Елена Дубровина

Елена Дубровина

Все стихи Елены Дубровиной

В Петербурге. Ожидание

 

Недели проходят и месяцы,

а мне от тебя ни весточки.

Слышишь, за окнами мечутся

ветром гонимые веточки.

А мне от тебя ни слова,

ни жеста и ни улыбки.

Лето проходит. И снова

по зимнему льду я зыбко

скольжу до весны и лета.

Считаю недели и месяцы.

Пишу у окна без света.

Как ожиданье невесело!

И осень – горького цвета...

 

* * *

 

В каждой строчке стиха есть судьба предрешённая,

Эти строки писала не я, мой небесный двойник,

Я всю ночь по тетради вожу отрешённая,

Будто в душу мою он внезапно проник.

 

Что за бледная тень от луны отражённая,

Свет мелькнувшей души, или только её силуэт?

Будто счастьем на миг, как огнём обожжённая,

Оживила она мой старинный портрет.

 

Смотрят пристально звёзды на мир нелюдимый,

Освещая всю тайную суть бытия,

И строку за строкой вдохновеньем ночным одержимый,

Кто-то пишет в тетрадку стихи за меня…

 

 

* * *

 

Я с детства не любил овал!

Я с детства угол рисовал!

Павел Коган

 

В осеннем парке на скамье

Забытый зонтик, красный с чёрным,

И листья талые ко мне

Прилипли как к тетрадке школьник.

 

Идёт по проволоке ток,

В дыму течёт по трубам время,

И жизнь желтее, чем желток,

Бежит как кровь по узким венам.

 

Бессонницы кошачий плач

Сочится вместе с ветром в щели,

И век, заботливый, как врач,

Ведёт меня к заветной цели.

 

Но смерть придёт, когда не ждёшь,

Накроет чёрным покрывалом,

И ты поймёшь, что жизнь есть ложь,

Квадрат, растянутый овалом,

 

Что время, прожитое зря,

Не поменять, как плащ на платье.

А над землёй встаёт заря,

Рисуя угол над кроватью…

 

* * *

 

В час, когда луна взойдёт над домом,

Звёздный свет погаснет на крыльце,

Ночь придёт в наряде незнакомом

С бледною улыбкой на лице.

 

Будет тихо плакать та же скрипка,

Будут звуки, будто решето,

Небо прошивать  косою ниткой

И от жизни уходить в ничто.

 

И как прежде, будет утро медлить,

В озере купаясь под луной,

По дорожке проплывая медной,

На волне качаясь голубой.

 

Не дождавшись соловьиной трели,

Сон спешит уйти в небытиё,

И качает ветер на качелях,

Счастье мимолётное моё…

 


Поэтическая викторина

Вокзал

 

Как капля в море и иголка в сене,

Я затерялась в городских кварталах,

Среди людей – турист в холодной Вене,

Бродячий клоун в опустевшем зале.

Несу любовь и чемоданы красок

С теплом души, запрятанной средь писем,

Среди людей, среди застывших масок,

Где мир жесток и всё же живописен.

Я жду чудес, высокого венчанья

Моей судьбы с какой-то вечной тайной,

Но длится время – время ожиданья.

О, как оно безмерно и печально!

Как одиноко на пустой платформе –

Звук ржавых рельс, дыханье мрачной ночи.

Как этот мир, как эта жизнь – непрочны!

И тот же день – бесцветен и бесформен!

И тот рассвет, что в юности встречали,

Стал облаком туманным и закатом.

И в грусти детства, юности печали

Пустой вокзал остался виноватым…

 

* * *

 

Вот так и живёшь, где-то друг, где-то враг.

Шаги остывают на твёрдом асфальте,

И сучья хрустят на деревьях как пальцы,

Когда от тоски их сжимаешь в кулак.

 

Вот так и идёшь, то вперёд, то назад,

Торопишься жить, оглянуться не смея,

За ширмой вчерашнего – выжженный сад

Веками стоит, на ветру каменея.

 

И только холодные тени растут,

Домой возвращаясь по лестнице узкой,

И время застыло, согнувшись от грусти,

Уже не считая часов и минут…

 

В пути – остановка, последний вокзал.

