чернил,

И рыдает истерическим дождём.

Успокоившись, садится на скамейку

И листает недочитанную книгу.

Улыбнётся солнцем, выстирает скатерть

И спасёт других взамен убитых. Снова

Носит воду и пасёт овец.

Но в качестве забавы непременно

Сделает какую-нибудь маленькую гадость:

Вырвет шарик из доверчивой руки,

Унесёт его, насытится и бросит. После

Тяжело вздохнёт, но не вернёт чужого.

И опять в дорогу: обойти

Целый мир (и каждый закоулок),

В поисках не то убежища,

Не то дороги к дому.

Ветер многие считают

Хмурым и сердитым стариком.

Но он – подросток.

2006

Вечная тема

МЫ – народ от четырнадцати до...

«  – Посмотрите, одеты они во что!..

[То есть, до какой степени раздеты]

– И не клубы у них, а секты.

– А как пострадало искусство!..

– Ищут шестое чувство:

Прокалывают языки, пупки...

– А эти деби... тьфу, мобильники?!

– Близок, по-видимому, конец света...»  –

Приблизительно – это,

Наверняка,

ВЫ пели во все века.

Тем не менее, иногда,

не прося у вас извинения,

Из нас вырастают гении.

А в пресловутой кричащей

(под вашу дуду)

Одежде –

Наше «ау!»

Вере, любви, надежде.

Брюзжите. Право имеете.

Но, взрослые, когда же ВЫ повзрослеете?

Два стиля

Мне нравятся камни,

Поросшие мхом,

Что сидят у воды,

Как большие лягушки.

Тебе нравятсяс татуи

Из таких же камней,

С соблюдением точных пропорций

Вырезанные.

И мне нравится лес,

Где деревья, обнявшись,

Отпевают собратьев,

Поверженных молнией.

Тебе нравится парк,

Где деревья посажены,

Словно дети за партами в школе.

Им не нравятся строчки –

Как дикие травы –

Неподстриженные, непрополотые.

Тебе нравятся клумбы

И ровный газон.

Но не режь мои строчки, пожалуйста.

2010

Девушка-литературовед

– Я сделаю тебя бессмертным, брат!

Я напишу о творчестве твоём

                                        трактат,

Где проведу анализ всех стихотворений,

Доступно и подробно объяснив

Значения метафор и сравнений.

Читатели услышат шелест нив

И голос ветреного снежного раздолья,

Когда узнают, что размер стиха –

Разноударный дольник.

Моя работа будет нелегка.

Но надо же растолковать народу

Твоё самосознание и скрытую природу

Твоих произведений.

И проблематику, и образность суждений,

Новаторские принципы, мой брат…

Ну, рад?

2008

* * *

Дождь шуршит, как серебряный стог.

Под окном – топоточек капели.

Чешет облако серый истрёпанный бок

О скрипучие петли.

По-старинному теплится яканьем речь:

«Придя твой. Погуляя – и придя».

Протянуться бы дымом, на волглых покосах прилечь

И вплестись в полотно – нитью.

Другу, друг которого сейчас на войне

Не в кино,

                 где шумят звуковые моря,

Где уютный страх

                            и подружкин смех;

Не в игре

               во дворе,

Где – гаражный рубеж

Отстоять под обстрелом из вишен;

И не в поле былинном,

Где слава красна

И о вечности песнь

                              неба…

А на этой земле,

Не спросив, кто в пути,

Шла

        война.

Дух озёр

Посвящаю Онежскому озеру

Озеро-море закрыло

Блики-глаза. Но не спит.

Озеро-море беседует с небом.

Отвечает прибой ветрам.

В это безлуние, как и в другие,

Слушаю вечный ночной разговор.

Я забытою лодкой качаюсь

На воде. Пролетаю бесшумно

Тёмной птицей, задев волну.

Зыбкой ивой смотрю в глубину,

Ветви с водорослями сплетаю.

Было, будет веками –

Небо, озеро и острова.

Буду слушать веками,

Как неспешная плещется речь.

Но сегодня я вижу:

Вдали – огонёк.

Люди, значит.

Недолгие гости.

Постоянно шумят, бегут,

Не умея понять голос ветра.

Что ж… Пойду погляжу на людей.

Подплываю листом опавшим

К островку, где горит костёр.

Вылезаю лягушкой на берег.

Среди мха замираю. Жду.

Вот они – непонятное племя,

Мотыльками вокруг огня.

