Эльвира Частикова

Эльвира Частикова

Четвёртое измерение № 36 (348) от 21 декабря 2015 года

Цифрами с нами Господь говорит

Цифра 8

 

В цифрах есть нечто, чего в словах, даже крикнув их, нет.

Иосиф Бродский

 

Цифрами с нами Господь говорит.

Вылепив жизнь мою с точной восьмёрки,

Небо с землёю в ней свёл, что на вид

Не усомнишься: два шара, две норки.

 

Или – бинокль, бесконечность – торцом,

Даже оса с узкой талией, дева,

Но с непрописанным, скрытым лицом…

Бабочка, ангел-хранитель мой, Ева…

 

Важно, волнительно, как там пойдёт,

Словно в песочных часах, в цифре 8?

Божье с земным – слитней из года в год,

Будь хоть зима, хоть весна, лето, осень…

 

Дочь

 

...И мать являлась мне, как облачко из моря,

Садилась близ меня, стараясь притушить

Прохладною рукой тоску во мне и горе...

Александр Кушнер

 

Я – дочь строгой матери, что ежедневно

Внушала мне мудрости жизни и чести:

«Держаться на людях должна, как царевна,

Точней, – несмеяна, однако, без жести.

 

О, не целоваться, когда нет смертельной

Любви, – по её только жадному зову!

Поменьше о глупостях думать, о теле,

Когда есть душа, свет небес бирюзовый...»

 

Я сопротивлялась таким постулатам,

И с вызовом, словно морская Сирена,

Смеялась и пела. Но с другом, собратом,

Обнявшись уже, не позволила крена.

 

Во мне поднялось вдруг, что мамой упрямо

Внушалось, вливалось, и стало работать.

Я – мамина дочка. Я ветвь твоя, мама!

Таков мой ответ на вопрос вечный: – Кто ты?

 

Я не замутнила в себе тот хрусталик,

Который достался в наследство, как льдинка,

Хотя ошибалась, ломалась (детали

Излишни). С ним выбралась из поединка.

 

Когда бы не так, я, конечно, не вышла

Из мутной истории, где – не опора

Слова, а лазейка. Но я чудом выше

Брала, оказавшись над схваткою скоро.

 

Параллельно онлайну

 

Где-нибудь дома, в своём ароматном алькове,

На покрывалах атласных с отливом небес,

Будет рассказывать бабочка, что бестолковей

И поступить не могла… А подвёл интерес

К жизни неведомой, к дню огневого накала,

Вырвав её из объятий родных, как ветра.

Господи,  Боже мой, как же она не пропала

В мире чужом, застеклённом, – без воли и трав?!

Ей, невиновной, – пожизненный срок? Чего ради?!

Чтоб на пейзажи глазеть в глупом вычуре рам?

Книги, посуда, шкафов полированных глади,

Мёд на столе («прямо бочка – для нас: двести грамм!»).

Клетка, короче, хоть, как говорят, – золотая.

Из-за неё она, словно под поезд Аннет,

Кинулась жизнь разбивать об окно, вся такая,

Ну, не согласная, в общем, на эксперимент.

Так, изломавшись, сыграла бы, тьфу-тьфу-тьфу, в ящик,

Если б не дядька, газетой толкнувший за край!

Я, – говорит, – Вас, нимфеток залётных, дразнящих,

Не нанимался брать в жёны, лети-ка давай!

Вот и спаслась, хоть последним, испуганным, взглядом

С плоскости злой монитора у дядьки сняла

Деву нагую, милашку, малышку, наяду…

Но – никому!  Не сгореть от стыда чтоб дотла…

 

Ретроспективный взгляд

 

Ты – на лестнице приставной

(Ты тогда ещё жил со мной),

Вознесясь на четыре метра,

Машешь кистью, творишь… От ветра

Возбуждён, струи ледяной…

Да и сам ты – как Бог. Неземной

Лепишь образ, с натурой споря.

И уже готовый мне вскоре

Поломать и мечты, и жизнь.

Я молю беззвучно: – Держись! –

О себе и не помышляя

В середине общего мая…

 

Неважно

 

Неважно, кто мы друг другу, если сплетаем

Гибкие пальцы, корни пускаем глубоко

И прорастаем навечно в святых святая,

Губы спасая губами, а оком око.