В себя заглянуть, разобраться в хаосе?

А память уходит, и кто-то вдруг спросит:

«Жизнь снова начать?»… Но ответ опоздал…

 

* * *

 

Всё, что цыганка гадала на картах,

Стало несбыточно долгой дорогой.

Вместо волшебницы – демон крылатый

Камни бросает под гребень отлогий.

 

Ветер смеётся над дамой крестовой,

Солнце злорадствует облаку в тучах,

В книге открытой, где царствует слово,

Вечер родится метелью колючей.

 

Зимние, ломкие, снежные, сонные,

Буквы слагаются в строки неслышные,

И исчезает за рамой оконною –

Стих незаконченный... памяти вспышка...

 

Город  иллюзий

 

Отвернуться, забыть и уйти в неизвестность,

Одиноко войти в мир убогий… нездешний,

Где лежит, как печать, незнакомая местность,

Город снов и иллюзий, давно опустевший.

 

Город лёгкий как свет, и как будто бестелый.

Очертанья размыты – он здесь – без прикрас.

Отражается старый фонарь равнодушною тенью.

Этот призрачный город я здесь вспоминаю не раз.

 

Только зритель и я в опустевшем партере,

Свет вечерний погас на его площадях.

Я застыла навечно в чужом интерьере.

Город снов и иллюзий остался в дождях…

 

Завещание

 

Я уйду накануне поста,

Будут плакать родные и сын,

Я, наверно, на землю пришла неспроста,

Сколько в жизни моей было горестных зим.

Что оставлю на память – цветы и грехи,

Фотографии в рамках и русский платок?

Когда будешь и ты, как и я, одинок,

Почитай на прощание эти стихи.

Полистай, просмотри этот старый альбом,

В нём есть всё – постранично, как в старом кино,

Ты узнаешь, что было вчера и случилось потом,

Как мне было однажды легко и светло!

Я уйду, и останется пепел и строки стиха,

Буду долго ещё я летать над землёй,

Я вернусь к тебе утром однажды, и жмурясь со сна,

Ты увидишь, как ангел парит над тобой…

 

 

Зарисовки

 

1.

 

Заговорилась ночь и по ошибке

Не уступила места для рассвета.

И шар земной, блестящий, как монета,

Ещё лежал в ладонях ночи липкой,

 

Когда рассвет стал пробиваться скупо,

В тумане гор молочного оттенка

Вздымалась утра голубая пенка,

И новый день просвечивал сквозь лупу.

 

Смешались представления границы

О жизни, смерти, времени рожденья.

И в запоздалом утреннем движенье

Прильнули к небу две забытых птицы.

 

2.

 

А город спал. В сгущающейся мгле

Метались сны удушливо и жадно.

И падал снег. И падал беспощадно,

Холодным телом прикипев к земле.

 

Ночная успокоенность плыла,

Её кружил спиралью тонкой ветер.

И сквозь узор заснеженный стекла

Размытый город был едва заметен.

 

Два силуета прорастали сквозь

Бессоницы дымящую отраву.

И будто сталью припаял мороз

К холсту земли обнявшуюся пару.

 

* * *

 

Зима в белой шапке и белой кольчуге

Кружится по снегу, как в замкнутом круге.

Играет метель на рояле сонату

О том, что за счастье несём мы расплату.

 

И два одиночества жмутся друг к другу,

И кружит метель по закрытому кругу,

И шепчется грусть с человеком неслышно,

Их шёпот ложится сугробом на крышу.

 

Рассыпались звезды – алмазные льдинки,

Торопится вечер на чьи-то поминки.

Тоскливо и холодно в зимнюю стужу.

Зачем же зима над вселенною кружит?

 

Зачем одиночество с грустным партнером

Мелодии Брамса заученно вторит?

И кажется, нет голубого затменья,

И слышится в вальсе задумчивом пенье.

 

Слагает метель свою грустную песню,

Как снежные хлопья летят в поднебесье.

А чувства растаяли в зимнюю вьюгу.

И мечутся строки по снежному кругу...

 

* * *

 

– Всё для тебя: моя живая кровь,

Моя душа, избитая как тело.

