Ефим Гаммер

Ефим Гаммер

Четвёртое измерение № 12 (180) от 21 апреля 2011 года

Не мойте нас вечным огнём

 

Когда спасаются мёртвые

 

Цикл первый
 
 
1.
С утра до заката –
время дневных похорон.
С первой взошедшей звездой
мёртвые завтра ждут.
Что за странное сито
вмонтировано в небосклон?
Души оно пропускает,
лишь отсеев из них на Землю вражду.
 
Матери наших врагов
благославляют детей на смерть.
Радуются на телеэкране
их преждевременной гибели.
Сколько седых волос
нам ещё предстоит заиметь
ради их извращенной
загробной прибыли?

2.
Когда спасаются мёртвые,
живым не до живу в принципе.
В глазах отражаются лицами,
а сталкиваются мордами.
 
Живым не до живу вне племени
чужими ходить хороводами.
Когда спасаются мёртвые,
Мессия приходит до времени.
 
Когда спасаются мёртвые,
живым умирать не пристало бы.
Душа в них рождается заново
и поится звёздными мёдами.
 
3.
 

Белле Верниковой

 

Не знаю – где, в каком пространстве,
в каком нехоженом краю
мы окунем к исходу странствий
в живую воду жизнь свою.
 
Но знаю – там, у перехода
в иной простор, в раздел иной
отыщем мы живую воду –
живую для Земли святой.                           
 
4. 
Снова – жребий. Нам выкинут Случай.
Лотерейный огонь на лице.
К миллиону кидаются кучей,
не толпой поступают в лицей.
 
Одинокий – мишенью – прохожий
проступает в духовный предел.
Где он? В ком? До скольки он дожил?
И зачем вдруг попал под прицел?                  
 
5. 
Вновь – средь бликов – всхлипы и крики.
Вновь – средь взрывов – стенанье и вопль.
Моцарт снова – в предсмертьи безликий –
эпидемией выкинут в гроб.
 
А потом на века – кто Сальери?
Комья грязи. В могилу. С лопат.
И безмолвствуют Разум и Вера,
если дочь их – Надежда – глупа.
 
6.

 

Борису Гаммеру

 
Во имя тишины
в ознобленной квартире
мы говорим,
стаканами стуча,
о всякой чепухе –
сиречь о судьбах мира,
чтоб не угасла
Божия свеча.
 
Она горит, горит
в ознобленной квартире,
пока не подожжёт
многострадальный дом.
И будет вновь пожар.
Хотя… о судьбах мира
сподобней говорить,
управившись с огнём.  
            
Что гонит нас, паломников веков?
        
Цикл второй
 
                        
1.                                                    
Что гонит нас, паломников веков,
из лабиринта, где мы все родились,
от сытости, дарованной как милость,
от бытия по имени ЗАБЫТОСТЬ –
от всех по мерке скроенных оков,
в иную жизнь, где солнце выест сырость
из наших, утомленных страхом снов?
 
Что гонит нас, паломников веков,
радетелей великого похода, –
к истокам человеческого рода –
туда, где свет земли и небосвода
для каждого непостижимо нов,
где, мировую делая погоду,
нам обрести судьбу свою и кров?
 
ЧТО ГОНИТ НАС, ПАЛОМНИКОВ ВЕКОВ?
 
2.
 

Григорию Гросману

  
Холмами Иудеи
проложена земля.
Но где я, где я, где я?
и разве – это я?
Мне – сердце Маккавея.
Родился, знаю – для…
Но где я, где я, где я?
И разве это я?
 
В тебе я или в этом,
не ясном наяву?
Живу, пылинка света,
живу – живу – живу.
Во храме и в заветах,
в плену, в расстрельном рву –
живу, пылинка света,
живу – живу – живу.
 
3.
 

Файвишу Аронесу,

артисту еврейских театров

 
В Старой Риге, возле синагоги,
наплывает детских мыслей дым.
Здесь сбивал я о булыжник ноги –
босиком бежал в Иерусалим.
 
Не сбежать до времени из детства,
приведут дороги в новый дым.
Замкнут детством? Никуда не деться,
и теперь, как встарь, – в Иерусалим.                  
 