Чем повеет от них? Узнаю.

И повеяло радостью света,

Колкой жутью придуманных былей,

Песней, дымом, печёной картошкой.

А ещё – тем, что вместе сегодня,

Что в озёрах ночами туманно,

Что кругом ни души – только ветер,

«Но мы смелые и не боимся».

А ещё – тем, что всё-таки грустно,

Ведь наутро придётся расстаться.

Их от тьмы защищает костёр.

Рядом с ним надёжно и тесно.

Ветки сгоревшие – тонкие, белые,

Как деревья в зимнем лесу.

Алые угли смеются, пульсируя,

Словно общее сердце людей…

Им дано убегать от комфорта,

Восхищаться закатом и верить в судьбу.

Не страдают бессмертием люди.

Подбирается мысль вместе с дымом:

Почему, почему я не с вами?..

Уползаю змеёй в камыши.

Опускаюсь корягой на дно.

Снова слушать – веками – холодный,

Опостылевший мне разговор.

2008

 Заброшенный дом

Тихий дом. Вкруг него

Бродят тени забытых надежд.

И, блеснувши, звезда

Проводит кривую

Забытой судьбы.

Кто-то строил его с вдохновеньем,

Кто-то жил в нём,

Кто-то в нём умер.

Но теперь только крест над могилой

Помнит имя того, кто здесь был.

Тихий дом. Сквозь глазницы окон

Смотрит он в беспредельную даль.

Он не страшен. Он грустен и пуст.

Две звезды, словно души,

Глядят на него.

Скоро треснет тесовая крыша,

И не будет уж больше темнеть

Заповедник печали и мглы,

Пробуждая ненужные мысли.

2003

Заиграй-овражки

Будет ветер, и будет снег –

Белым полозом, звонкою чешуёй.

Пегой облачной кобылицы не сдержишь бег –

Вновь растопчет подковою горячо

Позолоченной;

              и вонзит

Всадник в сердце змеиное острый луч.

Разольётся холодная кровь по низинам,

Заиграет, сбегая с круч.

И, пробив, как скорлупку, опавший лист,

Зазмеится росток зарниц.

Зимой

Чёрная холодная вода.

Вылезая на замёрзший берег,

В темноте крадутся камыши.

Нитка бисера сверкает в поле:

Там ползёт ночная электричка.

2007

Змей Кара-Дага

Я живу в Мёртвом городе,

Калика перехожий

Вот дорога моя,

А вот слово твоё –

Неоточенным камнем

В котомке.

Тяжело

Нести мне его,

Тянет к пыли, к траве

Обочинной.

А и бросить его – пропадёт

Самоцветным сияющим колосом

На чужом, на нехоженом поле

В безветрии.

Камнем по окнам

Неужели песни – камни?

Надо шлифовать до боли,

Надо одевать в оправу

И носить – на зависть многим?

...И правда, что песни – камни.

Булыжник возьму с дороги

И кину – не то, чтоб сильно, –

Метну я его

            в окно.

Плеск стекла,

Блёстки брызг –

Будто бы

В гладь болота!

           Но поверхность вод

           Не сомкнётся вновь.

А в той комнате – жили-были

За стеной из вещей и дел.

И на мир сквозь экран глядели,

«Звуки леса» через колонки

Иногда вечерами слыша.

Вдруг – расплещется миропорядок:

Разобьётся окно.

И я верю, что – обернутся,

Возмущённые ветром улиц,

И увидят в осколках – солнце,

И почувствуют запах лип

И прогорклую хмарь проспектов,

И услышат в машинных волнах

Крик о помощи, детский возглас,

Шелест сребреников и крыльев,

И – над городом – сердца стук.

Я убегу,

Чтоб не поймали,

В пыльность дворов

И чердаков.

Но эхом стеклянным

В ушах зазвенит:

«Я достучался –

Камнем

            по окнам».

2012

Колыбельная о Месяце

Месяц, лохматый дед,

Рыжая шапка – два уха,

По ольховым идёт лесам

Тихо-тихо в туманах-валенках.

Собирает озябшей рукой

В буреломах закаты-яблоки;

Расставляет, шурша камышом,

На реке золотую сеть.

Кто в неё попадёт – не избудет печали,

Травяных, горьковатых осенних дум.

И тягучая песня – рябиновый мёд –

Растечётся зарёй в перелесках.