Татьяна Штильман

 

Иду вперёд, на острые углы

Я натыкаюсь, только цель не ближе,

От прошлого – сгоревшие угли,

Но ветер горький раны не залижет.

Бежит ручей, как быстроногий конь,

Его догнать и плыть с ним вместе, в ногу

Жизнь не спешит, скрываясь от погонь,

Она опять зовёт меня в дорогу.

Я отстаю на день, на два, на три,

Мешает ноша. Но не в этом дело.

Как неспокойно, и болит внутри

Моя душа, как раненое тело…

 

* * *

 

Как день медлителен и долог,

И ночь бледнее, чем закат.

Как образами сон богат,

И гасит Млечный путь астролог.

 

От дуновенья ветра в сон

Клонится над рекою ива,

И лунный луч чуть-чуть игриво

Танцует танго под шансон.

 

Над кладбищем летает ворон,

По небу тучи как ужи

Ползут – бумажной пены ворох

Во след потерянной души…

 

А я опять борюсь с тоскою,

Беспечный сон – мой друг и враг,

И только сердце успокоит

Безлунной ночи синий мрак…

 

* * *

 

Луна, янтарная колдунья,

Глядит на нас тяжёлым взором.

Ночным, волшебным полнолуньем

Весь мир расшит её узором.

 

И город выкрашен картинно

В лилово-жёлто-чёрной гамме,

И тянется полоской длинной

Тот город в золочёной раме.

 

Перемешались краски с летом,

Ещё на листьях свет не тает,

Но озарившись лунным светом

Струится грусть и в вечность манит…

 

Расплылись краски театрально,

Смешалось чёрное на белом,

И чёткий диск луны печально

К земле прирос астральным телом…

 

Мираж

 

Будто тянется в пропасть дорога-излучина,

Одноглазый фонарь – старый страж на углу.

Одиночеством долгим как жизнью измучена,

Я под небом чужим до рассвета умру.

 

За окном синий дождь – отражений потоки,

Тает ночь, тает день. Словно в раму окна,

Я картиною вставлена в мир одинокий,

Силуэт незаметный на листе полотна.

 

Только тёмное небо, да звёзд очертания,

Только отблеск луны и осенний прелюд,

Сменит осень – зима, а надежду – отчаянье.

Мимо время пройдёт, и часы промелькнут…

 

Старый мастер-творец разукрасит картину,

Ночь сыграет на ветках сонату как Лист.

Чей портрет в тонкой раме покрыт паутиной?

Он ошибся моделью, – мой друг-портретист.

 

Чёрной краски мазок – я исчезну бесследно,

Когда солнечный луч нарисует пейзаж.

Очертание ночи становится бледным…

Я ведь только виденье, рисунок, мираж…

 

* * *

 

На ветках каплями лежит

Безликость воздуха морозного.

Земли дыхание венозное

В ладонях вечности дрожит.

 

Ещё на кончике смычковом

Играет музыка Богов,

И плачут ветры за забором

Протяжной песнею без слов.

 

А тушью бледною расчерчена

Судьбы неясной кривизна.

И смотрит, скованная вечностью,  

Тоска в усталые глаза…

 

 

* * *

 

На грани раздраженья и досады

Сменяют осень заморозков всходы.

 

И падают на колкие ограды,

Как снеговые хлопья, наши годы.

 

* * *

 

Не думать о смерти. Но ржавый замок

Под утро скрипит, вызывая тревогу.

Сварливая ночь повторяет урок

И старый рюкзак собирает в дорогу.

 

Как в комнате тихо. Смертельный покой

Едва нарушает движение мысли.

И тихо считает всю ночь метроном

Часы и минуты – о жизни, о смысле...

 

Я сплю и не сплю. Я парю над скалой

На грани времён, и на грани бессмертья.

Но рвётся душа в неизвестность порой,

Где в строчках стихов затерялись столетья,

 

Где рифмы сплетают ажурную сеть,

Где птицы давно щебетать перестали,

И с ангелом белым сражается смерть.

И море застыло, как будто из стали.

 

Ночь ссорится с утром. Я слышу их брань.