В куртках ли тёплых, под одеялом – нагие:

Эмбриональный ли эллипс, целый ли этнос, –

Неважно, как назовут нас теперь другие,

Если мы знаем, что по отдельности нет нас.

 

Классическое продолжение

 

Одноклассники.ru – словно средство от боли,

Одиночества, возраста, нынешних дней…

Встреча с вами, как с юностью, где много воли,

Беспричинного смеха, манящих огней…

И надежды – остаться в своём поколенье

Со своими, своим – до бескрайности лет,

Даже с первой любовью, к кому на колени

Можно запросто плюхнуться, встретясь.

– Привет!

Ты один?

– Да, представь. Ну, а ты?

– Знаешь, тоже.

– Поразительно! Наш не окончен сюжет…

– В моде нынче положено много моложе

Даме быть. Или нет? Нам ведь поровну лет.

– Я не верю сегодняшней моде и девам,

Я иначе воспитан и этим ведом.

– Ах. Адам, ты всё тот же!

– И ты – та же, Ева!

Тот же змей-искуситель нас дразнит плодом…

 

Случайная встреча

 

Вспыхнет спичка, осветив твоё лицо

В темноте, по коей двигаюсь с работы.

– Добрый вечер! – тормозну я. – Далеко ты?

И услышу: – Да в семейство мудрецов

Пригласили покалякать о судьбе

Нашей родины и... родины соседней...

Будет ветер дуть пронзительный, осенний,

И мешать добавить что-то о себе.

Я скажу: – Ну, до свиданья, разреши

Это главное, жилось чтоб по-другому!

И рвану наискосок, быстрее к дому,

Словно не было смятения души.

 

Цепная реакция

 

Разводы начинаются с войн –

С Мировой, с сегодняшней Украинской…

Сначала ёкает сердце – ой! –

Потом каменеет от боли и риска.

 

Увечья нельзя залить вином,

Как кровью, чтоб сделалось всем до фени.

И что же?! Существовать вверх дном

Могут лишь психи, циркачи, гении.

 

Да и то – враз сжигают себя.

Дымно от факелов, зданий, орудий.

Вражеский голос – «любить, губя» –

Толкает, опустошая под грудью.

 

Стонет земля. Вождь впадает в транс.

Множится зло. Бог предателей метит.

Отлюбленные теряют шанс

Найти свою половинку на свете.

 

Сапожники

 

Бездетным только дай повоспитывать деток,

Ох, уж эти самые, Макаренки, Крупские!

Нет для них загадок. Книг и заметок

Сверх меры накропали, педагоги узкие.

А не потому – дерево без веток?

 

Есть поговорка: без сапог – сапожник.

А что, с холодным сердцем – знанье абсолютное?

Вот и политики туда же тоже:

Если не под силу вить гнёздышко уютное,

Перестраивать мир лезут из кожи!

 

Ради речи

 

Другому как понять тебя?

Ф. Тютчев

 

«Заговори, чтоб я тебя увидел», –

Вот что-то вроде формулы Сократа.

Хотя, возможно, так же и Овидий,

И Бунин думал, и мы сами… Правда?

Нет-нет, не возвышенья ради, что вы,

Сей близостью к великим! – Ради речи,

Носимой при себе… и вдруг готовой

Стать актом говорения, предтечей

Портрета, мелодийной оболочкой

Самой души, непредставимой раньше…

Одна опасность – быть опорной точкой

Цветистой лжи и откровенной фальши.

 

Фотография с И. А. Крыловым

 

Зачем мне фотография с Крыловым

В Твери, в старинном парке? Мол, была…

Средь персонажей, лис его, – не ново

И в наши дни вынашивать дела.

И округлять глаза на человеков,

Бессмертию коварных черт дивясь.

Природа такова? От века к веку

Мутирует, как страшный вирус, в нас.

И дальше набирает обороты,

Производя немыслимых зверей,

Толкающих сводить друг с другом счёты.

Я – стреляный сегодня воробей.

Я тоже вдруг прозрела рядом с Тигром

Или Котом (не суть сей оборот).

Иван Андреич, жизнь – сплошные игры

Без правил! Баснописец лишь поймёт.

У Вас-то всё прописано и зримо.

А я и в детстве уклонялась от

Сюжетов Ваших, реплик нелюдимых,

Наивный мир порочащих. И вот

Столкнулась наяву, себе не веря,

А, значит, больше – никому, ни в чём!