Конец света

Города сотрясались в огне,

И рвались сухожилия рек,

Солнце-оберег – камнем на дне,

Выли звёзды, бросаясь на снег,

Змеи-ветры шипели в борьбе,

И горящее море, как знамя…

ЭТО Я ШЁЛ К ТЕБЕ…

…Препод злой, на экзамен!

2009

Крылья

Ветер в лицо.

Птичий щебет,

            как детский смех.

И толпа внизу –

Неспокойное озеро –

Ждёт.

         На колокольне стою.

Нет бы ткать,

           вышивать предзакатные солнца –

А мне надо самой

                к солнцу!

По ночам

          собирала жар-птицыны перья

Вдоль заросших тропинок.

На рассвете срезала

                несечёные волосы ив.

По углам – дымы паутин

В моём доме... А я

Мастерила и ладила – крылья!

Чтобы, встретив восход,

полететь за моря

заповедных лесов и степей...

Кто бы верил.

Наверху колокольни стою.

             Сколько здесь до меня вот так?..

Ветер щупает новые крылья

И подталкивает: «Лети».

Кто бы верил...

           Тысячи глаз.

Вот блеснули одни – в светло-карих

И испуг, и призыв:

              «Ну же... Падай».

Вот другие, древесно-серые –

Плачут

       или слезятся от солнца:

                «Говорила тебе, чудачка...

                Ты не слушала. Поздно! падай

                и не мучь меня:

                ведь – любила...»

Третьи глянули, впившись, – бесцветные,

Будто лёд в половодье:

           «Рано.

День нелётный, крепления слабы.

Жаль задумку... Да падай, падай».

Мои крылья –

              прочные, лёгкие,

Но поднимет их – только вера.

Сорный смех растёт над толпой.

«Падай», – ветер шепнул со вздохом.

К чёрту!

         Шаг с колокольни,

                руки раскинув –

Разбивайся-гори...

Подхватил воздух крылья,

Как вода – сухие листы.

Задрожали, расправились –

                понесли –

Над каменьями-взглядами,

И над криками-стрелами,

И над хатами,

             в изумленье присевшими,

И дорогой – ползущей медянкой,

Над рекой с отраженьями-слитками,

И над лесом, над старыми гарями,

Над болотами и лугами –

На восход,

          вслед за грозами,

                не уставая,

Продираясь сквозь стаи дождей...

Был в толпе один,

Кто

    поверил.

Крымские сказания

Ветер – невидимый, лёгкий –

Проходит по лунным мосткам.

        Белое коромысло несёт –

След самолёта.

Вечер-молчальник

Оставляет на горном уступе

Серебряный ковш,

Чтобы ночь зачерпнула туманов.

Каждый камешек шепчет прибою

Легенду (а может, и быль):

        Белый кварц – о волшебных дворцах,

        О рожденье горы – песчаник,

        О гитарных закатах – стекло

        (Что уже своё среди гальки).

А базальт прозвенит о подземном:

Драконе-огне

Из колодца бездонного,

Ящерке-трещине,

В скалах бегущей,

Каменьях несметных;

Нетающих свечках –

        Кто их вылепливал? –

        Жёлто-медовых

        Идолов-женщин,

        Что плачут без боли

        И не горят...

                (Известняки ли о них

                Нашептали базальту?)

О тёмном покое

Без солнца и ветра,

О запахе снежном

Пещерной воды...

А гранит прошуршит о нагорном:

        Как плыл в тишине хоровод

        Невест-облаков,

        Как шли вслед за ним караваном

        Горбатые тучи;

А кто-то по кручам бежал,

Похожий на тень облаков, –

Преследовал или спасался,

К груди прижимал впопыхах

Дитя или свёрток с украденным,

А может – стремился настигнуть,

Взывая к обвалам и грозам,

Богов умолял, проклинал,

Хватая в бессилии камни...

        Стал он – свободным,

        Если был прав, –

        Птицей летящей,

        Призраком светлым...

        Стал он – недвижным,

        Если был злобным, –

        Мшистым утёсом,

        Чёрной горой...

Но в легендах никто

Не уходит бесследно.

…Звёзды – молчальника невод –

Поймали хвостатую тучу.

        Ветер на горизонт наплескал

Серых туманов.

Спи, если спится.

Уходя, заберёт ночь-хозяйка

Серебряный ковш,

Чтобы солнце не выпило моря.

Каждый камешек шепчет неспешно...