Засовы скрипят, как шаги по паркету...

Завяла на солнце в стакане герань...

Ночь старый рюкзак всё таскает по свету...

 

* * *

 

Острова моей памяти будто кристаллы, 

вплетённые в легкие ткани минут,

когда где-то тебя еще любят и ждут,

и тебе еще нужно от жизни так мало –

привкус осени с солью на липких губах,

поцелуй снежных хлопьев, и взмах

крыльев белых, и долгий полёт в никуда,

где рождается ночью из снега зима,

где весна за горою живёт и томится,

и строка вышивает в тетради страницу

тонкой ручкой с гусиным пером.

Но растаяло солнце за тонким стеклом.

Жизнь на финишной ленте. Два шага вперёд.

Тает память, как снег, на развилке дорог...

 

* * *

 

Мы вернёмся, если будем живы,

Если к дому приведет Господь.

Иван Елагин

 

По комнате мечутся снежные блики.

В извилинах складок затеряны рифмы.

И памяти странно-скользящие лики

Звучат музыкально-замедленным ритмом.

 

Сон раненой птицей повис над вселенной.

Глаза, словно звёзды, их взгляд неподвижен.

Две тени скрестились на белой постели.

Их шёпот и шорох чуть в сумерках слышен.

 

Как мрачен дороги изогнутый стержень,

Едва освещенный безлунною ночью.

Но контур на стенке. И холодно сдержан

В морозных тонах чей-то профиль нечёткий.

 

И я возвращаюсь. По памяти скользкой,

По тонкому льду зазеркального детства

Спешу к незнакому городу в гости.

Но память упрямо застыла на месте.

 

Как сморщилось утро, совсем постарело.

Осунулись улицы, лица прохожих.

И города сонное лёгкое тело

На пропасти чёрное тело похоже.

 

А в сумерках тает янтарная лунность.

Как в кадре из фильма, бледнеют виденья.

Гуляет по Невскому старая юность,

Обняв голубое своё приведенье.

 

Прощаюсь навечно. И грустно, и горько.

Пора просыпаться, но тянет обратно,

Где память и юность, и детства осколки...

Все это куда-то ушло безвозвратно...

 

 

* * *

 

Портьеры тяжесть, сильная рука,

свинцом холодным на плечо легла...

 

Я с болью отвергаю каждый раз

простую мысль, что смерть сильнее нас,

что в облаке, похожем на крыло,

есть обречённость. И моё окно -

всего лишь рама, узкий выход в быт,

который тучей чёрною размыт.

 

И что по обе стороны стекла

есть тайна света и густая мгла....

 

Сказка о снеге

 

Бриллиантовое утро из снежинок проросло.

Глаз хрустальный ночи чёрной все ещё глядит в окно.

Царь Кащей рукой костлявой дирижирует в метель,

Снег тяжелый вместе с ветром лепит зимнюю постель.

 

Разнаряженные куклы кружат в вальсе под гармонь.

И летит навстречу сказке с чёрно-белой гривой конь.

Я страницу за страницей перелистываю сны.

Строю белый храм из снега и незримые мосты.

 

По дорожке незнакомой из хрустально-синих звёзд

Я бреду, как гость незваный, в лютый мартовский мороз.

А луна, купчиха в жёлтом, освещает мой порог.

И чужой, неясный голос шорохом на ветви лёг.

 

Просыпаюсь, в белой шапке тает утро под окном.

И деревья нарядились в лёд, расшитый серебром.

Странно всё перемешалось – явь и сказка, сон и быль.

И в ладье из снежной пыли мир мой призрачный уплыл

 

В одинокое заснежье, в пустоту забытых встреч,

В никуда, откуда льётся незнакомая мне речь.

Из цветных осколков время отстучало тишину.

И в незримую тетрадку я о сне стихи пишу...

 

За углом вечерний голос всё бормочет о своём.

Месяц конусом точёным заглянул в дверной проём.

Осветил зелёным светом тёмной комнаты ночлег.

И метет, метет по свету лёгкой дымкой сонный снег...