Зачем сей опыт? Чтоб к холодной сфере,

К Вам, припадать изломанным плечом?

 

Тайна будущего

 

О будущем не забочусь… Будущее зреет само собой, как овощ…

Владимир Овчинников (из интервью)

 

Когда не заботишься о будущем, оно жестоко мстит,

Из-под ног выбивает почву, дарит болезни…

Но это – ещё цветочки, а может вынести и вердикт,

Напрочь вычёркивая из себя, как слово из песни.

 

Будущее не зреет само, как яблоко и артишок.

На него надо молиться, наламывать спину,

Малость опережать, планировать, готовиться хорошо.

Всегда больше шансов у беззаботного – сгинуть.

 

Есть народная мудрость, что бережёт бережёного Бог,

Любящих – любовь, Землю – уход, клетку – структура…

При нарушении сцепочек всяк делается одинок,

Слаб, …такому до будущего – как до Сатурна!

 

Мудрость

 

Я привязала помидоры,

Чтобы к соседям не сбежали

В их полевые разговоры,

В парник уютный, вроде шали.

Я всё бы подвязала туго

К себе: в восторгах вешних древо,

Жизнь ненадёжную, супруга –

Любителя ходить налево.

Кота, что стряхивает утро

С мехов, разведав непогоду…

Но прежде, чем я стала мудрой,

Я каждому дала свободу.

Я полагала, счастье – в этом,

Поверив с искренним задором

Политикам-авторитетам,

А не земле и помидорам.

Я не считала, что во фразе

Возможна ложь. Но – всё, довольно!

Не привязать мне бывших… Разве

Стянуть узлом свой волос вольный?

 

По грибы

 

Год назад, как отлюбившие,

Поделившие шкапы,

Муж с женою, то есть, бывшие,

Ходят вместе по грибы.

Малость в хвойных, больше – в лиственных,

Жёлтым тронутых уже.

Ищут прячущихся, истинных

Белых, чёрных крепышей.

Машут, аки два губителя.

Ножичками, как в кино,

Только им плевать на зрителя.

По себе всяк сам тут, но

До ауканья – охочие! –

Потеряться не должны.

Не хотят они, как прочие.

На тропу ступать войны.

Ножки, шляпки, даже крошево

По корзинам разложив,

Берегут своё хорошее,

Что важнее, чем ножи.

 

Прощённое воскресенье

 

Не смиренно я жила, как раз иначе:

Я обидчикам щеки не подставляла –

Левой-правой, а давала, типа, сдачи,

На зеркальность опираясь, чтобы мало

Тоже им не показалось... До прощенья

Христианского и ныне мне – простите!

Но над этим я работаю, и к мщенью

Не стремлюсь, хоть слов в ответ не упустить мне!

Это с детства: «Ты не трожь, и я не буду».

Надо время – дорасти, раскинув руки

На кресте, как Божий сын, сумев Иуду

И других врагов простить сквозь боль и муки.

То есть, топать до вершин ещё и топать,

До пыльцы зло измельчая до весенней.

Для того и существует горький опыт,

И молитвы все даны нам во спасенье.

 

Семь смертных грехов

 

И талант восхищает чужой,

И очаг жаркий, и крепость веры,

И к успеху прибыток большой...

Мне до зависти – как до Венеры!

 

От таинственного столь греха

Я свободна, чужое – не манко.

Так сижу, погрузившись в меха,

Размышляю себе, христианка.

 

Не дай Бог, я собою горжусь!

Оснований не дав для гордыни,

Застыдится ведь матушка-Русь,

Алой гроздью качнув на рябине.

 

Для унынья, однако, создав

Все условья: без солнца – полгода

За окном – шины, шум, поезда,

А на сердце – сплин, русская мода.

 

Чем разгонишь? Блинами с икрой?

Кашей, щами, приправив притворством?

Гости любят застолье с игрой,

Сладкий грех называя обжорством.

 

Созову. Жадность – нет, не моё.

Холодильник весь вытряхну, банки

Откупорю, мёд и мумиё

Предложу как лекарство на ранки.

 

У кого не имеется?! Гость,

Как и я, уязвим жестом, словом.

О политике – тсс! Ибо злость

Не приемлю ни с рюмкой, ни с роллом!

 

Пусть любовь правит нами, любой –

Гость, не гость – всяк мечтает о лучшем,

Не о похоти ж мутной, тупой!

Бог – любовь, тот спасительный лучик...