Джамбулат Кошубаев

Джамбулат Кошубаев

Золотое сечение № 21 (225) от 21 июля 2012 года

Камни на побережье

 

 

* * *

 
Японского сердца печаль
Вежливо входит
И скромно садится у входа.
 
Арабская томная грусть –
Засыплет песком
Колодец живительной влаги.
 
Английский задумчивый сплин –
Исчезает в тумане
Снявшийся с якоря берег.
 
Русского поля тоска –
Дрожит на ветру
Последний березовый лист.
 
Моя печаль –
Камни на побережье.
 
* * *
 
Когда бы истинная вера
Собой овеяла сердца, –
Какая требуется жертва
В залог бессмертия творца?
 
Неужто Бога возвышают
И унижения, и смерть?
Неужто Он страданий алчет,
А верить – значит – умереть?
 
Но что же Бог без Человека?
Он безымянен и безлик.
Он прозябает век за веком
Среди безмолвья – безъязык.
 
И лишь с тобой Он внемлет миру,
И лишь с тобой Он явлен здесь.
Бог Человека принял веру –
Он был распят. И Он – воскрес.

 

* * *
 
Как жизнь пронзительна порой…
Пронзит – до боли.
И поле, что перед тобой –
Пройти – нет воли.
 
Но как же те, что до тебя? –
Один, но – воин?
Достоин предков будь своих. Себя
Достоин.
 
* * *
 
Не всё, что в памяти хранится,
Как пожелтевшие страницы,
Перелистать ты сможешь вновь.
 
С годами почерк неразборчив, –
Всё больше в тексте – между строчек.
Лишь пропись детская – чиста,
Легко читается с листа.
 
* * *
 
1. 
На мягких склонах гор цветет кизил,
И пенится цветов весеннее безумство,
И безмятежность времени
сквозь безмятежность чувства
Скользит, своих лишаясь чёрных сил.
 
2. 
Ещё нет впереди потери безвозвратной,
Ещё есть впереди чреда счастливых лет,
И босоногое в траве ликует счастье,
И запах трав разлит кругом, как свет.
 
* * *
 
…И даже камень гробовой
Без скорбного и мудрого участья
Врастает в землю.
……………………………………
…забвенье, поглощающее память…
 
* * *
 
В сухой горсти
Сжимая время,
Уходят старики.
 
Моё же время –
Не вмещается в ладони.
(Так мнится мне).
 
Оно кругом
Шумит и плещет
Подобно морю –
 
Ещё успеешь…
Ещё успеешь…
 
Меты
 
1. 
Мы шли в Шыкы.
Я поднимался – в храм.
Средь жертвенных руин –
алтарь поэта.
Хоть не горит огонь –
но плещет море света,
И тяжесть камня
тянется к словам.
 
2.
 

Памяти А. М. Теппеева

 
Пред смертью все равны.
Но за порог
ступает каждый со своею ношей.
И невозможно подвести итог
трудам и дням,
страданиям минувшим.
Недужит время.
Отняты навек
Принадлежавшие тебе – земля и небо,
вода, огонь и Человек,
в ком жив твой голос
и память о тебе…
 
3. 
Была земля, как лист бумаги,– белым-бела…
Последний росчерк… Неровен почерк… Байзулла…
 
* * *
 
Я не искал тебя. Ты мне – явилась,
Судьба мне, грешному, свою простёрла
милость.
И лишь потом себе придумал я,
Что век, до этого, искал тебя.
 
* * *
 
Нет, смерть я не зову,
хоть тяжек жребий.
Простому смертному –
пред смертью кто не прост? –
И лжи, и унижений, и насилия,
и нищеты – невыносим позор.
Зову я – жизнь,
с ней мужество и силу
Невзгодам мира должный дать отпор.
 
* * *
 
Рядом со стариками время шуршит мышью, –
грызёт свой кусочек засохшего сыра.
 
* * *
 
Когда бы предок давний
знал слова любви!..
История была бы благосклонней…
Он песни пел войны
и плач слагал
во славу павшей доблести.
И признавался он в любви своей
лишь к Родине,
тая сокровища другой любви
в таких глубинах
сердца и души!.. –
В пучине…
 
* * *
 
У времени и поступь есть и стать!...
…Хромой горбун.
 
* * *
 
Мы входили в наш дом.
Солнца луч на стене
Обозначил две тонкие тени.
Так входила чета фараонов в Луксор,
И рабы – преклоняли колени.
 
В этот миг просочилось дыханье пустынь,
Заклубилась на Солнце корона,
Поднялись из песка лики грозных богинь, –
Ты – жена фараона.
 
* * *
 
Печальной радости избранник,
Какую песню ты поёшь?
И почему, как в сердце нож, –
О Человека скорбь и радость?
 
* * *
 

Г. Яропольскому

 
Задумчиво холмы лежат окрест.
Не каждый холм – Голгофа,
Спасителен – не каждый крест.
Припоминается: вначале было Слово…
Сомненье: вправду ли воскрес?..
 
* * *
 
Напрасен труд любви.
Кто в мире этом счастлив?
В последний час
себя утешить нечем
и незачем.
Придут другие
мостить дорогу к счастью
мечтами и костьми.
Скажу им только:
В добрый путь!
 