4
Не зови меня с собой в дорогу.
Я устал от прелестей чужбин.
С перепугу, либо с передрогу
я теперь разборчив и раним.
 
Ни к чему заморские предтечи
и экзотик пьяная махра.
Слева Стена Плача, справа столб мечети.
Мне виднее здесь Небесный Храм.
 
5.
 

Моим родителям

Риве и Арону Гаммер

 
В нежданный День Календаря
вздымилось небо.
Живём теперь, благодаря
тому, что слепы,
не видим метку – «в Божий суд»
у тех, кто спехом
войдёт в разорванный маршрут
земного эха,
кто – от Нью-Йорка до Москвы –
вдруг вбит в Израиль,
когда – куда ни норови,
вхож – в «Дельфинарий».  
 
---
В международный день защиты детей,
1-го июня 2001 года, террорист-смертник
из «Исламского джихада» взорвался
у входа в дискотеку «Дельфинарий!
на тель-авивской набережной.
Погибли дети и подростки, среди них
19 выходцев из России и стран СНГ,
девочка из Колумбии и один взрослый.
 
6.
  

Леониду Гросману

 
I
Градом новые отметины,
     молний росчерки.
     Не приметили, не приветили –
напророчили.
 
II 
В каком году ни провернись,
ниспослан в настоящее.
Везде непознанная жизнь
себя сквозь смерть проращивает.
 
III 
Кончина века прошла сквозь темя
без летаргического исхода,
с переходом на новое время
со следующего года.
 
Будем время смешивать в горсти...          
 
Цикл третий
 
 
1. 
Когда я не знаю причины,
колотится мыслей простуда.
Хотя не по рангу и чину,
хожу я «туда» и «оттуда».
 
Что вижу в ином измерении
иною сетчаткой глаза?
Ковчег? Сын Давидов? Моление?
Быть может… Быть может… всё сразу.
 
2. 
Будем время смешивать в горсти
и цедить сквозь трубочку неспешно.
Если что изменится, прости…
Если… что… а небеса потешны.
 
Там не твой… не свой… помножен на
себя из разных инкарнаций.
Муж себе и сам себе жена.
Никаких разводных репараций.
 
Но, однако, если подустал
от семейной жизни сам с собою,
выбирай достойный пьедестал –
тел навалом, заселяй любое.
 
3. 
Невыносимо жить среди живых,
подопытно живых, с мурашками – во благо.
В них смертный страх с гусарскою отвагой
разлит в пропорции, как водка, – на двоих.
 
Невыносимо жить и видеть, как
живая кровь и струи мела
по обе стороны живого тела
текут, диффузии не зная, у дядька,
 
и двигают его ударами под дых –
в каньон, танц-зал, к дорожным знакам.
Озноблый путь: шаг – страх, второй – отвага.
Невыносимо жить среди живых.
 
Невыносимо, как ни отрицай,
однако – память… Вдох и долго:
«Но быть живым, живым и только,
живым и только, до конца».
 
4.

 

Сильве Аронес

 
И на той, и на этой планиде,
в затуманенной области плача,
вне магических знаков событий –
дней раздача, души недостача.
 
В раздвоении мысли и чувства
равнозначны влюблённость и ссора,
и залётная птица искусства,
не способная взмыть над забором.
 
5. 
 
I
Полновесная мера забот и обид –
ежедневная ноша.
Сундучок гвоздевой иноходцей обит:
гвоздик – шляпка – копытная рожа.
 
II 
Наудачу выскочи в окно,
посвяти полету миг свой звёздный.
Хруст костей и треск коры земной –
земляки играют в домино
вдумчиво, настойчиво, серьёзно.
 
III 
Сумрак чисел в цифровом коде.
Годы – в старость. Но смотрят назад –
 в шифровальную Книгу Утрат,
 не читаемую в переводе.
 
IV
Новое? Новое! Новое!
Истины в новом – на гвоздь.
Солнышко упаковано.
Каждому выйдет с горсть.
 
V
Растаскали на чувства обиды.
Изувечили пройденным днём.
Мы живою водою умыты.
Ох, не мойте нас вечным огнём.