А когда его память сотрётся,

То останется в море навечно

Легенда (а может, и быль).

2012

Лирика

– Уютная тесная кухня.

Шелуха, недопитый чай.

Темнота за окном стоит

Спиной к нам.

Ты смеёшься. Молчу.

А потом говорю:

«Прощай.

Я скоро вернусь».

– Уже поздно.

Жду тебя.

Так тихо в доме.

Топают часы, как часовые.

Подхожу к окну.

Фонари меня не замечают.

Улица, заснеженные тени.

И прохожий – торопливо.

Ночью в городе опасно.

Жду.

2007

Москва – Воронеж

Поезд в ночь, как стальная иголка,

Нижет, нижет янтарины-бусы:

Милославское, Заново, Усмань...

И татарская дочь, обернувшись протокой,

Вновь бежит сквозь метель, с побелевшими косами;

Стук монист – в перезвоне колёсном.

То ли снег за окном, то ли пепел Рязани,

То ли кони-туманы с разрытых стоянок...

Я вернулся, родная. Метёт, замерзая,

Ветер-дворник

Пустой

           полустанок.

На морском берегу

Подруге

У меня осталась твоя раковина.

Волны-годы медленно шуршат.

У меня осталась твоя раковина.

Пустая. Даже эхо не поёт внутри.

Я не коллекционирую ракушки.

Волны подползают и берут её из рук.

Положив на отмель, отступают.

В преломлении воды и света

Она вспыхивает гранями и гаснет.

Я не коллекционирую ракушки.

И вода уносит её в бездну.

Может, там она кому-то пригодится...

Я остаюсь на берегу.

Волны бродят около и шепчутся.

Не обо мне.

И не о раковине.

На покосах

Разметались покосы.

                Бабуля в платке,

Словно выцветший синеголовник,

Вспоминает,

        кивая прохожему ветру в лугах:

«Замирилась война – мы девчонкими были.

Колоски собирали у поле.

Полесовшшык наедя – ох, страх…»

А я слушаю бабушкин говор, не слыша,

Вынимаю занозу-остинку из пальца.

Всё боюсь наступить: травы русо лежат,

Как твоя посечённая стрижка...

Самолёт вдалеке стелет холст –

Новина рассыпается ветошью.

Истончается боль.

Ты сказала – на будущий год не приедешь...

Замыкается день. В ветровой тишине

Дозревают созвездий колосья.

Лишь ключи прозвенят у зари

На туманном серебряном поясе.

Надежда

Шла по улице.

Шла навестить

Бывшего героя –

Умирающего.

Он один лежит

Далеко,

В застенках городских.

Я кто?

Я никто. Бывшая святая.

И давно уж наплевать

На героев мне и негероев...

Но ударил сзади разговор

Пятилетних малышей,

Идущих с мамами:

– У меня есть магическая сила!

– И у меня – така-ая сила!

– Значит, мы оба сильные.

– Значит, мы братья.

– И всех победим!..

Луч потрогал руку,

Как рука.

Мне тепло.

Не всё ещё пропало.

О ветряных мельницах

Нам уже не …надцать.

Взрослому не надо

С ветряками драться...

Но ночами бессонными верится:

Она всё-таки вертится,

Овеваема северным ветром,

Неприступная

                        мельница.

2012

Одни в поле

Дальше действовать будем мы.

Виктор Цой

Пустота накатывает волной,

Ветром обожжено лицо.

Вдали оборками – лес,

Под ногами – светомузыка наста.

Сквозь синее матовое стекло

Солнце всматривается в нас:

«Кто вы?

Зачем вышли на сцену-поле?»

Почерневшие подсолнухи

Микрофонами повёрнуты к нам.

Что сказать? Скажем правду:

Мы воины.

Мы одни.

Наша цель – не победа, а бой.

С кем сражаться – толком не знаем.

Бьёмся сами с собой.

2007

Около художественной школы

Привезли, раскатали рулоны

Травы и дёрна.

У газона – новые эталоны.

Дать бы отсюда дёру,

Но мне интересно – стою.

В середине сделали клумбу

С надписью из цветов: «Coca-Cola».

Лучше бы – «I love you»

И с какой-нибудь статуей тумбу.

Для прикола.

Завершили работу. Поставили штамп-табличку:

«Осторожно! Обработано пистицидами». Словом,

Всё вполне эстетично.

Просто пока – ново.