 

* * *

 

Скользкое, липкое утро пещерное,

В землю врастает корнями венозными,

Страхом крадётся – глухое, безмерное,

Снегом падёт, спеленает морозом.

 

Что-то далёкое вспыхнет с рассветом,

Как огонёк, затерявшийся в быте,

Памятью ветер гуляет по свету,

Вместе с цыганской гитарой забытой,

 

С сумкой дорожной, где втиснуто время,

Сжато сухими корнями бессмертья.

Утру навстречу торопится смена,

День снегожданный, морозов предтечье.

 

Как на холсте незаконченном, шторы

Чуть приоткрыты, чтоб видеть, наверно,

Связь расставаний, сплетенье узоров,

Вечную изморозь, трепет вселенной.

 

Вести о лете, несбывшемся Боге,

О неслучившемся в красках незримых,

О ледяной и беcкрылой дороге,

С белым крестом – два крыла Серафима...

 

И от зведы, на дороге беззвёздной,

В небе остались лишь след полустанка,

Лёгкие тени, тугие полозья,

И предсказания старой цыганки...

 

 

 

Слова

 

От первой строчки до последней

Слова, как стрелки циферблата,

Бегут по корпусу вселенной,

И им обратно нет возврата.

 

Что было сказано однажды

Врагу ли, другу ли, иль брату

В пылу, в горячности – неважно,

Но им обратно нет возврата.

 

От точки смерти до рожденья

Они останутся надгробьем,

Иль пылью в облаках вселенной,

Иль только жалости подобьём.

 

Так письма пишутся напрасно,

Читать их может встречный каждый.

И южный ветер громогласно

Всем тайну вечную расскажет…

 

Так не бросай слова на ветер…

Не жди, когда придёт расплата,

Их путь судьбой давно намечен,

И им обратно нет возврата.

 

Утро в Париже

 

Над Парижем было небо светлым.

Зимний год отсчитывал минуты.

И стояли тяжестью согнуты

Каменные боги над рассветом.

 

Над землёй кружилось время сонно.

Как лились нездешне наши речи!

И спадали холодно на плечи

девственные локоны мадонны.

 

Снег летел из сна и перламутра.

Ёжился не встреченный прохожий.

Было чистой памяти дороже

Нежным снегом сотканное утро.

 

* * *

 

Чёрная ночь – голубое пространство.

Снег возвратился из долгого странствия.

Рядом прилег возле дома по-свойски.

Звёзды плывут по поверхности скользкой.

 

В мир зазеркальный, где нет им приюта.

Час утомленно считает минуты.

Скачет кукушка, пророчит начало

Утра, что где-то всю ночь ночевало.

 

И заметённые вьюгой незрячей

Строки ложатся в тетрадку иначе.

Холодно им, неуютно, тоскливо,

Буквы ползут по заснежию криво.

 

И, превратившись в снежинок колючих,

Ветром уносятся в чёрные тучи.

Ночью летают бездомные птицы,

Чтобы под утро стихами присниться.

 

Сцены из сказки. Сугробы, как тени.

Голос причудливый вторит капелле,

Строки знакомые слышу в метели,

Те, что вчера от меня улетели...

 

* * *

 

Я оглянусь. Всё небо в серебре.

Вы вспомните, наверно, обо мне.

Один. В ночи. У зимнего камина.

И сердца жар, как красная калина,

Оставит след кровавый на ковре,

Напомнив вам, наверно, о тепле

Моих восторгов, так неумолимо.

Прошепчет ночь, едва, неуловимо,

О том, что всё проходит на Земле.

 

* * *

 

Я перемен боюсь. И близость снега

меня пугает мрачной белизной,

когда летит с разверзнутого неба

с дождём смешавшись. Старый летний зной

 

давно забыт. Усталость спит у ставень.

Сырая влага проникает в речь.

И сон, мой летний сон, меня оставил.

И вдохновенной осени предтечь

 

всего лишь память не сожжённых писем,

как день, который ночью был осмыслен,

и вымысел, который не смогла

я воплотить. И вновь, из-под пера

 

рождаются стихи. И в лихорадке,

у творчества украдена украдкой

не белизна тетрадного листка,

а зимняя, щемящая тоска.