Яблоки Гесперид
Поэма транзитного рейса
 
 

I

 

Я опоясан поясом златым –

Семь звёзд горят в моей простертой длани,

Стоустый меч покоится в гортани,

Но соучастник в скорби – недвижим.

 
1. 
Баксанское шоссе уходит на север,
Чтоб превратиться в половецкие степи.
В жёлтом свете масляных фар
Пылает пожар по обочинам.
Осень одна тысяча девяносто второго
Уползает в молочный туман –
в обетованное прошлое.
Там – голосуем мы. И – ни души.
 
2. 
Все дороги ведут в Рим,
Эта дорога ведет мимо
Бочек с пивом
И молчаливых мужчин,
Жаждущих горечь
своей юдоли
Ощутить в солоде
И кристаллах соли
С привкусом моря.
 
3. 
Мне Ваше имя неизвестно,
Но облик Ваш давно знаком, –
Мы путешествуем совместно
По всем дорогам всех времён.
 
Я Вам служил под небом Нила,
Я предан был в Помпеях Вам,
Мой меч на рыцарских турнирах
Вам никогда не изменял.
………………………………….
Нас не обманет расстоянье,
Ни эта ночь, ни бег колёс:
У нас – дорожное свиданье
Случайно встретившихся грёз.
 
4. 
Прижимаясь к шоссе,
Изгибается яростный ветер,
В лобовое швыряет стекло
Листья и километры.
 
Осклабился век-волкодав,
Догрызает разбитые кости:
Места под солнцем для всех
Хватит лишь на погосте.
 
5. 
Сорок минут езды по прямой.
Прямая – не есть кратчайший путь –
Ловушка пространства и косной речи.
В этой дороге без шор и пут
Можно себя покалечить.
 
6. 
Прежнее небо – свиток папируса
В Александрийской библиотеке,
Прежние волны плещут у пирса,
В пепельных волнах галеры на рейде.
 
Воинств бесплотных колеблются тени,
Чайки вонзаются клювами в синее
Прежнее небо, и в крике последнем
Слышится: скиния! скиния! скиния!
 
7. 
Транзитный рейс из тьмы во тьму.
– Ты слышал? Кони Чингисхана
Сожгли копытами траву,
И степь кровавится, как рана.
 
Быть может, наш транзитный рейс –
Транзитный путь воспоминаний
Тех поражений и побед,
Что он одерживал над нами?
 
И гул мотора, как хорал,
Пока уносится дорога,
Не очень честно славит Бога,
Как это делал Чингисхан.
 
8. 
Лицо скрывая в облаках
Мне клялся ангел.
Точилась мёдом речь в устах,
Придав отваги.
 
И было страшно и легко
Отдаться вере,
Отравы сладость ощутив
В горящем чреве.
 
II
 

…Их стая уносилась на Восток,

И лязгали железные их крылья,

И в каждом взмахе был последний вздох,

И в каждом клекоте – непознанное Имя…

 
1. 
Чёрный мраморный свод
Звездой одинокой выщерблен.
Жёлтым светом масляных фар
Я из ночи вышиблен.
 
– Может, возьмёте душу в залог?
Мои карманы лыком шиты.
– А на кой мне она, побери её чёрт!
Мы этим добром по горло сыты!
 
2. 
Ближе к полуночи
слетаются ангелы
в ожидании
реанимации.
 
3. 
Мерцают взгляды. В полумраке сонном
качаются в автобусном салоне
чужие лица.
И Ваше отражение в окне
скользит извне и следует за нами,
и, шевеля стеклянным губами,
мне изъясняется на мёртвом языке.
 
4. 
– Мы говорим о завтра
Или о том вчера,
Которое будет завтра
Такое же, как вчера?
 
– К чему уточнять
Грамматические обстоятельства
бытия?
Неопределённые времена
Не требуют обязательств.
 
5. 
В голой лесополосе –
ночью с милым мило.
А под каждым бугорком –
тихая могила.
 
6.
– Вы знаете, мисс,
говорят, адыгов
сгубил маис,
а не испанские
конкистадоры.
 
7. 
Итальянский дворик –
в пельменной.
Мухами засижен век.
Лицом в тарелке –
уже не человек.
Но ещё – не Анубис.
 
8. 
А мы – по эту сторону реки –
И псы, и чародеи, и убийцы.
И от своих грехов – не откупиться,
И от чужих – нам некуда уйти.
 
И в этом ощущении вины
Блаженны мы и не взыскуем града,
И всё, что обещалось нам когда-то, –
Тебе, наш Боже, возвращаем мы.
 
9. 
Звезда останется ничьей,
И ночь продлится.
Исполнены слепых очей
Предутренние лица.
 
И, зрячьи простерев крыла
Над тяжким телом,
Скользит бледнеющая мгла
В безмолвье белом.
 
10. 
Ремаркой из чеховской пьесы
Где-то гремит выстрел.
В сером карликовом саду –
шорох опавших листьев
и гниль гесперидовых яблок.
Живущего заживо
не устрашит святость обряда.
Кусок свинца
обещает окончанье разлада
всем за здорово умершим.
Вот только под языком
не оказался б фальшивым обол,
а не то – не избежать
возвращенья.