От меня

Прокуратор-вечер

Умывает руки в росе.

Багряница-закат

На небо брошена.

Но кто верит – тот ждёт.

Значит, солнце наутро

Воскреснет.

2012

Отворотный заговор

Всем шепнёт трава,

             Что без песни твоей

Мне тропа крива.

Но по балкам-рвам,

По ольхам не вей,

Как проснёшься – «эй»

Не кричи, не плачь;

Убегает вскачь

По камням вода,

Да закат-кумач

Сушат ветки ив;

По шитью крапив

Не ищи следа,

Хмарь разлук испив;

Я вернусь – когда?

2011

Павший воин

I

Убила его ночная

Неверная рать.

Он легко вздохнул

На моих руках.

Отлетела песня его

На восход.

Небо – бел-горюч камень.

Вскрикнув, я

В это небо пущу стрелу.

И бесцветною кровью прольётся дождь.

Или – о песнях его ―

Слезами.

II

Горела кольцом, разбегающимся,

Как след по воде, –

Трава.

И чудился грай ворон,

И чудился стук копыт

Заросшей дорогой степной.

Я буду искать тебя

В камнях облаков, в зыбучей дали,

В татарника шёпоте, ветре и снах,

Воин.

Пески не сровняют боль.

Кипрей зацветёт – закат.

Костры разожжёт звёздно-пепельные

Незваная рать

Небес.

2011–2012

Песенка странницы

Нет моей боли,

Дома осталась

Плетью да грустью:

Добрый, да буйный

Ждёт – не поищет,

Спит – не разбудишь...

Сердцу поётся

Звонко.

Млечные дали –

Жемчугом ризным.

Ясной долиной –

Путь побелённый.

Солнце распишет

Не по уставу

Избы зарёю.

Присно.

Песня дурачка

На ветке столетней ели

Ключ золотой висит –

Солнечный блик.

Достать бы его – распахнуть

Ларец бирюзовый,

Серебряным лесом окованный.

На чёрном сукне-то – богачества.

Горстями монеты разбрасывать –

Всем хватит!

(И войнам ответят: «Хватит»).

        Монеты – другим,

        Сестре – облака-ожерелья,

        Корону-луну – Той, единственной...

Но солнце смеётся звонко.

Проходит рука сквозь ключ.

На землю, споткнувшись, спрыгну.

Спою.

2012

* * *

По рассветной траве,

Глядя вверх,

Я пройду,

              задевая кусты черёмух.

Услыхав колокольца птиц,

Пораспустит вязанье дрёма –

Шерстяную туманную нить.

Крещена я водой криниц,

Отшептали меня стерни

Да лозинник отпел

                белый.

Уж не стану тебя винить:

Что предписано – то и делай

(А судьба твоя, знать, такая ж).

Зябнут руки, как на свиданье.

На десяток шагов воли дай мне.

На поляне, у пегого камня,

Меня расстреляешь.

Жаль полынных небес

Да несчитанных вёрст.

Лес –

Тихим эхом в груди:

                подожди...

Жаль

Желторогой козы – чёрной ночи,

Что по крыше цокочет

Копытцами звёзд;

Да косматого рыжего пса,

Что бежит голубыми лугами;

Жаль

Светло-ярых озёр овса

С тополиными берегами,

И приснившихся дивовых гор,

И тропинок нехоженых...

                Жаль –

Мы похожи с тобой, похожи...

Слышу:

             щёлкнул затвор.

...Ветер гасит холодное

                пламя ослинника.

Травные слёзы горят.

Из корзинки ольховой

                брусникой

Раскатилась заря.

Подарок

– Я подарю тебе

Город. Хочешь?

Это всё, что есть у меня.

Он на стенах подъездов хранит

Имена позабытых кумиров,

Полустёртые судьбы и клятвы.

Как альбом с фотографиями. Возьми…

Я увидел вчера: фонари

Лепестки золотые пускали по лужам,

Дождь сверкал ожерельем… Прими

Это золото и

                    бриллианты.

Ветер в городе шьёт для тебя

Платье из

          тополиного пуха…

– Целый город!.. Спасибо… не нужно…

Меня бы устроила просто

Квартира.

– Но… увы.

Чего нет, того нет.

2009

 Подруге

Мне с тобой говорить легко.

Мы не ищем тем разговора.

Ты так любишь петь

Старые нудные песенки.

Вот мы и поём,

Каждая о своём,

И не расстаёмся.

Я не доверяю тебе тайн,

Потому что не доверяю никому,

Но ты, проницательная,

Знаешь многие мои тайны.

Я часто не понимаю:

Друг ты мне или враг?

Скорее – родственник,

Хотя и неблизкий.

Ты спесивая и красивая –

Гордая, важная;

А иногда сумасшедшая,

Весёлая и непредсказуемая.

Не могу вспомнить,

Сколько тебе

                    лет.

У тебя словно нет

Возраста: ты не меняешься.

Но ты-то помнишь,

Сколько лет мне.

И за это я тебя

Недолюбливаю.

Мы столько времени вместе –

Ты стала обыденной.

Что будет, когда ты уйдёшь?

Не знаю.

Вот мы сидим

И глядим друг на друга

Искоса.

Странно, но я забываю,

Что ты

Не человек, а моя пожилая

Ангорская кошка Лилька.

2006

* * *

Посиди со мной на заборе,

Поболтай ногами.

Отчего-то всё плохо,

Хоть и всё хорошо.

Нам мала та одежда, в которой

Открывали мы двери пинком.

Где же наши ключи?

2010

Прогулка

После красно-желтых дней...

Виктор Цой

Он был во дворах и лесах.

Он осенью в город вошёл.

На резных кораблях по ветрам

Проплывал день вчерашний над ним.

И тонули один за другим корабли.

На асфальтовом дне шелестели обломки.

Поддавал их ногой, улыбался.

Беззаботно по улицам брёл.

А друзей у него было когда-то…

Первый друг попал в сеть Интернет,

Вторая перегорела, пытаясь стать яркой,

Третьего осудили

За интимную с музой связь…

И теперь он шатался один.

…Город знакомый. Старая стройка.

Не продвигается стройка нисколько.

Техники нагнано больше, чем много;

Но заросла подъездная дорога.

Он заметил: – А у вас бардак.

– Не отыщем крайнего никак.

Засмеялся и двинулся дальше.

Раньше тенился двор:

Детская площадка,

Посередине – огромный клён.

И три деревянных фигуры –

Богатыри…

А сейчас тут отгрохали дом.

Света в окнах что-то не видно.

Он хотел войти в новый подъезд –

Передумал.

Испугался на лестнице тёмной

Встретить призраков богатырей.

По привычке плюнул.

Дальше…

Так он шёл вместе с осенью,

Сам не зная – куда.

Потому никуда не пришёл.

И никто не последовал.

Да и к чему?

Ведь не всем вести за собой.

Растворился в осенних аллеях.

И остались дворы –

Ранним пеплом присыпаны угли-деревья.

И остались леса,

Опалённые

Вечным холодным огнём.

Разбитые скрижали

Надпись I

Блажен, кто любит,

Ещё не зная:

Безответно или ответно.

О таких

Пречистые песни петь

Весенним дождям.

Но недолго.

Надпись II

У детей-то ваших игры

Зверёнышей.

И кусаются они

Больно.

Вы косметику-намордник им дарите –

Что с того?

Надпись III

И как трудно понять

То, что люди в автобусах –

Не биомасса,

И как сложно не верить

Написанному,

И как больно узнать,

Что забрёл не туда.

И как нужно.

Надпись IV

Даже самое тёмное

Из того, что ушло,

Светлым покажется.

2012

 Совет

Подростковое

Лечись от безритмия,

Лечись от безрифмия,

Учись фехтованию,

Учись фиг-даванию,

Спасайся в безветрии,

Наплюй на бессмертие,

Надень – поизящнее,

Смотри: настоящее!

Глотай – что полезнее,

Кусай – поболезненней,

Стой! Справа по борту…

– Идите вы к чёрту!

2009 

Степной плач

– Не шалфей цветёт,

Не заря –

За рекой моей

Хаты горят.

Ужли ночь,

На которую нет рассвета,

Ты ли это?

– Я.

– На безродной земле –

Ветра:

Перекатная голь,

В чёрной пыли.

Слышен грай

Воронья.

Ты ль – та самая боль,

Век живи – не излечишь,

Ты ли?

– Я.

– А придут,

Чуждой речью звеня,

Пепелище занять

Да ковыль ископытят окрестный...

Мои руки пусты,

В горле тесно:

Влёт стрелой – мою песню

Ты?

– Я.

– То, что было,

Уже не забыть.

Чего не было –

Не вернёшь.

Кто из старой косы

Делал нож

И ходил на судьбу,

Хоть боялся ночной темноты?..

– Ты.

Тени

Кончился город.

Встретились ночью две тени,

Шурша камышом дождя.

И слова в корсетах прошли мимо них;

Тени – молчали.

Никогда серебро осин

Не будет звенеть для них.

Им вдвоём не брести,

Опираясь на лунный свет-посох.

Мох заглушает шаги.

И река не помнит следов.

Утренний ветер сметает

Ночные тени.

2009

Тридцать лет на печи

Мы не виделись тридцать лет

И три года. Лежу на печи.

Ходит кот за окном –

Старый, дымчатый ветер.

Да ещё хорохорятся девки:

Понавесили красные бусы...

А приедет по осени свашка

Золотистые косы и рвать, и метать –

                будут плакать.

Мы не виделись тридцать лет.

Ни вестей от тебя, ни предвестий.

Окунает в кадушку луна

Кружевной, шитый пылью рукав.

Кличет в поле сверчок придорожный.

Мне б уснуть... С косогора звезда

Покатилась в ольховые яры...

Тихо! – слышу – идут:

      По каменьям – клюка,

      Как по сердцу – слова,

      Первый дождь – по стеклу,

      За дверное кольцо

      Ухватила рука,

      Заходите, раз так, –

То калики идут

Перехожие.

– Нелегка нам дорога легла.

Дай воды. Дай колодезной,

                той.

– Из колодца бы рада, да я

Тридцать лет неходячая.

– Встань.

Свесив ноги с печи, –

По дощатому полу,

Босиком – по двору

Да по мокрым бурьянам;

Ржавый ворот скрипит –

Потянуло ведро,

Будто рыба за леску,

За цепь.

– Выпей ты. Мы

потом.

Сила полынной земли

В этой стозвонной воде.

Горечь сожжённых сёл

Да переливчатость песен,

Холод булатных небес.

Хлынула в душу,

Вымыла боли,

                Вынесла старый сор...

– Землю не перевернёшь.

Хватит полсилы с лихвой.

Пой да гуляй – не пей,

Будет и твой

Бой.

. . . . . . . . . .

Солнце-хозяюшка

В жёлтых лаптях

Ходит, сметает

          рассветные сны.

То ли привиделись,

То ли явились, –

Стынут следы

             перехожих калик.

Осторожно слезаю с печи.

Шаг, другой...

                Опершись о просевшую раму –

На пороге,

                у края воли,

Стала прямо.

                До самых зорь

Размотался клубок дороги.

...Завивается посвист над полем.

Алый конь у заката ходит.

Как поймаю его – так поеду,

Разузнаю, чья в поле трель.

Мы не виделись тридцать лет.

Ты узнаешь меня теперь?

Через 827 лет

Погасоша вечеру зори. Игорь спитъ, Игорь бдитъ,

Игорь мыслию поля мѣритъ от великаго Дону до малаго Донца.

«Слово о полку Игореве»

Под шатром луны

Пленником

Мне не спать.

Не бежать

Серым волком в ночь,

Не лететь

По полям

Сонною тропой,

Скошенной травой –

От усталости, –

Вдоль степной реки –

Не лететь к тебе.

        Княжьей грустью

        Молчат дома,

        И курганов сон

        На века, – зима

        На века.

Только плачь,

Только плач –

Всегда:

Белой поступью –

По снегам,

Дальним кличем –

Под ветхой застрехою,

Да капелью червонною –

По весне.

Бьётся сердце-Див,

Просит высь.

        Рукавом сосновым

        Огладь,

        Синь пречистая,

        Мою боль,

Что на девять веков.

2012

Что попало

За межой – война,

Над Хопром – зима,

Белая кума.

Нет у поля дна.

Год замкнулся в круг –

Только, видно, зря:

По тебе, мой друг,

Всё горит заря.

Знать, душой спились –

Обвалилась высь.

Сидор да Борис

Об одной дрались.

Путал бедный бес

Родину и квас.

А отрез небес

Не согреет нас.

Берегла трава

Голос мёртвых сёл,

Что меня повёл

Собирать слова.

Всякий ночью сер.

Днём привычна новь.

Не бывало вер,

А была любовь.

* * *

Шла на город гроза –

ДЕМОНстрировать молнии.

Но, увидев рекламные ДИКОрации,

Ругнулась раскатом и ушла восвояси.

2007